Чужак из ниоткуда 4

Хосе, приоткрыв рот, переводил взгляд с команданте на меня и обратно.

— No, pero quiero saber [4], — сказал я, чувствуя, как мои знания испанского, впитанные в самолёте, стремительно истощаются.

— Loable! [5] — воскликнул Фидель и протянул руку.

Вот так мы и познакомились с великим Фиделем Кастро — самой настоящей мировой легендой. Политиком, любовь и ненависть к которому перехлёстывала все мыслимые пределы.

— Но почему всё-таки Хемингуэй, товарищ Кастро? — задал вопрос Аркадий Натанович после роскошного ужина из морепродуктов с ромом и коктейлями (я на протяжении всего вечера тянул один бокал дайкири, где сока лайма и воды от растаявших кубиков льда было больше, чем рома, но зато здешний клэм-чаудер на уступал тому, что я едал в Сан-Франциско, а таких, обжаренных в масле креветок с соусом бешамель я и вовсе никогда не пробовал).

К этому времени подали кофе и мороженное, курящие закурили.

Хосе быстро перевёл.

Фидель раскурил сигару, с явным удовольствием пыхнул дымом, откинулся в кресле.

— А почему здесь сидите вы с братом, а, допустим, не какие-нибудь дипломаты или учёные? — хитро улыбнувшись, ответил он вопросом на вопрос. — Не потому ли, что в Советском Союзе вы по праву считаетесь… как у вас говорят… — он щёлкнул пальцами, вспоминая, — инженерами человеческих душ, так? Забавное сравнение, но пусть будет, хотя мне больше нравится «властитель дум». Серёжа, — он повёл в мою сторону рукой с сигарой, — думаю, именно поэтому пригласил вас. Он не только умный и смелый, но, несмотря на молодость, умеющий смотреть далеко вперёд человек. Поэтому выбрал вас. Писателей, которые умеют смело мыслить и смотреть в завтрашний день. Хемингуэй был таким же. Я ответил на ваш вопрос?

— Si, gracias, — сказал Аркадий Натанович.

— Отлично! — засмеялся Фидель. Даже без всякой ауры, было видно, что команданте в отличном настроении и настроен поговорить. — Ещё немного и мы сможем общаться без переводчика! Но если серьёзно, я действительно люблю Хемингуэя и до сих пор перечитываю время от времени.

— Мы тоже, — сказал Борис Натанович.

— Смелость! — поднял указательный палец Фидель. — Я уже упоминал об этом. Эрнесто был смелым человеком! Почти как Че, не случайно они были тёзками. Он и погиб, как Че, сражаясь. Да, он сражался с демонами внутри себя, но от этого его сражение было не менее важным, чем то, которое вёл Че. Больше скажу. Все настоящие писатели — очень смелые люди. Да, так я думаю. Нужно обладать смелостью… не просто смелостью — отвагой! — чтобы обращаться не только к тем миллионам людей, которые читают тебя сегодня, но и к будущим поколениям, к тем, кто ещё даже не родился!

Он помолчал, сделал глоток виски из тяжелого низкого стакана, звякнув льдинками, пыхнул сигарой.

Я посмотрел на братьев Стругацких. Они слушали лидера кубинской революции крайне внимательно. Мне показалось, что знаменитые фантасты не ожидали от Фиделя столь интересных и глубоких мыслей по поводу сути писательства. Не то, чтобы они считали Кастро человеком, который не способен разобраться в этих вопросах. Нет. Просто не ожидали. Был заинтересован и Владимир Алексеевич Крат. Возможно, не до такой степени, как Стругацкие (в конце концов, он не был писателем, и я даже не знал, как он относится к Хемингуэю), но всё-таки. Что касается моих охранников Бориса и Антона, то они занимались своими прямыми обязанностями, быстро найдя общий язык с охраной Фиделя и присоединившись к ней.

— Но не только смелость, — продолжал команданте. — Я вам скажу, что ещё я ценю в Хемингуэе, чем он мне близок. Он, как никто, знал и любил Кубу и море, понимал душу простого кубинского рыбака, знал его работу и умел реалистично и честно её описать — это само собой, об этом много говорили и до меня, и ещё скажут, я уверен. Авантюризм! Он бы авантюристом в лучшем смысле этого слова. Рисковым человеком, который не боялся поставить на кон своё здоровье, благополучие и даже саму жизнь ради достижения своих целей. Каких? Да тех же самых, которые ставим перед собой и мы, революционеры. Настоящий писатель видит всю мерзость и несправедливость окружающего его мира и своим творчеством пытается изменить его к лучшему.

