Чужая боль

Настроение отвратительное. Сердце сосет тоска. Объясняю что-нибудь, а сама думаю о маме, Ростове.

Если бы не девочки (Лиза и Зоя), так не знаю, что б со мной было. Предложи мне сейчас поехать в Ростов, я бы все бросила и удрала в чем стою. Не дождусь лета, когда можно будет отправиться домой. А как подумаю, что не отпустят и через три года, — становится страшно.

От мамы письма получаю часто. В последнем интересуется нашими отношениями с Виталием, просит подождать с выходом замуж. Сразу и замуж! Я написала ей, чтобы спала спокойно: не собираюсь ни за кого выходить.

Видимся с Виталием часто. Каждый день, когда он пролетает над нами, обязательно делает круг-другой над школой и нашим жилищем. Лиза с Зоей уверяют меня, что если не в этом году, то в будущем я непременно выйду за него замуж. Толстушка Лиза даже предложила поспорить на отрез для платья. Тогда рассудительная Зоя заметила: «Лучше позаботься о своем будущем».

У нас уже осень. Идут дожди, холодно.

Тетя Верочка, пишите, хоть не так тоскливо будет, Вы ж мой старинный друг.

До свидания. Целую крепко-крепко.

Страдалица Зина.

16 октября 1958 года.

Моя дорогая тетушка!

Живу по-прежнему. Комнату нам до сих пор не длин. Мы уже решили искать частную квартиру, но сперва пошли поругаться к начальнику шахты. Обещает дать через несколько дней. Да веры ему мало, все говорят, что он Обещалкин. Я, Лиза и Зоя настроены очень воинственно. Мы так хорошо сдружились, будто знаем друг друга не два месяца, а несколько лет.

На работе дела налаживаются туго. Хуже всего с геометрией в седьмых классах. Понаставила двоек, а как буду исправлять, не ведаю. На днях схватилась с директором. Он мне велит сдать план воспитательной работы. А что я буду писать, если мне некогда даже встретиться со своим классом! Он кончает заниматься в 12.35, а с часу дня у меня уроки во второй смене. Директор дал мне для составления плана пятидневный срок, иначе обещал обсудить все на комсомольском собрании. Вот теперь и не знаю, что делать. Написать я могу что угодно, но ведь если напишешь, надо выполнять. Правда? Он мне посоветовал для проверки тетрадей выделить одну ночь в неделю, чтобы вечером после второй смены собирать класс. Попробую.

Спасает нас то, что мы не даем друг другу вешать носы.

Две недели назад ходили в Леонидово и купили на рынке электрическую плитку. Так что теперь готовим себе ужины, а утром, перед уходом в школу, непременно пьем горячий чай. К зиме заготовили картошку и капусту. Как только устроимся с квартирой, капусту будем квасить. Погода у нас стоит переменчивая, не поймешь — осень или зима. Выпал снег, а сейчас опять светит солнышко, но греет совсем слабо. Сопки все желтые. Лес тоже. Вообще здесь очень красиво.

В ясное солнечное утро виден залив Терпения. Он от нас в двадцати километрах, а блестит, переливается, будто рядом. Вчера получила от папы письмо. Пишет: надо что-нибудь придумать, чтобы уехать насовсем. Мы посмеялись. Единственная возможность уехать раньше срока — выйти замуж за человека, которого переводят отсюда. Но такие трюки не для нас. С Виталием все кончено. Он оказался не тем, за кого я его принимала, и сейчас стал мне совсем чужим. Как-то засиделся у нас, мы его оставили ночевать, постелили на полу, а он, когда уснули девочки, вел себя по-хамски, и я его выгнала.

Вообще, я что-то начинаю сомневаться, понравится ли мне кто-нибудь так, чтобы на всю жизнь. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что с Виталием дружить не буду. Он ежедневно летает над нами. Вот и сейчас трещит его «керосинка». Напрасно старается.

Да, чуть не забыла: если можно, тетя Верочка, выпишите мне, пожалуйста, журнал «Математика в школе», а то здесь окончательно заплесневеешь.

Крепко целую.

Все же неунывающаяЗина.

29 октября 1958 года.

Здравствуйте, тетя Верочка!

У нас начались горячие дни — конец четверти. Провожу четвертные работы по алгебре и арифметике. Результаты вполне приличные. Я ожидала худшего.

