Чумная

Трогаю себя, потом понимаю. Живот, болит живот. А что у меня там, я не помню. Вроде никто не ранил меня в живот, и даже не бил. Но боль неприятная, режущая. Иду дальше, держась одной рукой, второй касаюсь рукояти меча. В этот раз не получаю таких приятных ощущений.

— Что же ты делаешь, остановись, ещё есть шанс… — Говорит девушка впереди.

— Славиэль, привет! — Радостно говорю я: — А я думал ты умерла!

Подхожу ближе, она распадается, истаивает как туман. Что за чертовщина?

— Остановись, ещё может быть не поздно! — Говорит чуть впереди ещё одна девушка.

— Ли, а ты как тут, я как раз иду к тебе, как же я рад! — Кричу ей, даже забывая, что говорю о себе в мужском лице.

Подбегаю, но она истаивает, как и Славиэль. Да что же это такое, почему они все меня бросают, я же для них всё это делаю, почему?!

— Постой, не делай так, ты не понимаешь, остановись… — Ещё одна девушка, пытаюсь её вспомнить.

Эльфийка, такая знакомая, и вроде бы она мне была дорога когда-то. Кто же это? Вспоминаю.

— Азалинэ, я так рад тебя видеть, ты не умерла, ты жива!

Подбегаю, но и она, укоризненно на меня смотря, истаивает. А я иду дальше, во тьме, ничего не понимая. Почему они меня бросают? А ещё эта боль в животе, да что же это такое. И штаны мокрые почему-то — я что, обделался или опозорился, сходив по-маленькому?

— Леди, остановитесь, вы не должны… — Говорит мужчина впереди.

— Граф, я так рад вас видеть, мне уже всё равно — даже вам я рад, вы хороший человек! — Кричу я, и бегу к нему, но и он превращается в невесомую дымку.

Трогаю рукой штаны в области промежности, поднимаю ладонь — что-то мокрое и липкое. Зажигаю огонёк на пальце.

— Кровь? — Удивлённо говорю я. — Но меня же никто туда не ранил.

— Слава, что же ты наделал, но ещё не поздно, поспеши… — Говорит кто-то беловолосый рядом.

Поворачиваюсь, вижу некроманта — он смотрит печально, качает головой. Ничего не говорю, протягиваю руку что бы дотронуться. Но и он оказывается миражом, исчезает.

Штаны пропитались кровью, боль всё усиливается. Хочу взяться за рукоять меча — но что-то останавливает. Откуда у меня кровь ТАМ?

— Ребёнок. — Говорю сам себе. — Мой ребёнок.

Становится дурно, меня рвёт. Я вспоминаю. Ребёнок, которого мне доверила Славиэль. Он ведь и мой ребёнок, верно, это ведь моё тело. Меня выбрасывает всё чаще из ускорения, голова прочищается, я начинаю с ужасом понимать, что натворил. А ещё эта боль в животе.

Копаюсь в штанах — нет, пока только кровь, больше ничего. Применяю регенерацию, но легче не становится. Рука опять тянется к мечу, потом к кинжалу.

— НЕТ! — Кричу сам на себя.

Иду вперед, во тьму, там впереди, где-то поселение. И если я дойду, то найду лекаря, он сможет помочь, он остановит всё это.

— Ты только не уходи, ладно? — Шепчу маленькому существу у себя в животе. — Ещё рано, ой как рано, ты прости меня пожалуйста, только не уходи.

Я иду вперёд, спотыкаюсь о камни, встаю, голова кружится, но я иду. Я успею. Боль всё сильнее, но я успею. Я дойду.

— Пожалуйста, не надо уходить, нужно только чуть-чуть потерпеть, совсем малость. — Шепчу я, а по лицу льются слёзы: — Давай, держись, ты сильный, у нас всё получится.

