Чунье
Шрифт:
– Почему?
– Потому что ты плохой сварщик! Не перебивай! Можно наобум тыкать электродом в шов, стараясь попасть в свищ, но вероятность попадания…
– Понял, как у семечки провалиться в щель в асфальте.
– А ты смышлёный, – он не мог не улыбнуться и не погладить меня по голове, как какого-то дебила, – но если мы не хотим переваривать весь шов, то можем исправить его в одном месте, том единственном месте, где началась сварка.
– Слушай, а почему ты мне это рассказываешь, как о дефектах сварки? Швы какие-то, электроды… я не сварщик.
– А как тебе рассказывать? Как акушерке? Тогда это будет родовой шов, и мы постараемся исправить первый стежок! Ну, что скажешь?
– Не знаю. Так мне ещё больше не нравится… да и не акушер я.
– Причём здесь акушер? –
– Аёячкi! А дорога здесь каким боком?
– Что? – он рухнул на стул, сражённый моей тупостью.
– Я продолжал: «Кем я только не был за свою жизнь, но одно могу сказать точно: я не акушер-монтажник с опытом ремонтов дорог. И не слесарь-гинеколог! Слу-у-у-шай, тебе надо поискать специалиста на сайте «Вакансии», а ещё можно…
– Он сейчас взорвётся! – сказала мне Капелька, входя в комнату, потом повернулась к Нехаю и сокрушённо покачала головой: – вот видишь, это у него после того взрыва на горке. Ничего не соображает, ничегошеньки!
– Серьёзно?
– Нет конечно! Но и ты мог бы внятней объяснить, что тебе нужно.
– Если коротко…
– Только без свищей, пожалуйста. Уж больно слово противно.
– Хорошо. Нам нужно попасть домой. Мы несколько раз пытались, но из-за твоего мужа расфокусировались, что ли… да, пусть будет так. И поэтому не смогли попасть в нужный сви… в нужную пору – она перед самым носом захлопнулась! И теперь у меня на руках не только неполноценный д'Дидактибль – кстати, ещё нужно отыскать, куда его взрывной волной закинуло – но и совсем свихнувшийся Бен-Альтаир – тот ещё хуже твоего Жарабя.
– Ты такие эпитеты подбираешь моему мужу, что помогать вам хочется всё меньше и меньше.
– А чё?! Что я сказал? Это я в состоянии аффекта, ситуация-то аховая! Не только нас, мир надо спасать! Весь!
– Ого!
– Ну что ж, если мне не придётся месить асфальт на дороге в оранжевой накидке, то я готов спасти мир! – Мне пришлось согласиться. – Ещё раз взвалю на себя эту ношу, потерплю полчасика…
– Я тебе говорил, что полчаса – это только на исцеление Бен-Альтаира. Плюс на дорогу, на поиски, на получение инструмента – за день не управимся!
– А как мы в другие времена попадём, ведь специалист по ба-бахам, по всяким вашим перемещениям, Бен-Альтаир?
– Не волнуйся, я тоже с прибабахом! Будет весело!
– Не люблю я веселье. И потом: меня жена не отпустит!
– Ещё как отпустит! – крикнула Капелька, успевшая уйти на кухню. – Возвращайтесь с победой!
– Всё за меня решили. Когда отправляемся?
– Утром…
– Ладно, пока сидим и ничего не делаем, а спать всё равно рано, ты не расскажешь, в чём всё-таки проблема? Только не как сварщику, а глобально?
– Давай попробую.
– Капелька, иди к нам, Нехай такие странные вещи рассказывать будет, про сотворение мира.
– Я и отсюда услышу про ваш стук колёс.
– Что-что?
– Ну, сначала будет про предвечное Дао, в котором всё, потом про стук вагонных колёс – тук-тук, тук-тук – тук-тук, потом про то, что за окном мелькают огоньки как вселенные, потом про то, что китайцы что-то знали, и именно поэтому иероглиф Дао, который они нарисовали огромную кучу лет назад, так похож на рисунок электропоезда. Путь, столбы, рожки на вагоне – не так?
– Конечно нет! – Он фыркнул. – Я про электрички ничего не знаю! И Дао, если уж на то пошло, это не какая-то дорога с огоньками по бокам, это…
– Знаю-знаю! – не утихал голос с кухни, – это как стопка блинов.
– Стопка чего?
Капелька появилась на пороге комнаты с полотенцем в руках и тарелкой, которую она вытирала. Она успокаивающе махнула рукой Нехаю, то есть Алькалоиду: «Ты не удивляйся, мне Жарабя перед сном любит рассказывать про стопки блинов в космосе: браны, спицы и тому подобное».