Вчера только уехали инспектора. Были у нас три дня. Сидели у меня на уроке алгебры. Ребята так волновались, что одна девочка у доски даже расплакалась. В общем, все прошло сравнительно благополучно, если не считать, что мне сильно влетело за отставание в программе. К концу полугодия придется все выравнивать. Мне поставили в вину, что в школе нет ни транспортира, ни порядочного циркуля, ни других пособий по математике. Попробую кое-что сделать с помощью ребят. Неделю назад с боем взяли свою комнату. Нам пришлось перевезти вещи и выгрузить их около дома, когда еще не были застеклены окна и домазаны плиты. Из тех комнат, что предназначались нам, две уже были заняты техниками с шахты, и пришлось вселяться в последнюю. Завязалась борьба. Победили мы! Первые дни жили без света, тетради проверяли при свечах. Потом завели знакомство с ребятами-соседями, втроем сидели у них, готовились к урокам. А сегодня они, вернее один из них — Сеня, техник с шахты, провел свет и нам. Теперь у нас есть свой угол, в котором светло и тепло. Окна выходят на восток, так что утром нас будит солнышко, а вечером иногда светло от луны. Живем дружно. Мы со смешливой Лизой вскакиваем утром первыми: топим печь, готовим завтрак, убираем комнату, а меланхолическая Зоя вечером обстоятельно готовит ужин. В воскресенье хозяйничаем втроем. В эту субботу начнем все развешивать, приводить в порядок. На ноябрьские праздники справим новоселье, будем пить шампанское, потому что ничего, кроме него и коньяка, здесь нет.

Часто летает над нами Виталий, но это уже не трогает.

Мама пишет хорошие письма.

Транспортир дошел благополучно. Большое за него спасибо. Как ваши дела? Пишите, тетя Верочка.

Целую крепко-крепко.

С праздником Октября!

Зина.

11 ноября 1958 года.

Дальневосточный привет моей дорогой тетушке!

Уже получила от Вас два письма, а все никак не могла собраться ответить. Начну с того, что завершена первая четверть моего первого учебного года. Из моих ста тридцати учеников не успевают девять. Был педсовет, меня нещадно ругали за все вместе взятое: за двойки, отставание, за то, что недостаточно веду воспитательную работу. Но ничего, вторую четверть закончу лучше. Я это обещала на педсовете.

Шестого утром, после линейки, ходила со своими ребятами километров за восемь, в сопки. Принесли оттуда еловые ветки, украсили портрет Ленина, выпустили стенгазету.

С ребятами интересно. Они очень разные и… неожиданные.

Вот, например, Леня Дорофеев из седьмого «Б» плохо учился, я его на уроках пробирала, двойки ставила. Сидит, насупится, отмалчивается. А что оказалось! У него в ухе нарыв, а он терпел страшную боль.

Наконец от боли потерял сознание, его отвезли в больницу, сделали операцию. Спрашиваю его в больнице: «Почему же ты молчал!». Только и ответил: «А папа…» И все. Пошла к его матери. И что же узнала: в день сорокалетия комсомола устроила молодежь, поселка встречу с участниками Великой Отечественной войны. И один из них рассказал, как сержант Дорофеев, раненый, попав к гестаповцам, проявил нечеловеческую стойкость.

Леня был потрясен рассказом. До утра бродил по сопкам. А когда заболел, решил терпеть боль.

Или вот: в восьмом классе учится Земфира Рубашкина — объект соревнования родителей в любви к ней. Папа кем-то увлекся, не был в семье шесть лет, а возвратившись, заявил: «Я должен отдать девочке столько поцелуев, сколько она недополучила за эти годы».

Он внушил своей Земфире, что она призвана быть знаменитой актрисой, и та теперь безбожно ломается, изъясняется высокопарным «штилем» и на трагической ноте…

Очень хочется мне докопаться до ее истинной натуры…

Вечером пошла с Лизой на торжественное собрание. После доклада начальника шахты была самодеятельность — и смех и горе! Надо, видно, нам и в это дело вмешаться энергичнее.

Седьмого праздновали новоселье. Собралось шесть человек. Был и Сеня. Вы знаете, это не парень, а настоящее золото. Он делает все, что попросим: ходит, когда нам очень некогда, за водой, подогнал раму в окне, сооружает мне всякие наглядные пособия. Даже вымыл нам кадку, выпарил ее и помог шинковать капусту. На праздник Сеня принес свой приемник, и мы поймали Ростов. Сейчас Сеня ненадолго уехал в Южно-Сахалинск, а приемник остался у нас, и мы наслаждаемся музыкой.