Я иду, а впереди не видно ничего. Ни огней города, ни нормальной дороги, вообще ничего. Только камни, трава, скалы и горы. Чёртово подземелье, чёртова боль. Опять тянусь к рукояти меча, хочу почувствовать лёгкость.

— Нет! — Кричу на себя, кладу ладони на живот, запускаю регенерацию: — Пожалуйста, ещё чуть-чуть потерпи, мы уже почти пришли, ещё несколько шажков, только держись.

Иду, но голова ватная, всё плывёт. Я выдержу, я дойду, ещё чуть-чуть, где-то там — город. Мне помогут, обязательно помогут. А что случилось за спиной — они не узнают, я же первый приду. А если гонца увижу — убью, ведь нужно спасти маленькое существо в животе. Такое беспомощное. Что же я наделал, как же я мог.

— Пожалуйста, прости, не бросай меня. — Шепчу опять, слёзы льются из глаз: — Я спасу тебя, только прости, потерпи и прости, мы придём, ещё несколько шажков, таких больших для тебя, и таких сложных для меня, вот уже город, тут за углом, пожалуйста, не уходи…

Я иду — но города нет впереди, только тьма и камни, больше ничего, только тьма. Это бесконечное подземелье, зачем я сюда пришёл, что хотел найти, и что в итоге натворил?

— Стой, да постой! — Слышу сзади, ускоряюсь, собираюсь взять меч.

Перед глазами появляется Шарайс, она тянет мне какую-то бутылочку, не знаю, что это. Смотрю с подозрением. Сзади подходит ящер. Может они тоже хотят меня убить, меня и ребёнка?!

— Вот ты где, нужно быстрее попасть в город. — Говорю ящеру, чуть успокоившись, глажу по морде, хочу забраться.

— Нет! — Тянет меня девочка назад: — Тебе нельзя сейчас верхом, пошли с дороги, там пещера есть!

— Ты не понимаешь, его может не стат, или её, он уходит, она уходит — я должен успеть! — Кричу на неё.

— Выпей быстрее, она предупреждала об этом, тебе нельзя на лошади, выпей это и пошли, у меня ещё есть! — Плачет и кричит девочка. — Да очнись же ты!

Я беру бутылочку и выпиваю. Становится легче. Может она не обманывает, может и правда нужно идти с ней. Голова кружится, плохо. Но боль чуть уменьшилась — значит странная жидкость помогла. Глажу живот.

— Тс-с-с, подожди чуть-чуть, вот видишь — уже легче, как я обещал, держись, будь сильным… — Шепчу Ему.

Мы идём куда то, я не понимаю ничего, держусь за ящера. Шарайс говорит, что мне нельзя сейчас верхом, я ей верю. Хорошая девочка, умная, хоть и с несчастной судьбой. Не отдам её в этот храм, если останусь жив. Мы наконец приходим, заходим в пещеру, там наши вещи, я неплохо сейчас вижу в темноте. И ещё расстеленные одеяла, на которые я падаю. Замечаю в полной темноте что из моих глаз льётся красный свет, который сейчас освещает лицо, сколько же раз я использовал магию крови, если они так светятся?

— Только не уходи, пожалуйста. — Снова шепчу я, и плачу. — Только не уходи, прошу, прости и не уходи, мы почти дома, уже считай за углом и всё кончится, вот-вот кончится…

Шарайс вливает мне в рот ещё какой-то жидкости. Её руки трясутся, она боится, ей страшно — я чувствую. Я как впал в это странное состояние — всегда чувствую страх и боль окружающих, растерянность. Сейчас это противно. Но я чувствую. Она даёт мне ещё какие-то зелья, и я начинаю засыпать.

— Ты ведь не умрёшь, я всё сделаю, оставайся жить, пожалуйста, и сестрёнка пусть остаётся жить! — Шепчет кто-то, и я узнаю голос девочки. — Она сказала, что ты станешь мне мамой если я буду хорошо вести себя и сделаю всё как надо, пожалуйста, только не засыпай навсегда.