Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)
Шрифт:
— А вам какое дело?! — взорвался второй пилот, но на него не обратили внимания.
— Сейчас доложу, — решился командир, — только прошу вас, товарищ Смирнов, на время переговоров покинуть кабину. Не положено.
— Что ж, раз не положено, так не положено. Об одном прошу: ваше начальство обязательно будет с МВД связываться. Пусть обязательно сообщат, что на борту я, полковник запаса Смирнов Александр Иванович. Не забудьте. Смирнов Александр Иванович.
Когда он шел меж рядов к своему месту, пассажиры, уже почувствовавшие нечто, встревоженно переговаривались. Он сел рядом
— Что-нибудь случилось? — поинтересовалась Галина Георгиевна.
— Случилось, — подтвердил он, не открывая глаз.
— Что? Что? — предчувствуя ужасное, истерично спросила она.
— Скоро объявят, — невежливо прекратил разговор Александр Иванович.
И, действительно, вскорости противоестественно спокойный голос объявил по радио:
— Командир корабля просит Александра Ивановича Смирнова в пилотскую кабину.
Александр Иванович Смирнов встал и пошел в кабину, на ходу слушая продолжение:
— Граждане пассажиры. На борту нашего самолета скоропостижно скончался следовавший в Сингапур гражданин Нидерландов. Для соблюдения международных норм регистрации смертельного исхода необходимо срочно всем присутствующим на время покинуть салон и вернуться в здание аэропорта…
— Можете действовать, Александр Иванович, — устало сказал командир, — руководство МВД дало свое согласие на ваше участие в предварительном следствии.
— И все?
— Что — и все? — не понял командир.
— Больше они ничего не сообщили? Кто он? Что он? Зачем он?
— Пока нет. Дополнительные сведения обещали дать позднее.
— Все ясно, — догадался сообразительный Смирнов, — часа два будут советоваться со всеми инстанциями, как бы аккуратней сообщить о несчастье в посольство. А дело стоит! Какое тут следствие, когда нет исходных!
— Может, труп посмотрите? — робко посоветовал командир.
— Посмотрю, — вяло согласился Смирнов и, выйдя из кабины в первый класс и осмотревшись, поинтересовался: — А где этот дипломат хренов?
— Всех велено было в аэровокзал… — ответил вышедший за ним командир.
— Ну, да ладно пока… — Смирнов сдернул плед до конца и оглядел покойника целиком.
— Как его? — тихо спросил командир.
— Удавкой сзади.
— А кто? — по инерции задал идиотский вопрос командир.
— Каждый из восьмидесяти пассажиров, каждый из двух десятков околачивавшихся в аэропорту, каждый из экипажа, вы, я! — перечислил Смирнов, продолжая рассматривать мертвое тело. — Покойничек-то левшой был. А я в Шереметьево и не заметил.
— Это почему? — еще раз спросил неугомонный командир.
— Кейс под правой рукой.
— Так и носят в правой.
— Носят, но не приковывают к правой. Приковывают к нерабочей руке, — Смирнов откинул соседнее кресло, приблизился к трупу вплотную и приступил к обыску. Сверху быстро ощупав одежду убитого, он извлек из карманов пальто носовой платок, две упаковки с какими-то медицинскими таблетками, бумажник. Все извлекаемое Смирнов последовательно раскладывал на обеденном столике. Последним был пистолет, который он вытащил из подмышечной сбруи, расположенной
справа. Подкинув пистолет на ладони, Смирнов опознал его: «Беретта». Хорошая машинка. — И спрятал «Беретту» во внутренний карман своего пиджака.— Все? — нетерпеливо поинтересовался командир, ощущавший дискомфорт от обыска трупа.
— Все-то оно все… — начал было Смирнов, и вдруг заметил, что члены экипажа, столпившиеся у дверей кабины, внимательно наблюдают за его действиями. — Для справок мне вполне достаточно вас, командир. А остальным членам экипажа положено быть вместе со всеми.
— Ребята, быстро в порт, — понимая законность упрека, приказал командир.
Члены экипажа без разговоров потопали к выходу.
На этот раз Смирнов обыскивал одежду по всем милицейским правилам, тщательно ощупывая каждую складку, каждый шов.
— Вот они! — сказал он с облегчением и показал командиру соединенные тонкой цепочкой два миниатюрных ключа, — в маленьком кармашке большого кармана прятались!
Он вставил один из ключей в наручники, и замок громко щелкнул, освобождая от оков запястье покойника и рукоятку кейса. Кейс Смирнов поставил на стол, а наручники спрятал себе в боковой карман.
— Что в нем? — спросил про кейс командир.
— К сожалению, я — не Джуна и даже не Аллан Чумак. А в общем интересная зацепочка обнаружилась в связи с ключиками. Интересная… Интересная… — Бормотал Смирнов, усаживаясь рядом с покойником и раскрывая бумажник. — Ты по-голландски сечешь, Сергеич?
— Не секу, — сокрушенно поведал командир.
— Ну, и я не секу, — признался Смирнов и вытащил паспорт, — но все же посмотрим, что здесь.
Предгорная полупустыня сейчас была пустыней. Ни единого человечка вокруг. Смирнов и командир с здоровенной сумкой в безлюдной тишине, не торопясь, шли к аэропорту.
У входа их ожидал местный начальник, который горько пожаловался:
— Ужасно все возмущаются. Кричат, что я незаконно действую.
— Много они понимают в законах, — ворчливо заметил Смирнов. — Опергруппу из района вызвали?
— Вызвал. Через полчаса, наверное, будут.
— Хоп, — одобрил его по-местному Смирнов. — Теперь бы нам помещение изолированное, тогда бы не только хоп, но и тип-топ.
— У меня в кабинете все готово. Там и прямой московский телефон с селектором.
Они втроем вошли в зал ожидания, и зал встретил их недовольным гулом.
— Товарищи граждане, господа, — умоляюще обратился к присутствующим командир, и его тотчас же окружили активисты, желавшие знать всю правду.
Командир и начальник отбивались, а Смирнов прогуливался по залу.
Серый по камерной привычке сидел на полу, спиной привалясь к стене.
— Вы мне нужны, гражданин Серганов, — сказал ему Смирнов.
Серый поднял глаза. Полковник запаса стоял перед ним — ноги расставлены, руки в карманах — и свысока, потому что сверху, смотрел на него. Серый отвернулся, деланно сплюнул на свободное пространство пола и, не глядя на Смирнова, ответил:
— А вы мне не нужны, гражданин Смирнов.
— Пойдем со мной, Серый. Иначе милиционер поведет, — ласково предложил Смирнов.