Чужая игра (Солдаты удачи - N)

– Ну что, Сережа, о чем задумался?
– прервал мои мысли генерал.

– Да так, ерунда всякая...
– отделался я от ненужного сейчас разговора.
– Лучше объясните мне, как же так могло получиться, что вам этих орлов подарили.
– Я кивнул в сторону спецназовцев.

– А вот это, Сергей, большой секрет...
– Голубков улыбнулся. Надеюсь, ты не против того, что они нам помогают? Уверен, что после конца операции вы всегда успеете с ними славой поделиться... А может, так дело повернется, что когда-нибудь еще вместе поработать придется.

– Ну что ж, мы не против. Ребята отличные. А насчет славы... Константин Дмитриевич, мы ж не славы ради, сами, чай, знаете!

– Да знаю, знаю!

– успокоил меня Голубков. Да и то сказать, кто-кто, а он знал всех нас как облупленных.

Слава... Эта штука очень опасна для молодой, неопытной души... Сколько хороших людей предали из-за нее самих себя! Сколько судеб она поломала, сколько биографий вывернула наизнанку! Стремиться к славе - значит хотеть всеобщей известности, ждать от незнакомых тебе людей поклонения и любви. Но никому из нас это не нужно, достаточно того, что нас любят и уважают те, кого мы сами тоже любим и уважаем. Взять хотя бы нашу пятерку: разве станем мы доверять друг другу больше, если о наших подвигах станут писать в газетах? Конечно же нет. Я даже больше скажу: таким профессионалам, как мы, слава только помешает делать свою работу. "Бойцы невидимого фронта" - так часто говорят о разведчиках. О нас такое тоже можно было бы сказать. Хотя... возможно, допускаю, что Артист, например, может и хотел бы прославиться. Но только на сцене! А это уже совсем из другой, как говорится, оперы.

Нет, слава - это точно не для нас; слава - это гордыня, один из самых страшных смертных грехов. Конечно, можно гордиться своей Родиной, детьми, профессией - но только не самим собой; все это суета сует...

Но я так и не успел додумать эту тему до конца хотя и обнаружил неожиданно для себя, что они меня очень волнуют...

– Подлетаем к заданному квадрату, - услышали мы усиленный микрофоном голос пилота "вертушки".
– Готовность пять!

Слово "пять" означало, что через пять минут мы будем в точке высадки. Спецназовцы по привычке ощупали себя, проверяя свое снаряжение. Нам, у кого не было ничего, кроме собственной одежки, достаточно было просто привести в порядок свои мысли, чтобы в любой момент быть готовыми к любым событиям.

Вертолет сделал два крутых виража над местом высадки, а затем, резко клюнув носом, быстро пошел на посадку. По тому, как действовал летчик, нетрудно было догадаться, что он наверняка прошел Афганистан или еще какую-нибудь "горячую точку": именно так можно было избежать прицельного обстрела при посадке; и пусть сейчас по нас никто не стрелял, привычка действовать по-боевому укоренилась в летчике навсегда. Это, кстати, может взять на заметку любой интересующийся: хороший пример к разговору насчет того, почему обстрелянный солдат всегда гораздо лучше необстрелянного...

Мы сели прямо на полигоне - об этом легко можно было догадаться, посмотрев в иллюминатор вертолета. Наша "вертушка" стояла на краю большого пустыря, по дальней стороне которого шла густая стена колючей проволоки. Метрах в двухстах от нас стояли несколько двух- и трехэтажных кирпичных домов. Людей нигде видно не было В иллюминаторе напротив я увидел два ржавых остова, некогда бывших "Уралами" - трехосными грузовиками, которые обычно использовались различными армейскими службами в качестве тягачей. Их помятые, с выбитыми стеклами кабины красноречиво говорили о том, что полигон уже давно законсервирован - иначе этот лом не торчал бы здесь вот так, на самом виду. Невдалеке, свесив лопасти, стоял Ми-8, сиял свежей краской, но я не удивился. Несмотря на майские дни, зелени на полигоне было совсем немного; земля тут была голой и какой-то серо-сиреневой, словно ее многие годы подряд регулярно поливали какой-нибудь особо едкой химией.

