Чужак
Шрифт:
Через полчаса я опасливо глянул в зеркало. Получилось совсем неплохо. Гораздо лучше, чем я смел надеяться. Разумеется, юноша в зеркале совершенно не напоминал моего хорошего знакомого Макса, тем не менее пол этого существа не вызывал особых сомнений: мальчик — он и есть мальчик. Натуральный!
Внезапно мне вспомнился рассказ леди Сотофы о зелье, которым она меня напоила. «Чудная половина» или «дивная»… что-то в таком роде. «Ты останешься тем, кто ты есть, но людям будет казаться, что они имеют дело с совершенно другой личностью» — вот что она сказала. Выходит, я теперь легко и просто могу казаться таким, каким хочу казаться? Что ж, тем лучше!
Перед тем, как выйти из дома, я
— Дорогой Бог! — торжественно сказал я. — Во-первых, ты все-таки есть. А во-вторых, ты — отличный парень… и мой лучший друг!
А потом я отворил дверь и нырнул в черный ментоловый ветер кеттарийской ночи. Ноги сами понесли меня на другой берег — через круто изогнувшийся каменный мост с мордами причудливых драконоподобных зверюг на перилах и дальше, сквозь тихие лабиринты переулков и лунно-белые кляксы площадей. Я даже не пытался сделать вид, будто занимаюсь делом. Просто наслаждался прогулкой.
Всю ночь я шлялся по Кеттари, пьяный от горного воздуха и новых впечатлений. Обошел десятки улиц, выпил не один кувшин камры и прочих напитков в крошечных забегаловках, открытых по ночам. Бесшумно открывал садовые калитки, заходил в темные, пустые дворики и курил там, глядя на странную огромную зеленоватую луну на пронзительно черном небе. В одном крошечном чужом раю я напился из маленького фонтанчика, в другом сорвал несколько крупных кисло-сладких ягод с какого-то пышного низкорослого кустарника. На Древо Познания он не походил — и хвала Магистрам…
Рассвет застал меня у того самого моста, откуда началось мое лирическое путешествие. Я был готов расцеловать смешную драконью морду, глазевшую на меня с перил, но решил, что это перебор. Вульгарный поступок, фальшивая нота, финальный эпизод для спектакля любительского театра. А здесь, в Кеттари, мне хотелось быть совершенством. Посему я просто вернулся домой, разделся и сладко заснул прямо в гостиной, свернувшись клубочком на низеньком коротком диванчике.
Проснулся я еще до полудня. Чувствовал себя так, словно мне сделали внутривенную инъекцию бальзама Кахара и волшебное зелье текло теперь по жилам вместо прежнего жиденького физиологического раствора. Чистый восторг!
Лонли-Локли нигде не было. Его отсутствие немного действовало мне на нервы. Настоящего беспокойства я не испытывал, но некоторый дискомфорт, слабый раствор любопытства и чувства ответственности, все же имел место.
«Интересно, сколько же это будет продолжаться? — сердито спрашивал я себя. — День? Год?!» После некоторых колебаний я послал ему зов.
«У тебя все в порядке, Шурф?»
«Да, только я немного занят, так что поговорим позже. Ты уж не обижайся!»
— Занят он, видите ли! Хотел бы я знать чем… — ворчливо сообщил я потолку. Впрочем, проблема была улажена. Я убедился, что Шурф жив и здоров, а больше от него, в сущности, ничего не требовалось.
Избавившись от главной заботы, я решил позавтракать. Немного подумав, решил, что при свете дня по Кеттари может погулять и леди Мерилин: к чему мне лишние хлопоты с переодеванием? Так что вскоре изящная барышня потрясла хозяйку маленького ресторанчика «Старый стол» своим воистину нечеловеческим умением уничтожать горячую пищу: аппетит-то я за ночь нагулял, мягко говоря, не девический.
Пожрав от души, леди Мерилин отправилась по магазинам. Мне требовалась карта Кеттари. Во-первых,
она вполне могла понадобиться в будущем, а во-вторых, я не мог сделать себе лучшего подарка. Карты и атласы оказывают на меня гипнотическое воздействие; будь у меня другой склад характера, я бы непременно стал их коллекционировать, но собирательство — не моя стезя: вещи у меня как бы сами собой расползаются по темным щелям и приятельским квартирам, хоть гвоздями их прибивай!Я купил маленькую толстую картонку с тщательно прорисованным планом Кеттари, уселся за столик крошечного безымянного трактира, потребовал камры и принялся рассматривать свое приобретение. Тут же разыскал собственный дом, полюбившийся мне мостик с драконьими мордами, трактир «Деревенский дом» на Веселой площади… Ха, это местечко вполне оправдывало свое название, если вспомнить, как там резвился Лонли-Локли!
Покончив с камрой, я отправился дальше. Я был влюблен в мосты Кеттари и собирался пересечь Миер — так, оказывается, называлась эта темная речка — раз двести!
На сей раз я переправился на другой берег по большому каменному мосту, немного похожему на крышу какой-то причудливой подводной крепости. Покружил немного по городу, пытаясь отыскать места, приглянувшиеся мне ночью. В очередной раз понял, что темнота полностью преображает мир: мне не удалось узнать ни одной улочки.
Это наблюдение подвигло меня на бессмысленный вроде бы поступок. Я зашел в крошечную лавку, купил тонкий, почти игрушечный карандаш и отметил на новенькой карте свой маршрут. Решил, что неплохо будет повторить этот путь в темноте и сравнить впечатления.
Покончив с делом, я огляделся. Лавчонка была битком набита прекрасными бесполезными вещицами. Обстановка — в точности как в антикварных магазинчиках Старого Города, посещая которые я без особых усилий пускал на ветер большую часть своего чудовищного жалованья… Обстановка располагала к транжирству, и я мечтательно пошарил по карманам.
Грешные Магистры! Я почувствовал себя почти нищим: деньги на дорожные расходы, наши обильные суточные-командировочные, находились в мешочке, накрепко притороченном к поясу беглого Лонли-Локли. Еще вчера это казалось таким надежным местом… А у меня в карманах была какая-то мелочь, с десяток корон, не больше. Любой столичный обыватель счел бы такую сумму целым состоянием, но только не я: почти тридцать лет скромной жизни не пошли мне на пользу, и сейчас я переживал затяжной период патологического мотовства. Я испытывал физическую потребность сорить деньгами: необходимость подсчитывать расходы, прикидывать, что я могу себе позволить, а что нет, вызывала у меня головную боль.
Трижды обозвав себя безмозглым кретином, я растерянно огляделся. Нет, уйти из такого дивного местечка без сувенира было просто невозможно! Тем более что мне на глаза попалась еще одна карта Кеттари, вышитая на тонком кусочке кожи. Настоящее произведение искусства!
— Сколько стоит эта ерундовина? — небрежно спросил я у внимательно наблюдавшего за мной хозяина.
— Всего три короны, леди! — нахально заявил тот.
Цена была неслыханная: вещи, сделанные в Эпоху Кодекса, даже в столице стоят дешевле.
— Ой, можно подумать! — прищурился я. — А мне почему-то кажется, что и одной будет многовато… Но одну я, пожалуй, заплачу. Я еще и не такие глупости иногда делаю!
Хозяин недоверчиво уставился на меня. Я продемонстрировал их фирменный кеттарийский жест: два удара по кончику носа указательным пальцем правой руки. Кажется, здесь это был наилучший выход из любого положения! Дело тут же уладилось.
Несколько минут спустя я уже сидел в очередной уютной забегаловке, пытаясь осилить очередную порцию камры, и разглядывал свою покупку.