Чумовая ночь под Рождество

— Никакой ты не пособник, — возразила Наташа. — В конце концов, в полиции можно все объяснить. Очень сильно испугалась, не подумала о последствиях, обстоятельства так сложились, что ничего не соображала, и так далее. Шоковое состояние было, вот и все. Ведь там тоже живые люди работают, должны понять, что мы не каждый день в номерах трупы находим.

— Наташа, ты что, не знаешь наших законов? Сокрытие преступления является пособничеством, а это уголовная статья, между прочим.

— Ну статья! Ну и что? Подумаешь, дадут условное наказание, делов-то, — фыркнула та.

— Условное наказание, и все дела? — взвилась Маргарита. — А то, что меня будут судить, прежде чем дать это самое условное наказание, это что, сходить прогуляться по парку? Ты соображаешь, что говоришь? Мне судимость ни к чему, да еще ни за что ни про что. Я не козел отпущения и уж тем более не стрелочник.

— А что ты на меня кричишь, я-то здесь при чем? — нахмурилась Наталья. — Можно подумать, это я тебя уговорила не вызывать полицию, а потом запихнуть злосчастный труп под кровать. Л вообще, долго мы здесь еще будем стоять и болтать попусту? Не май месяц, между прочим, у меня скоро нос в сосульку превратится. Пошли отдавать ключи, нужно искать Валерку, а потом уже думать, что делать дальше.

— Пошли, — тяжело вздохнула Маргарита. — И зачем я только согласилась писать этот чертов сценарий? Зачем вообще открыла рот на том собрании? Сейчас бы гостила в Одессе у родителей и в ус не дула, вместо того чтобы находить трупы, а потом еще и ползать по сугробам в поисках улик. Дурдом на выезде, других слов захочешь — не подберешь.

— Ни у каких родителей ты сейчас все равно не гостила бы, — фыркнула Наталья. — Забыла, что Бобрик на собрании говорил? Пока в пансионате отдыхает советник со своей дражайшей половиной, всем работать без выходных, перекуров и отгулов.

— Если бы на мне не лежало задание о проведении праздника, я бы обязательно что-нибудь придумала и нашла выход. В крайнем случав взяла бы больничный и укатила к родителям.

— Инициатива наказуема, нечего было выпендриваться и лезть со своими идеями, — усмехнулась Наташа. — Так что поздно пить боржоми, когда печень отвалилась, а на шее еще и труп висит.

— Какая же ты язва, Наташка. Вместо того чтобы хоть как-то поддержать меня, ты еще и масла в огонь подливаешь! — закричала Маргарита. — Я смотрю, тебе доставляет удовольствие трепать мне нервы? Я что, ради себя одной это делала? Я, между прочим, для всего коллектива старалась. Ты разве не заинтересована в том, чтобы наш пансионат процветал? И уж, конечно же, я совершенно не планировала в Рождество натыкаться на трупы.

— Ты чего раскричалась? Нас же могут услышать, — шикнула Наталья, озираясь по сторонам. — Совсем уже? — покрутила она пальцем у виска. — Ничего я тебе не треплю, ты сама завела этот разговор. А вот насчет процветания ты явно погорячилась, моя дорогая. После сегодняшних событий мы так зацветем, что мало никому не покажется. Вони будет столько, что даже подумать страшно.

— Не каркай, — одернула ее Маргарита. — Может, не все еще потеряно и как-нибудь обойдется?

— Ага, еще скажи — рассосется, — тяжело вздохнула Наталья и зябко передернулась. — Ух ты, какой морозец сегодня знатный, щеки почти ничего не чувствуют! Мы наконец когда-нибудь уйдем отсюда или нет? Мне срочно нужна большая кружка горячего чая.

— А я бы от чашки кофе не отказалась, — вздохнула Маргарита, мечтательно сощурив глаза. — Капучино с карамелью. Обожаю, когда пенка высокая.

— Да нет проблем, подруга, сейчас на кухне попросим Мишеньку, чтобы сварил и угостил, — сказала Наталья.

— А чего стоим тогда? Бежим быстрее! — засмеялась Маргарита и первая подала пример.

