Чужая игра

Нажав кнопку соединения, мужчина приложил трубку к уху, бросив повисшее в воздухе, короткое: «Алло!», и только после этого с легким недоумением огляделся. Как обычно, рестарт был ошеломляюще внезапным, больше похожим на резкое и очень знакомое ощущение пробуждения после затянувшейся не на один день пьянки, чем на некое, как утверждали ничего не понимающие псевдоспециалисты, перемещение между Искажениями Подлинного Мира для вероятностной оценки развития текущих событий в будущем. Впрочем, сейчас мужчине было не до околонаучных философствований и даже не до оценки собственных ощущений – в первые же мгновения рестарта надо было успеть сообразить – где он, кто он и почему именно здесь?

Псевдопутешественник по времени и иным мирам неторопливо, но старательно огляделся. Он стоял возле старинного, обветшалого, но явно жилого дома, одного из многих похожих своей непохожестью друг на друга особняков в узком, сбегающем круто вниз переулке. Рядом, тактично отодвинувшись на шаг, маячил какой-то молодой мужчина в пестром, зелено-сине-белом пиджаке и черных брюках. А вниз по переулку уходила девушка – невысокая, стройненькая, с короткой стрижкой явно крашенных рыжевато-медных волос, одетая в открытые туфельки на высокой шпильке, короткую серо-синюю юбку и блекло-желтую узкую блузку…

7

В наступающих сумерках город, казалось, окутала сиреневая, едва заметная дымка, сглаживая угловатые очертания и старинных готических построек и новомодных параллелепипедных домов, сближая их под единым, простым и понятным наименованием – жилища для людей. Передвигающиеся по городским магистралям или застрявшие в вечной пробке центральных, узких улиц автомобилисты давно уже подмигивали друг другу и оранжевыми сигналами поворотников, и яркими, обжигающими глаза, галогенными всплесками фар.

Проха, нагруженный парой тяжеленных пакетов с объемными, темного стекла бутылками вина, приостановился, опустил на землю свой приятно позвякивающий груз, заправил за пояс брюк выбившуюся рубашку и потянул, было, из кармана сигареты.

– Утомился? – заботливо поинтересовалась Марго, ставшая рядом и невольно загораживающая и без того слабый свет далеких бульварных фонарей.

– Не очень, но перекурить надо, – признался Проха.

«Говорила же – дай мне хоть пару-тройку бутылок, – с укором подумала девушка. – Нет же, упрямый, мужчиной хочет выглядеть… он и так для меня мужчина, мой мужчина…» Вслух она ничего говорить не стала, не хватало еще поспорить и поругаться из-за мелочей перед празднованием окончания сессии.

Чуть подрагивающими руками Проха подпалил сигаретку, с чувством затянулся и поднял голову, с силой выдыхая табачный дым. В потемневшем уже до черноты ночном небе среди блесток привычных созвездий неожиданно ярким подвижным огоньком проплывал над городом спутник… и вдруг вспыхнул, полыхнул кровавым отблеском и исчез, как не было его никогда. Недоумевающий Проха перевел взгляд на подругу, от сигареты отказавшуюся, но тоже с любопытством уставившуюся в небо – не так часто в городской суете и разгуле студенческой жизни доводилось и ей любоваться звездами.

– Кажется, сейчас не август… – невнятно пробормотал Проха, вновь сосредотачивая взгляд на темной сфере.

Перечеркивая звездный небосвод в самых различных направлениях яркими голубоватыми штрихами в земную атмосферу входили и сгорали на лету тысячи метеоров… многие тысячи… очень многие…

– Причем тут август? – не поняла Марго, вглядываясь в сгущающуюся паутину все новых и новых траекторий.

– Звездопад в августе, – пояснил Проха. – Но только и в августе я такого обильного не припомню…

– Это не звездопад, – вмешался в их разговор знакомый голос.

Кир стоял буквально в паре шагов от залюбовавшейся звездным небом парочки, и моментально отреагировавшие парень с девушкой узнали его даже в сером, на вид неуклюжем, комбинезоне, заменившем отличный, но не броский дорогой костюм с пулевыми отверстиями пониже левого лацкана, бледно-желтую сорочку и однотонный галстук.

– Не звездопад? – зачем-то переспросил Проха, удивленный неожиданной встречей не меньше подруги, но все-таки быстрее пришедший в себя.

– Планетарный десант, – деловито пояснил бывший незнакомец. – Сейчас сюда, да и в другие места планеты высаживается несколько десятков тысяч таких, как я.

Кир привычно лукавил, таков уж характер разведчика в чужом мире: никогда и никому не говорить полной правды. В десанте, щедрой горстью сеятеля разбрасываемом сейчас по планете, было всего лишь трое подобных бывшему унтер-офицеру, и все они высаживались на других континентах, имея собственные, очень конкретные и строгие задания.

– Ты – инопланетянин? – не поверила очевидному Марго и, кажется, даже протянула руку – потрогать настоящего, живого, иного разумного.

– Можешь меня считать даже не человеком, – засмеялся Кир.

Он легонько, будто проверяя наличие и вес подкинул в левой руке шлем, больше всего похожий на мотоциклетный, с таким же черным, зеркальным забралом, но больший по размеру и до предела напичканный новейшими даже для Кира средствами связи, аппаратурой инфравидения, ультразвуковыми сканерами, датчиками движения и прочими так необходимыми в городском бою вещицами.

– Это что же получается? – попробовал, наконец, сформулировать Проха. – Вторжение инопланетян, как в кино?

– В кино… – еще разок засмеялся Кир. – В кино все хорошо для землян заканчивается, побеждают всегда и везде.

– А почему с нами нельзя без войны? – спросила Марго, старательно пытаясь поймать все время ускользающий взгляд незнакомца.

– А кто с вами собирается воевать? – удивился Кир. – Возьмем под контроль центры связи, пусковые установки ядерных ракет, атомные электростанции, ну, еще кое-какие критические объекты – вот и все.

– Но там же везде – люди: персонал, солдаты, офицеры… – растерянно сказал Проха, в голове у него никак не могла уложиться малонаучная фантастика, решительно шагнувшая в повседневную жизнь. – Будет сопротивление, жертвы.

– У солдат судьба такая – быть убитыми на войне, – серьезно ответил незнакомец. – Меня убивали три раза.

– Но ты – живой, а они? – ни на секунду не усомнившись в словах Кира, отреагировала Марго.

– А они умрут на самом деле, до конца, до Страшного Суда, ну, или кто во что верит, – жестко, будто разбитое стекло захрустело под кованым сапогом, ответил незнакомец. – Ты думаешь – одна смерть страшнее трех? Страшно знать и ожидать свой день и час. А умирать – просто больно, жуть до чего больно, особенно, если ты – живучий, а иногда – досадно, что чего-то не успел.