Чуйский тракт

– А оставайся-ка ты, Геннадий, с нами. Здесь, таких как ты много!.. В Помощники возьму тебя. – Огнеяр говорил серьезно.

– Н-не знаю… - Гена все не мог опомниться от блаженного наваждения.

– А чего тебе там, наверху делать? Видал, что у вас в стране творится? Жена тебя не любит, есть у нее любовник. Лет тебе уже немало, кому ты нужен? Так и будешь прозябать до самой кончины. Дочери своей ты также ни к чему, она и без тебя в жизни определится. Родители давно умерли… Что тебя с миром связывает?

– А здесь-то, у вас в преисподней, что мне делать придется?

– Посмотри на них, – Хозяин кивнул на угрюмых мужиков.

– Это - ловцы человеков. Тебе между ними самое место. Они многое могут. Захотят – бурю нашлют, молнию пустят. Огнь палящий призовут или в любого зверя оборотятся. Душу живую смутить, денег, власти дать, помочь одолеть врага лютого или красавицу соблазнить – все могут сердешные.

Людям помогают в желаниях, тайные мечты человеческие осуществляют. Кто призывает их – счастлив на земле живет, горя не знает. Молодой ли, старый, женщина, мужчина – все в достатке и изобилии.

А тем, кто рая на земле не ищет, худо приходиться. Горести, болезни, несчастия посылают им Помощники. Страдания души и томление духа, испытания плоти, нищету и забвение, горести и невзгоды, всевозможные сокрушения ждут тех, кто не поклоняется мне.

Власть же данная моим слугам велика и беспредельна.

– Но ты, Геннадий, должен знать – это мы спасаем людские души. Вводя во грех мы очищаем их, рассылая трудности мы укрепляем их. Мы как врачи – делаем больно, чтобы вылечить, отнимаем, режем часть, чтобы спасти целое.

Только мы можем искушать, вводя в заблуждение и отнимая волю. Только мы воздаем по заслугам тем, кто смеет нарушать законы Мироздания. Тем, кто по гордыне и неведению, мнит себя повелителями мира. Мы жестоко расправляемся с заблудшими, не имеющими выхода и утопающих в трясине самомнения, без страха творящими несправедливое.

Да, сначала мы помогаем им. Мы, подобно медицинской прививке от смертельной инфекции. Те, кто не борется с заразными вирусами, очень быстро находят себе духовную смерть. Это живые мертвецы и дела их страшны.

Те же, кто одолел болезнь – очищаются, становятся сильнее, укрепляют дух свой в борьбе. И идут дальше, не боясь опасностей.

Кто, как не мы, помогает им обрести силу? Спасти душу свою?

Огонь и вода закаляют булатную сталь. Но прежде чем получить крепость, она подвергается бесчисленным ударам тяжелого молота, нестерпимому жару очищающего огня, и чудовищного перепада температуры ледяной воды.

Мы – и молот и огнь и вода! Мы выковываем человеческую сталь, бросая не выдержавший брак вниз, на переплавку. И здесь, в чистилище, мы заново омываем страданиями нераскаявшихся грешников.

Но это не наша прихоть. Это их выбор. Удел, который выбран всей их жизнью, в которой они не нашли времени к покаянию. Что ж, это их право, мы лишь следуем Закону. Все знают Закон, все знают, что бывает за несоблюдение. Мы лишь слуги Закона.

Мы тюремщики, мы палачи, мы всего лишь исполнители. Мы созданы наказывать, карать, воздавать… Эта участь досталась нам, падшим Ангелам, и кто если не мы, будет исполнять Предначертанное?

Кто будет выполнять грязную работу, кто будет убирать, сортировать и обрабатывать человеческий мусор, тысячелетиями пытаясь исправить Искаженное? Такова от века наша судьба. И тебе Геннадий, с нами в аккурат. Там, наверху, тебя уже практически нет.

Гена слушал, открыв рот, чувствуя лишь, как ласковые пальцы Власты мягко теребят его волосы. Ее присутствие успокаивало, окрыляло надеждой. Ему казалось, что он нужен ей, этим сидящим с ним за столом Помощникам. Тревога спала, сердце успокоилось.

Рядом с ней он чувствовал, что ничего не боится. С удивлением, все понимая, слушал он речь Огнеяра, проникаясь доверием. Где-то очень, очень далеко, была его семья, вчерашние приключения… Ему хотелось остаться здесь, быть таким же могучим и угрюмым, выполнять такую нужную работу, повелевать… А главное навсегда остаться с Ней. Голова чуть кружилась от выпитого.

Девушки наполнили до краев чары, и все дружно выпили игристый, хмельной напиток. Солидно, молча, не тратя слов на глупые тосты.

– А пойдем-ка, Геннадий, покажу тебе свою епархию. Редкая живая душа видела это.

Огнеяр поднялся из-за стола.

Гена тоже встал, заглянул в бездонную синеву глаз Власты, поразившись чистой глубине. Погладил тонкую кисть руки. Вместе с Хозяином отворили тугую скрипящую дверь, над которой висел рогатый козлиный череп. Спустились по крутым ступеням и очутились в просторном коридоре с множеством комнат.

Вошли в первую. Огромное, уходящее за горизонт замерзшее озеро, дышало невыносимым холодом. Зеркальная ледяная гладь была сплошь усеяна вмерзшими человеческими телами, окаменевшими и недвижимыми. Люди застыли в разных положениях, с искаженными в беззвучном крике лицами и поднятыми вверх руками, взывающими к милосердию. Было очевидно, что мороз сковал их быстро и неожиданно.

– Видишь Геннадий, это все грешники, падшие духом, предавшиеся унынию и отчаянию. Единственное их желание было – это вечный покой, статичное состояние, смерть не только тела, но и души.

Но душа бессмертна и не может умереть.

Мы же идем навстречу этим несчастным, и на тысячелетия замораживаем их. Но раз в столетие происходит вот что: Огнеяр хлопнул в ладоши, и мертвая ледяная пустыня начала быстро таять. Повеяло жаром, вода забурлила, закипела пузырями. Раздались страшные, душераздирающие крики. Люди пытались выпрыгнуть, выскочить из кипящего ада. Окунались с головой, тонули, выбрасывались на поверхность, захлебывались, скрываясь за клубами плотного пара. Варились, будто в огромном котле, не имея ни малейшей возможности освобождения.

Геннадий заткнул руками уши, не в силах переносить страшный, беспрерывный визг и жалобные мольбы о спасении. Хозяин хлопнул еще раз, и озеро моментально сковал лед. Все застыли в самых нелепых позах и положениях.

Вторая комната поразила высокими горами наваленных прямо на землю, разбросанных тут и там драгоценных камней. Гигантские кучи золотого песка, имеющих всевозможные формы самородков, залежи золотых монет, нагромождения разнообразных сверкающих ювелирных украшений, кипы разбросанных повсюду пачками денег из всех стран мира, множество антикварных раритетов и музейных редкостей, все это сияло, искрилось, переливалось завораживающим светом, наполняя радостным волнением, и в то же время безотчетной тревогой.