Чужая дуэль

— Какая тебе, в сущности, разница? Главное — результат налицо. Сразу вон порозовел, на человека стал похож, а не на ходячего мертвеца. Кстати, — поднял указательный палец собеседник, — я сразу приметил, ты сигары неверно куришь. Дым в легкие тянешь, вместо того, чтобы во рту подержать и выдохнуть.

Демонстративно выпустив через ноздри тугую, горячую струю, я презрительно скривил губы:

— Курить не затягиваясь, все равно, — на секунду запнувшись, щелкнув пальцами, подбирая сравнение, — что заниматься любовью с женщиной по переписке.

Богдан же, не обращая внимания на мое ехидство, невозмутимо продолжил:

— Теперь можешь курить сколь душе угодно любую гадость, хоть сушеный навоз, потому что побочным эффектом работы моих эскулапов по совершенствованию твоего организма стало значительное увеличение сопротивляемости различным токсинам и, как следствие, продолжительности жизни.

— И сколько же мне ныне отмеряно? — не придав особого значения новости, думая о своем, механически поинтересовался я.

Гигант, почесывая нос, с хитрецой прищурился и глухо, как в бочку ухнул:

— К тому что прожил, еще лет триста, минимум… Если раньше сам башку под топор не сунешь.

Когда я осознал смысл сказанного, то поперхнулся дымом. Долго и мучительно откашливался, а затем с натугой прохрипел:

— Сколько, сколько?

— А ты у нас как, никак на ухо туговат? — откровенно потешался Богдан. — Я ж русским языком сказал, три сотни годков в запасе у тебя есть. Но ты не думай, что это необъятная уйма времени. По собственному опыту знаю, пролетят, не успеешь обернуться. — Он раздавил в пепельнице окурок. — Однако, все это лирика. Пора уже и к делу. Готов?

Погасив свою сигару, я подобрался, понимая, что наступает главный момент моего пребывания на базе. Собеседник тоже затвердел лицом и, скрестив руки на могучей груди, заговорил тяжелым, на грани инфразвука, басом:

— Твое обучение подошло к концу. Не скажу, что я доволен результатом, но это лучше, чем ничего. По крайней мере, теперь у тебя появился шанс. Не обольщайся, шанс по-прежнему мизерный. После того, как окажешься за воротами, каждый твой шаг будет шагом по лезвию бритвы.

Богдан скривился, словно раскусил незрелый лимон. Меня же ничуть не тронула суровая отповедь. Я и так, не без его непосредственного участия последние несколько месяцев, считай, разгуливал по минному полю. Появление на нем пары-тройки лишних фугасов уже не имело существенного значения. Подумаешь, одним врагом больше, одним меньше. Тем более что я все еще продолжал пребывать в приподнятом расположении духа после недавнего сеанса релаксации.

Великан нахмурился, чутко уловив мое не соответствующее моменту благодушное настроение и недовольно крякнув, продолжил:

— Пришло время поговорить о твоей миссии. Но прежде, я хотел бы детально обрисовать происходящее, — он достал из коробки очередную сигару, но, несколько раз легонько пристукнув ее концом по столешнице, отправил обратно. — Начнем, пожалуй, с твоих знакомцев — хоров, тех, кого небезызвестная дама так романтично именует Странниками. Их, я уже об этом упоминал, активизировали игроки одной из первых дуэлей. Как подавляющее большинство гуманоидных цивилизаций хорры выбрали техногенный путь развития и весьма преуспели, став практически недосягаемыми для соседей. Этому немало способствовала социальная структура общества — диктатура по типу муравейника, а также основной принцип существования — цель оправдывает средства.

— Какие симпатяги, — невольно поежившись, чуть слышно пробормотал я под нос. — То-то мне этот Георгий сразу не по душе пришелся.

Тем не менее, Богдан меня услышал и нервно дернул уголком рта:

— Это, дорогой, еще цветочки. Их противники, маэны, вообще негуманы.

— То есть? — я не сразу сообразил, о чем идет речь.