Алькалоид удивлённо посмотрел на меня: «Ай да Пушкин, не ожидал. Но в чём-то ты прав.»
– Спать хочу.
– Тогда я быстренько, на сон грядущий. Дао… или лучше эфир?.. ладно, пусть будет Дао, всё равно название без разницы, но Оно более одушевлённое –
Дао бесконечно и вне вселенных…Подсевшая Капелька наклонилась к самому моему уху: «А почему ты ему наврал, что не любишь запах свежего асфальта? Мне рассказывал, что в детстве мечтал работать на этой машинке, как её – катке?
Бен-Альтаир
– У тебя есть уникальная возможность: пока Могулька расфокусирован, ты можешь прослушать его. Потом, после «сброса настроек», это будет уже невозможно. Ни ты, да что там ты – даже я не смогу заглянуть в его душу. Так что carpe diem!
– Неудобно.
– Отбрось стеснение, такой возможности больше не будет! Кроме того, учись, запоминай, как он заговоры плетёт. Правильно кто-то сказал, что гены пальцем не задавишь: ничего не помнит, а интригует как раньше! Умничка!
– А что мне делать? Как слушать?
– Как радио. Пошли!
Могулька сидел в тени дерева спиной к нам и размышлял, иногда даже напевая что-то себе под нос: «По приютам я с детства скитался, не имея родного угла, вот зачем я на свет появился, как мужик, то есть не из ребра…
К Жарабя у меня отношение двоякое. С одной стороны, вроде должен заботиться о нём, помогать, печально поправлять подушки, с другой – думать про себя: – не о таком путеводителе мне мечталось там, в серебряном бархате утренних туманов, на берегу ручья, в котором резвилась форель перед рассветом, в палатке на песчаном пляже… вот до сих пор эта картинка перед глазами стоит: выбираюсь утром из палатки, ноги холодит остывший за ночь песок, над ручьём, вернее – над небольшой речушкой – поднимается туман. Речка гладкая-гладкая и только иногда появляются круги на воде – или рыба выпрыгивает, или Нехочуха встал раньше и теперь камни кидает, придуривается, дразнится… Вот до сих пор – повторюсь, эта картинка перед глазами стоит, а что было до этого – ничего не помню, да и было ли? Ну и фиг с ним, ничего страшного: одни помнят себя с трёх лет, другие с пяти, третьи вообще только с утра себя и помнят. Могу ли я выяснить подробности своего происхождения? Наверно да, а вот надо ли мне это? Д'Дидактибль сказал бы, что нет, Нехочуха… Нехочухе вообще нельзя верить, ни одному слову. Казалось бы, врёт и врёт, спроси, получи ответ, а потом сделай наоборот, так нет: он врёт по одному, только ему известному алгоритму. Сегодня вру – не вру – не вру – вру – вру – вру – вру – не вру, завтра совсем по другому. С ним во всём надо искать скрытый смысл. Вот помню на том самом берегу у него спросил однажды, спросил просто так, чтобы проверить, что он соврёт: – как по дереву узнать где север, а где юг? Знаете, что ответил?..»
– А с кем он говорит? – спросил я у Нехая шёпотом.
– Сам с собой, ты не отвлекайся, слушай, слушай.
– Ты, – говорит, – в моих словах всегда сомневаешься, всегда подвергаешь их критическому, как тебе кажется, анализу. Но ты к нему не способен, следно (вот ещё эти его любимые тупейшие слова: следно – это следовательно) тебе это не надо. Всё может оказаться проще, чем ты думаешь, не надо везде выискивать скрытый смысл. Можно заморочиться и начать вспоминать уроки школьной не то ботаники, не то биологии или НВП 10 – это если допустить, что мы ходили в школу, а не пользуемся сейчас какой-то генетической памятью, а можно просто сказать, что на севере сосны, а на юге пальмы. Уверяю, милый мой брат Могулия, ответ верен на сто процентов. Потом уже я могу блеснуть эрудицией и расширить ответ, мол, на пальмах вообще мха нет и иголки на них с южной стороны хоть и упитаннее, но живут в среднем около трёх лет, зато хвоинки с северной стороны закалённее, поэтому около пяти. Потом добавить что-то про калорийность кокоса и так далее – так вот, если ответить так, расширенно, то, дорогой мой ботаник, все ботанички будут твои и путь твой будет усыпан их лифчиками. Ты ведь для этого спросил?
10
Начальная военная подготовка: дети разбирают автоматы и перевязывают друг друга (но не связывают, это не ролевые игры. Хотя…)