Чума насилия

Ей удалось справиться с волнением.

– Это был крик боли, - продолжал он.

Она отрицательно покачала головой:

– Порой боль доставляет наслаждение. Причем весьма сильное наслаждение.

– Значит, схватка между вами и мужем была любовной?

– Нет!

– Тогда кто же кричал?

На секунду ему показалось, что она готова довериться ему, но было уже поздно. Дверь отворилась, и в комнату вошел Алекс Бауман. В руке он держал стакан с водкой, в котором плавали кусочки льда. Он увидел, что большие ладони Джерико лежат на плечах Лиз, и его неизменная улыбка сделалась еще шире.

– Винтовка Томми уже подверглась осмотру, так что я ее возьму, - сказал он, но даже не взглянул на ружье. Его сузившиеся глаза не отрывались от измученного лица жены.

Джерико повел себя вызывающе. Он так и не снял руки с ее плеч. Мягко развернул женщину и подтолкнул к окну так, чтобы она не стояла лицом к Бауману.

– Вы хорошо обучили вашего сына обращению с оружием, - сказал Джерико.

– Но это была не его винтовка.

– Очевидно, нет. Ее ствол чист, как свисток.

– Для меня большое облегчение узнать об этом. У нас это единственное ружье двадцать второго калибра. Так что все прояснилось.

– Каким образом?

Бауман пожал плечами:

– Должно быть, это был кто-то посторонний, как мы и решили с самого начала. Деревенские дети или эти самые хиппи из общины.

– В доме гостит восемь человек, считая меня: мисс Жаркова, Боб Уилсон, оба Прентиса, девушка по имени Джуди, Трейл и Ломекс. Вы можете поручиться, что ни один из них не привез оружие с собой?

– Вы хотите, чтобы я обыскал багаж своих гостей? - поинтересовался Бауман.

– Я ни черта от вас не хочу, Бауман. Я просто пытаюсь понять, в чем дело. Кстати, не потрудитесь ли вы объяснить, что за крик я слышал сегодня ночью, только скажите правду.

Бауман взглянул на жену:

– Я уже говорил вам, что Лиз...

– Я вам не верю, - прервал его Джерико.

– Лиз отрицала, что это правда? - Бауман уставился на ее спину, и плечи Лиз опустились. - Ради всего святого, Лиз, прекрати рыдать.

– Как она могла отрицать, если вы сказали, что она спала, да к тому же много выпила перед этим?

Улыбка Баумана сделалась буквально лучезарной.

– Ну, раз вам уже все известно, то признаю, что она и в самом деле не спала и не была пьяна. Ведь как раз перед этим она вышла от вас, не так ли?

Джерико почувствовал, как на шее запульсировала вена:

– Стало быть, вы знаете об этом.

– Конечно, старина, я об этом знаю. Это я послал ее к вам. - Он отхлебнул из стакана. - Можете считать мой поступок одной из причуд нашего дома. Мне нравится, когда я могу предложить своим гостям только самое лучшее. Конечно, Лиз уже не та, что раньше, но, думаю, вы согласитесь, что и теперь ее можно назвать весьма лакомым кусочком.

Джерико шагнул вперед:

– Хотелось бы отблагодарить вас за такое великодушие.

Его правая рука, сжатая в кулак, взметнулась в воздух и врезалась в голову Баумана. Стакан отлетел в сторону, а Баумана отбросило назад и впечатало в стену. Он съехал на пол и замер, откинув голову под нелепым углом. Улыбка наконец сошла с его лица, а глаза закатились под лоб.

Джерико подошел к Лиз и взял ее за руку.

– Давайте уйдем отсюда, - сказал он, - так далеко, как вам захочется.

Она двигалась с трудом, тяжело опираясь на его руку.

– Вы ударили его, - прошептала она.

– Не мешало бы добавить, - ответил Джерико.

Глава 3

Они вышли в коридор, и Джерико закрыл за собой дверь комнаты. Лиз из последних сил боролась с подступающими рыданиями.

– Может быть, вас проводить в вашу комнату? Или она у вас с ним общая?

– Нужно послать кого-нибудь к нему, - ответила она.

– Он скоро придет в себя, - холодно ответил Джерико. - Наверное, в его интересах, чтобы об этом происшествии знало как можно меньше народу.

Она остановилась и посмотрела ему в лицо, сощурившись, как будто желая сдержать слезы.

– Вы не знаете его, - сказала она. - Он становится неуправляемым, когда злится. Он придет за вами, Джерико. И может даже попытаться вас убить.

– Ну, это не в первый раз.

– Вы думаете, в роще был Алекс?

– Может быть. Впрочем, я этого не знаю. Кроме того, мне неизвестна причина. Теперь я сам подсказал ему мотив. Но...

Лиз протянула свои загорелые руки к лацканам его пиджака.

– То, что он сказал - неправда, - произнесла она почти с яростью, - он не посылал меня к вам. Ему нравятся подобные сексуальные фантазии. Я пришла сама, клянусь вам.

– Зачем он так сказал?

– Он скорее умрет, чем признает, что что-то случилось без его ведома. Должно быть, он видел, как я выходила из вашей комнаты, и не мог допустить, чтобы вы подумали, будто он был не в курсе. Вот потому он и выдумал эту чудовищную историю.

Джерико почувствовал, что смертельно устал от всего этого.

– Черт с ним, - сказал он, - я собираюсь уехать отсюда, Лиз. Если хотите, я отвезу вас куда-нибудь - в какой-нибудь другой город, где живут ваши друзья, или в Нью-Йорк. Вам нельзя оставаться, иначе он сорвет злость на вас.

– Я не могу уехать. - Она медленно отвернулась.

– Почему?

– Из-за Томми. Алекс ни перед чем не остановится. Бог знает, что он может ему наговорить. Может сказать, что застал нас в постели и вы ударили его. Начнет рассуждать о своей бесценной чести. Выставит нас с вами последними мерзавцами. А я ни на минуту не могу допустить, чтобы Томми поверил в это. Уезжайте, Джерико. Лучше, чтобы вас здесь не было, когда разразится скандал.

– Я что, должен бежать?

– Это самое лучшее, что вы можете сделать, чтобы помочь мне.

Джерико сощурил глаза:

– Я намереваюсь известить полицию о своем утреннем приключении. Если мой приятель-стрелок все-таки попадется, я хочу, чтобы полиции были известны все факты, причем именно от меня, а не от кого-нибудь другого, кто, возможно, захочет что-нибудь утаить. Сейчас я ухожу, Лиз, но я еще вернусь. Если он посмеет вас обидеть, обещаю вам, что я заставлю его пожалеть, что он вообще появился на свет.