— Так и есть, — тяжело вздохнул гигант, — маэны — типичные негуманоиды. Более того, в своем обычном состоянии они представляют собой полевые образования, не имеющие определенной телесной структуры в нормальном понимании.

— Трудно представить, — озадаченно почесал я в затылке. — А здесь они что, тоже бестелесными духами порхают?

— Не совсем, — усмехнулся Богдан. — Маэны решили этот вопрос просто. Взрослая особь внедряется в любой биологический организм и полностью подчиняет его себе. Со временем носитель перерождается, и от него остается лишь внешняя оболочка. Когда же ресурс тела подходит к концу, маэн просто выбирает новую жертву.

— И как долго биологический объект выдерживает паразита? — сделал я нажим на «биологический объект», прекрасно понимая, что под ним подразумевалось «человек», а не собака скажем, или енот какой-нибудь.

— Трудно сказать, — беспомощно пожал плечами гигант. — С этими негуманами до сих пор ничего толком не понятно. Сведения приходится по крупицам собирать, да и то все больше на уровне слухов и домыслов. Сам понимаешь, никакая разведка не способна действовать в их мире, а сами они не горят желанием раскрывать свои тайны. Откровенно говоря, совсем на контакт не идут. Их представителя даже нет в Совете. Когда сочтут нужным, общаются через посредника. Вот, например, сейчас, когда обстановка до предела накалилась, как в рот воды набрали. И делегат их, бездна его раздери, бесследно испарился, — Богдан раздраженно хлопнул ладонью по столу. — Что же касается продолжительности существования носителя, то тут, как водится, данные весьма разноречивые. Пока получается — от нескольких часов, до нескольких десятков лет, как внедрившемуся маэну заблагорассудится.

— Погоди, так они, по сути, медленно убивают тех, в кого забираются. Правильно? — у меня в желудке замутило от нехорошего предчувствия.

— И что с того? — искренне изумился Богдан. — Каждый крутиться, как может. Правила этого не запрещают. Тем более, по-другому им за пределы своего континуума не выйти.

— Да плевать я хотел на ваши идиотские правила!!! — мой голос сорвался от возмущения. — Какие-то твари используют людей для своих гнусных целей, а их правила, понимаешь, это запросто позволяют! Сволочи вы все! Ненавижу!

— Вот и помоги мне их остановить, — не обращая ни малейшего внимания на истерику, осадил меня мерно поглаживающий бороду великан. И лишь светлые искры, проскочившие в кошачьих глазах, показали, каких внутренних усилий стоит ему показное внешнее спокойствие.

Я глубоко вдохнул. Шипя, выпустил воздух сквозь плотно стиснутые зубы, загоняя эмоции внутрь, и мертвенным тоном спросил:

— Что конкретно нужно сделать?

— Вот это совсем другой коленкор, — обозначил улыбку Богдан, при этом, нисколько не потеплев взглядом. — Еще несколько слов о сложившемся положении дел. Напомню о том, что дуэлянты, в нашем случае, гуманоиды хорры и негуманы маэны, зарвались. Вцепившись друг другу в глотки, топчутся как слоны в посудной лавке, ни на йоту не озаботясь о последствиях. К величайшему сожалению мне, как судье, и моей команде правила приходится соблюдать и ждать подтверждения полномочий, позволяющих, наконец, прекратить творящиеся бесчинство. Твоя же задача помочь мне удержать ситуацию от сползания в хаос, чего, похоже, и добиваются игроки, в частности, маэны.

— Как-то все слишком обще, — недовольно поджал я губы. — Хотелось бы побольше конкретики.

— Как скажешь, — не стал возражать собеседник. — Так сложилось, что сейчас вокруг столицы Российской империи, и даже не столько столицы, а в большей степени одного государственного деятеля, завязался такой узел, который, пожалуй, уже невозможно развязать, и остается только разрубить.

— И, само собой, деятель этот — мой недавний благодетель Александр Юрьевич Прохоров, — я даже не пытался скрыть ядовитую иронию, при упоминании имени всемогущего вельможи.