Чужаки

Машина выехала за ворота райотдела и понеслась по ночным улицам, навстречу хлещущему дождю. Водитель повернул голову и сказал:

— Слушай, Рахим, чего-то крутит Горелый с этим пацаном. Продержал его пять суток в подвале, и Горилла его в свою смену все обрабатывал, а теперь мы, как воры, везем его втихаря. Вот выйдет начальник из отпуска, чует моя душа — пойдут разборки. Ты же знаешь Кабатова, он любому под кожу влезет.

— Товарищ младший сержант Ерилов, — перебил его Рахим, — приказы заместителя начальника райотдела не обсуждаются, а выполняются. И чего ты, Ерила, яришься? Если бы тебе так же ногой заехали между ног, ты бы тоже, я думаю, ласковее Гориллы стал.

— Не нравится мне все это, ох, не нравится, — сказал Ерила, плавно огибая поворот и направляя машину к высокому забору детприемника.

В «дежурке» детприемника, отделенной от коридора деревянным барьером и зарешеченной узорной стенкой из металла, за столом сидел лохматый, с темно-русыми волосами старший сержант милиции. На его лице выделялись черные, как смоль, брови и усы. Серые глаза с прищуром смотрели на стриженного мальчишку в синем костюме.

Сержант поднялся из-за стола и, взяв его за ухо, сказал с укором:

— Значит, говоришь, к Ельцину ты поехал? Чего ты мне лапшу на уши вешаешь? — отпустив ухо мальчишки, он толкнул его на банкетку, — я из-за тебя уже вторую объяснительную пишу... — и сержант, скомкав листок бумаги, швырнул его в корзину. — Рассказывай, откуда у тебя стольник? Только не ври.

Мальчишка вздохнул, злобно посмотрел на милиционера и, шмыгнув носом, сказал:

— Деньги я заработал, когда продавал газеты.

— Так, дальше... И зачем тебе деньги: на жвачку, на видак?

— Деньги мне были нужны, чтобы поехать к Борису Николаевичу.

— Опять двадцать пять! — оборвал его сержант. — Я уже это выучил наизусть. Ты поехал в Белый дом искать Ельцина, чтобы дядя Боря помог тебе, Королькову, и твоей семье, чтобы тебя не отправляли в интернат, я правильно сказал?

— Правильно, — сказал мальчишка, смахивая тыльной стороной ладони слезы.

— Все! Задолбал ты меня, Королек. Иди в туалет, бери ведро, начинай мыть коридор, а потом мне расскажешь, где ты спи..., спер эти деньги, — с раздражением в голосе бросил сержант.

— Я правду сказал, Влад Алексеевич.

— Чего ты тупишь? Ну все собака, ты меня достал! — сержант схватил подростка за шею и потащил его по коридору. Завернув за угол пнул его под зад.

Корольков растянулся на линолеуме.

— Бери ведро и начинай драить, — прорычал сержант.

Раздался звонок. Влад Алексеевич, сплюнув с досады на пол, пошел открывать дверь. Он нажал на кнопку автоматического открытия дверей. Ворота приемника распахнулись, и на освещенной аллее он увидел милиционера с подростком. Они подошли к дверям, и Влад повернул в замке ключ.

— Привет сачкам, — Рахим поднял вверх руку.

— Сам ты сачок, — огрызнулся сержант.

— Ага, вы тут постоянно в тепле, с детишками возитесь, а мы хулиганов ловим, хроников собираем, жизнями молодыми рискуем.

— Ну да, рискуете! С ним, что ли, ты рискуешь? — Влад Алексеевич со вниманием взглянул на пацана.

У подростка были светло-русые, коротко подстриженные волосы и пронзительно голубые глаза, с ненавистью смотревшие на стоявших рядом с ним сотрудников милиции.

«Хорошо прикинутый», — подумал про себя Влад, оглядывая его белую олимпийку, голубой тельник, джинсы и кроссовки.

— Ладно, не рычи, — примирительно сказал Рахим, — принимай крысенка на тридцать суток.

— А приговор привез?

— А как же, порядки знаем! — сказал он и протянул Владу постановление.

Прочитав до конца, Влад отложил листок в сторону и произнес:

— Ладно, мы его берем.

— Не советую тебе здесь рыпаться, крысенок, а то тебя пацаны здесь замочат и опустят.

Влад закрыл за Рахимом дверь.

— Раздевайся, — сказал он словно онемевшему подростку, — теперь это твои дом родной, красавчик.

Парень стал раздеваться, Владу бросилось в глаза его красивое атлетическое тело с широкой ложбинкой на груди. Он отправил его в душевую.

В душевой Алеха не выдержал и, уткнувшись в казенную куртку, разрыдался, вздрагивая плечами.

— Ну, отмылся, красавчик? — громко спросил сержант. — Пошли спать! Только сперва сходи в туалет. !

Стоя над унитазом, Алеха увидел мочу с кровью.

«Менты драные! Суки! Отбили почки», — с ненавистью подумал он.

— Ну, ты, чего там застрял? — недовольно позвал дежурный.

Алеха вышел из туалета. Сержант стоял у открытой железной двери, подбрасывая ключи.

— Заходи!

Алеха вошел в «первичку».

— Раздевайся и спать.

Дверь, тяжело ухнув, закрылась. Алеха при тусклом свете лампочки стал разглядывать комнату. На кроватях спали пацаны. Он разделся и лег на свободную.

Влад закрыл мешок с одеждой Шороха и вышел в коридор. К нему подошел Корольков с закатанными рукавами куртки и доложил:

— Влад Алексеевич, воспитанник Корольков коридор помыл.

— Так, помыл, и что? Вспомнил, откуда стольник?

— Сто рублей я заработал, продавая газеты, — произнес мальчишка.

— Ну, ты че такой трудный-то, а? Королек, ты мертвого задолбаешь, ты кровь мою стаканами пьешь! Слушай, а что это я с тобой вожусь-то? Утром придет Бородавкина, она с тобой и разберется. Пошли наверх, — ухватив за воротник Влад повел его по коридору, они стали подниматься по лестнице на второй этаж. Он открыл обитую жестью дверь, пропустил вперед Королька и замер. В коридоре по линолеуму по-пластунски ползал голый Чубарик. За маленьким столом с банкой пива сидели сержанты-дежурные.

— Вы что, мужики, вообще екнулись? — обратился к ним Влад.

— Мы екнулись? Тут, пожалуй, и вправду екнешься Читай, — и Мухтаров протянул ему листок.

— Погоди, Королька отведу.

Передав подростка нянечке, которая повела его в спальню, Влад вернулся к сержантам.

— Ну и чего тут у вас?

— Читай, можешь вслух, — сказал Андрей.

— «Список ментов, приговоренных к смерти», — прочитал он первую фразу и взглянул на зажавшегося в углу Чубарикова. — Интересное кино получается!