ГЛАВА 19

— Валера, мальчик мой, что же нам делать? — стонал Иван Иванович, нарезая круги по номеру. — Труп, да еще и наркотики, это же катастрофа! Армагеддон! Апокалипсис! Это конец всему, что я создавал с такой любовью и самоотдачей! Наш «Родник» сначала сотрут в порошок, а затем снесут с лица земли. Нам припишут бог знает что, лишь бы нашелся повод, а повод такой, что подумать страшно. Наркотики — это же сенсационный материал. Вот газетчики порадуются, так порадуются, их ведь хлебом не корми, только дай покопаться во всяком дерьме. О-о-ой, караул, какой позор на мои седины! — с новой силой взвыл он, хватаясь за свою лысую голову. — И это именно в тот момент, когда здесь гостит советник мэра с супругой! Когда все так замечательно складывалось. Когда праздник прошел на высшем уровне и ему все очень понравилось. Боже мой, за что мне это?

— Иван Иваныч, да что уж так убиваться-то? — произнес Валерий, с жалостью глядя на него. — Вы же здесь никаким боком. Сейчас время такое, что убийства случаются где угодно: и в ресторанах, и в гостиницах, и я ни разу не слышал, чтобы эти заведения потом закрывали. И наркотики тоже... они же не наши, а его, этого убитого, и мы здесь совершенно ни при чем.

— Я ни при чем, мы ни при чем, санаторий наш ни при чем, а кто тогда при чем?! — раздраженно спросил Бобриков. — Может быть, Семен Семеныч Горбунков? Или дядя Вася Окуньков? Это ты верно заметил, Валера, что заведения, в которых происходили убийства, никто не закрывал. А знаешь почему?

— Нет, не знаю.

— Потому что они потом сами закрывались! — истерично хихикнул Бобриков. — А причина очень простая — банкротство. Ты вот сам пошел бы в тот ресторан, где кого-то убили? Или поселился бы в гостинице, где в номерах находят трупы, да еще и с наркотиками вместе?

— Не знаю, — неуверенно ответил Валерий. — Наверное, нет.

— Вот и я о том же! Ни для кого не секрет, что газетчикам дай только повод, они такого наворотят, что ни в каком кошмаре не приснится. Напишут так, что вовек не отмоюсь. Во вверенный мне пансионат, где люди отдыхают и за безопасность которых я несу полную ответственность, кто-то запросто приносит целый рюкзак наркотиков, а потом еще и... О, господи, помоги мне пережить весь этот ужас! — жалобно простонал бедный директор.

— Но ведь неприятность уже случилась, нужно что-то делать, Иван Иваныч, — осторожно произнес администратор. — Мне кажется, тянуть больше нельзя, и так уж...

— Ты прав, Валерий, тянуть нельзя, — тут же согласился Бобриков. — Промедление смерти подобно.

— Тогда звоните, — обрадовался Валера.

— Куда звонить? — встал столбом Бобриков, с удивлением глядя на администратора.

— Как куда? В полицию, конечно.

— Валера, ты снова за свое? О чем ты говоришь? Ну какая полиция? — округлил глаза директор. — Мы же с тобой договорились, что об этом не может быть и речи по понятным причинам. Что ты поможешь мне избавиться от трупа. Ну а теперь еще и от рюкзака тоже придется избавляться в срочном порядке.

— Да вы в своем уме, Иван Иваныч? — ошарашенно прошептал тот. — Простите, конечно, за мои неуважительные слова, но у меня просто других нет.

— Ты что, хочешь сказать, что берешь свое обещание обратно? — возмутился директор.

— Иван Иваныч, я согласился, когда не знал, что здесь замешаны наркотики, а с ними я не хочу иметь ничего общего, — категорично заявил Валерий. — Вы только посмотрите, сколько их. Этот рюкзачок потянет ого-го на сколько. Это же особо крупные размеры. Вы представляете, сколько это может стоить?

— Понятия не имею! — нахмурился Бобриков.

— Вот в том-то все и дело, что понятия не имеете, — кивнул Валерий. — Да за такие деньги нас с вами на пятаки порежут, в асфальт закатают, в стене замуруют и клумбу посадят.

— А тебе откуда известно, какие это деньги? — подозрительно прищурился Бобриков.

— Прессу регулярно читаю, в Интернет заглядываю, телевизор смотрю, — огрызнулся Валерий. — И не нужно на меня так смотреть, и рассчитывать на меня тоже не стоит — я категорически пас!