"Да, об экологии здесь никто и никогда не думал. Умертвили местные спецы природу-мать, и видно сразу - постарались на славу. Экспериментаторы, мать их! Теперь здешняя местность годится лишь на натуру для съемок фильма о конце света..." - мелькнуло у меня в голове. Но самым странным и пугающим было отсутствие людей, здесь должна быть и обслуга, и подразделение охраны.

– Майор, бери своих ребят, и прочешите все вокруг, - приказал Голубков, - надо найти хоть кого-нибудь из местного начальства, чтобы оформить все честь по чести. А я пока тут со своими людьми у контейнера останусь. Связь через летчика будем держать.

– Есть найти начальство!
– повторил приказ Жуков.
– На выход, вперед!
– крикнул он своим и первым спрыгнул на жуткую землю полигона "Гамма".

* * *

Леонид Иванович Савченко сидел на втором этаже штаба "Гаммы", в кабинете, который еще недавно принадлежал коменданту полигона генерал-майору Иконникову. Он поджидал, когда техники подготовят к вылету его личный вертолет.

Ему уже сообщили о неожиданной смерти генерала Степанова, и сейчас Савченко напряженно размышлял о том, кто теперь займет освободившееся место. Конечно, было бы неплохо, если бы должность замминистра досталась ему, но Леонид Иванович понимал, что в свете чуть ли не разразившегося на весь мир скандала ему этот пост вряд ли светит.

"Эх, на своем бы кресле усидеть...
– подумал он.
– Интересно, сам генерал из жизни ушел или ему помогли? Как-то уж очень странно все случилось... А ведь теперь за полигон отвечать некому будет, - мелькнула у него неприятная мысль, - один я из руководства остался, стало быть, с меня и все взятки..."

Эта последняя мысль настолько поразила его своей очевидностью, что у Савченко сразу закололо в области сердца. Невроз передался и в руки: они сразу вспотели и начали заметно подрагивать мелкой, неприятной дрожью.

"Ничего, отобьемся...
– попробовал успокоить себя Леонид Иванович, не в первый раз рядом с плахой ходим... Главное, что здесь на полигоне я уже все успел подчистить".

В кабинет вошел капитан Титов, командовавший взводом спецназа, прибывшего на "Гамму" вместе с Савченко.

– Товарищ генерал-лейтенант, на территорию полигона чья-то "вертушка" села, - доложил он.

– Как это - села?!
– возмутился Савченко.
– Здесь что парк с каруселями? Здесь строго секретный военный объект! Почему допустили посадку?

– Мы дали запрос "свой-чужой" по категории А...

– И что, вертолет подтвердил?

– Так точно, им и пароль, и код наш известен, - кивнул капитан. Наверное, это кто-то из нашей конторы...

– Мне наплевать, откуда прибывшие!
– нахмурился Савченко.
– Я же вам ясно сказал: посторонних не допускать. А посторонним считается каждый, кому я персонально не разрешил совать сюда свой нос! Так что, надеюсь, капитан, вам ясно, что вы должны будете сделать дальше?

– Что?
– не понял Титов.

– Гнать этих непрошеных гостей к такой-то маме!
– заорал Савченко.

– Но у них могут быть полномочия, которые...
– Капитан пытался уточнить, как далеко могут простираться его действия.

– У кого какие полномочия, здесь решаю только я!
– перебил его генерал, - Приказываю вам немедленно очистить полигон! Любыми средствами! Или вам надоело служить под Москвой? Могу помочь в переводе куда-нибудь под Гудермес...

Титов мертвенно побледнел от последних слов генерала, но смолчал. Савченко не знал, что капитан совсем недавно вернулся из командировки в Чечню, потеряв в своем подразделении четверых человек. Но дело было даже не в потерях, от этого никто на войне не застрахован...