Чумная экспедиция (Сыск во время чумы)

Лошади шли таким неторопливым шагом, что их бы и брюхатая баба обогнала.

– Эй, братцы, не видели - тут люди не пробегали?
– обратился к мортусам Архаров.

Ответа не было.

– Тут никто не пробегал?
– спросил и Левушка.

Мортусы словно оглохли.

– Вот суки!
– с тем Архаров схватил под уздцы и остановил лошадь.

– Не балуйся, барин, - деловито прогудело из-под маски.
– Пусти чуму. Не то пристанет зараза - не отмоешься.

– Ты мне ответь, так и пущу, не то отведаешь кулака, - спокойно сказал Архаров.

Мортус замахнулся кнутом, Архаров неожиданно ловко увернулся и, перехватив плетеный ремешок, выдернул кнут и тут же сломал о колено.

– Я тебя научу, как на офицера замахиваться!
– крикнул он.
– Последний раз добром спрашиваю - не пробегал ли кто?

– А чуме начхать, кто ты, офицер или парашник, - отвечал другой мортус, соскакивая и повернулся к Левушке.
– Баринок, уйми старшего. Рассержусь - не обрадуется.

У этого голос был звонок, выдавал молодость, норовящую прикинуться зрелостью.

– Да вы бы ответили и дальше ехали, а с ним не связывались, - сказал на это Левушка.
– Кулак у него тяжелый.

– Не тяжеле моего, - задиристо заметил мортус.

– Ну, подходи, - позволил Архаров.

При всей своей рассудительности и подозрительности, сейчас он хотел драться. То ли погоня разгорячила ему кровь, то ли таким образом желало выплеснуться недовольство графом Орловым, он не знал и докапываться не желал.

Он умел выкидывать из головы лишние мысли, чтобы в бою ими не смущаться, а довериться своему телу, своим рукам, своим чугунным кулакам. Так оно, по наблюдениям многих лет, было всего вернее. Чем меньше размышлений - тем стремительнее и точнее удар.

– Не лезь, Федька! Талыгай!
– одернул товарища сидевший на краю фуры и до того молчавший мортус.
– Верши, преображенец…

– А чуме начхать - талыгай или маз. Ну, кто тут на чуму? Нам, негодяям, терять нечего, мы последние деньки догуливаем!
– выкрикнул мортус Федька.
– Хоть на прощанье потешу душеньку! Подходи, чего встал!

– Николаша, не смей!
– Левушка попытался удержать Архарова, но отлетел в сторону.

– А ты балахон сними, биться будет сподручнее, - посоветовал Архаров.

– Сниму - а ты меня потом по харе узнаешь?

– Архаров, он же зачумленный!
– Левушка, переложив фонарь в левую руку, правой кое-как выхватил шпагу.

– Ничего, Матвей меня в уксусе искупает!

Началась драка.

Это был не тот известный в Европе кулачный бой, который особо чтила Англия - и навязала всему свету. Это было нечто иное - с мощными скрутами, дающими силу удару, с кулаками, бьющими сверху, с широкими замахами, с ударами хлесткими, когда в ход пускается обух кулака. И Архаров, с виду тяжеловатый и неловкий, как всегда, оказал себя быстрым и уверенным бойцом. Мортус, пропустив несколько ударов, очень скоро перешел к обороне.

– Федька, будет!
– крикнули ему.
– Чего ты связался?

– Ну нет!
– крикнул Федька.
– Меня еще никто не укладывал!

– Смуряк, - сказал, спрыгивая с телеги, кучер - высокий плечистый мортус, и подхватил длинную палку, на конце которой был железный крюк.
– Отойди, баринок, я их разниму.

Но вежливость была притворной ему хотелось лишь занять выгодную позицию. Резко толкнув Левушку палкой в живот, от чего преображенец попятился и сел, мортус зацепил крюком Архарова за плечо и развернул так, что офицер попал под Федькин удар.

Он отшатнулся, резко развернув стан, но кулаком его все же задело по скуле. И тут же мортус замахнулся своим дрыном на Федьку:

– Стрема! Ухляем! Не то тут и останешься!

– Стой! Стой!
– закричал, вскочив, Левушка. Но третий из мортусов, спрыгнув с фуры, пошел на него, растопырив руки и шутовски приплясывая.

– А вот обнимемся, а вот приголублю!
– глумливо выкликал он тонким, истинно бабьим голосом.
– Что, сударик, не любишь чумы? А вот она я, раскрасавица чума!

Левушка попятился.

Трое мортусов сошлись вместе - одинаковые в своих масках и балахонах, и понять, который Федька, было уже невозможно.

Архаров стоял перед ними, сжав кулаки.

– Николаша, против троих - не бой! Они нас палками забьют!
– закричал Левушка.

– Сам вижу!
– отвечал Архаров.
– Пусть убираются, чума на их дурные головы. Все равно мы подлецов уже проворонили.

И отступил на несколько шагов.

Лицо у него было - лучше близко не подходить…

– Ну хоть отпугнули, сегодня уже не сунутся, - осторожно сказал Левушка.

– Дуракам закон не писан. Пошли, Тучков… да не жмись ко мне, дурак!…

Архаров прямым, насколько это было возможно в темном и незнакомом парке, путем отправился искать Матвея.

Когда оказались во дворце, выслал Левушку вперед - задавать вопросы. Тот от архаровских предосторожностей несколько растерялся и уже сам старался держаться подальше от старшего товарища.

– Они прекрасно видели, кто там убегал, и не выдали. Стало быть, заодно, - говорил Архаров.
– А есть еще и такая вероятность - это они сами и были. Долго ли накинуть балахон? И поди знай, кто там под ним угнездился…

– Вот тут, кажись, Матвей Ильич квартирует, с докторами, - сказал Левушка. Архаров постучал в дверь. И неоднократно.

– Кого надобно?
– наконец осведомился сварливый голос.

– Доктора Воробьева к нам кликни, - велел Архаров.

– Спит Воробьев.

– Буди. Скажи - по графа Орлова распоряжению.

– Нехорошо, Николаша, - заметил Левушка.

– А я не соврал - граф изволил приказать мне брать в помощь, кого считаю нужным.

Дверь приоткрылась, появилась заспанная рожа Матвея.

– А-а, это ты, Архаров? Какого черта пожаловать изволил?

– Осмотри меня, Матвей, как положено. Не подцепил ли я заразы.

– Где ж ты ее, сударь, сподобился подцепить?

– Да вот вышли с Левушкой воздухом подышать, разговорец один имели…

Матвей высунулся побольше и повернулся к Левушке.

– Ну-ка. вьюнош, докладывай, как было!

– Да он с негодяями задрался, - честно признался Левушка.

– С мортусами, что ли?

– С ними.

Тут Матвей исчез, а дверь перед самым носом Архарова захлопнулась.