[1] Здравствуйте!

[2] Здравствуйте, команданте! Мы опоздали?

[3] Ого. Знаешь испанский?

[4] Нет, но хочу знать.

[5] Похвально!

Глава третья Команданте Фидель Кастро и чужие цивилизации. Подарок. Неожиданное предложение. Волейбол так волейбол

— Да, я уверен в этом, — голос Фиделя окреп. Грош цена тому писателю, кто не стремится к этому. Но он знает, что, меняя мир, ты изменишься и сам. Нельзя безнаказанно вглядываться в бездну. Бездна обязательно ответит тем же, и нужно быть очень сильным и храбрым человеком, чтобы выдержать этот взгляд, — он обвел нас своими тёмными живыми глазами, в которых толика печали мешалась с четырьмя толиками решимости, тремя проницательности и двумя вдохновения. — Вот так, товарищи дорогие, вот, что я думаю о писателе Хемингуэе. А теперь давайте, наконец, выпьем и поговорим о наших делах. Я знаю, что вы собираетесь в Пуэрто-Рико и даже слышал краем уха зачем, но хотелось бы узнать подробнее.

Я рассказал, время от времени давая слово Владимиру Алексеевичу, как единственному действующему профессиональному учёному-астроному среди нас, если не считать Бориса Натоновича.

Фидель слушал крайне внимательно.

— Я правильно понимаю, что вы уверены в успехе? — переспросил он, когда я закончил. — То есть, в том, что вам удастся поймать этот сигнал от иной цивилизации?

— Возможно, не сразу, — ответил я. — Но рано или поздно поймаем, уверен в этом.

— Могу я спросить, откуда у вас такая уверенность?

— Не у нас, — ответил я. — У меня. У меня уверенность стопроцентная, а мои товарищи могут в этом сомневаться, их право.

— Хорошо. Откуда у тебя эта уверенность? — Фидель неотрывно глядел на меня.

— Потому что я это знаю.

— Что именно?

— Что в двухсот тридцати девяти световых годах от нас расположена двойная звезда, вокруг которой вращается планета с высокоразвитой цивилизацией, похожей на нашу. Двойную звезду мы уже нашли, её существование доказано. Осталась ерунда — доказать наличие цивилизации. Только не спрашивайте меня откуда я знаю, о её существовании. Мой ответ будет сильно отдавать мистикой, а там, где присутствует мистика, науке нет места.

— Хорошо, не буду, — сказал Фидель. — Спрошу другое. Допустим, мы убедились в наличии этой высокоразвитой цивилизации. Каковы наши дальнейшие действия?

Я коротко рассказал о грядущих полётах на Луну, строительстве на ней нашей базы и станции Дальней связи.

— То есть, мы собираемся с ними связаться?

— Конечно. Почему нет?

— Хотя бы потому, что, по твоим словам, они ушли дальше нас в развитии, а значит сильнее.

— Ну и что?

— Тот, кто сильнее, всегда может завоевать более слабого.

— Не всегда.

— Всегда, — Кастро даже хлопнул ладонью по столу. — Это закон.

— Куба слабее Соединённых Штатов Америки во много раз, — сказал я. — Слабее во всех сферах. Начиная с экономической и заканчивая военной. Однако что-то я не вижу, чтобы США завоевали Кубу. Да, возможно, кое-кто из власть имущих в США об это мечтает. Но мечтать не значит сделать.

— Мы сильнее духом, — ответил Фидель. — Они знают, что потери будут слишком велики, если решатся на это. И потом у нас в друзьях вы, — великий Советский Союз. Он никогда не допустит этого.

— Хорошо, — сказал я. — Почему тогда великий Советский Союз, который, как и США, намного сильнее Кубы, не завоюет её?

— Ну, это просто, — засмеялся Фидель. — Зачем это вам? Мы и так друзья, союзники и вместе строим социализм и коммунизм.

— А говорите — закон, — улыбнулся я. — Значит, не всегда сильный стремится завоевать того, кто слабее?

— Один — ноль, — согласился Кастро. — Но всё равно. Если мы и впрямь найдём эту цивилизацию, о которой ты говоришь, истерика поднимется страшная. Даже я не могу просчитать, насколько страшная. Armar la de Dios es Cristo [1], как у нас говорят. Советую тебе, мой юный друг, удвоить и даже утроить осторожность.