Чужая маска

– Перед тем как попрощаться, ты сказал: «Пытаемся».

– Ах, это… Он спросил, притерлись ли мы друг к другу. Садись, Ирочка, бери бокал, и давай выпьем.

Она послушно села на диван, взяв со стола бокал на длинной тонкой ножке. Березин уселся рядом с ней, почти вплотную. Он понимал, что с Ириной нужно мириться, нельзя ее обижать. Во-первых, она этого не заслужила. А во-вторых, просто нельзя. Иными словами, опасно. Ей ведь терять нечего, случись что. А ему, Березину, очень даже есть что терять.

– Ирочка, я хочу, чтобы мы с тобой выпили за тебя. Ты – удивительная женщина, редкая женщина, и мне сказочно повезло, что ты возникла на моем пути в самый трудный для меня момент, когда я уже не видел выхода из создавшегося положения. И я безмерно благодарен судьбе за то, что она создала тебя и подарила мне. У меня есть масса недостатков, ты это знаешь, и иногда я позволяю себе говорить лишнее, в чем потом страшно раскаиваюсь. Поэтому я прошу тебя, Ира, прости меня заранее и на всю оставшуюся жизнь. Так сказать, авансом. Я хочу, чтобы ты все время помнила, как высоко я ценю тебя, и если я с дурна ума говорю тебе что-то обидное, то это именно с дурна ума, а не из желания причинить тебе боль. Запомни, я никогда и ни при каких обстоятельствах не захочу сделать тебе больно. Ты мне веришь?

– Верю, – она усмехнулась. – Ты побоишься делать мне больно. Ты же не дурак. Но я с удовольствием выпью за то, о чем ты сейчас говорил. В конце концов, все уже случилось, пути назад у нас с тобой нет, и нам надо учиться как-то друг с другом сосуществовать. Верно?

«Вот чертова девка, – с раздражением подумал Березин. – Никак ее словами не улестить. Неужели так сильно обиделась? Наверное. Я тоже хорош, придурок слабоумный, знал же, как она переживала перед сегодняшним приемом, как готовилась, как боялась. Три часа она провела в огромном напряжении, мило улыбаясь и поддерживая светскую беседу с людьми, которых видела в первый раз в жизни и которые были уверены, что знают ее не один год. И в такой день я не смог удержаться, чтобы не сказать ей гадость. Ну не идиот ли?»

– Верно, – ответил он, придвигаясь к ней еще ближе. – Но есть и другое, то, о чем я хочу непременно сказать тебе сегодня. Ты для меня – больше, чем просто партнер по игре. Я и сам об этом не догадывался вплоть до сегодняшнего вечера. А когда журналист назвал тебя моей женой, мне неожиданно стало чертовски приятно. Я смотрел на экран телевизора и думал: «Эта красивая умная женщина – моя жена. Эта восхитительная женщина – моя жена. И все это знают». И радовался. И гордился. И еще черт знает какие чувства испытывал. Но это было действительно неожиданно. Ты понимаешь, о чем я говорю? Мне сорок три года, Ира, у меня почти двадцать лет стажа жизни в браке, но со мной никогда такого не было. Ни разу не довелось мне испытать таких чувств, как сегодня, когда я нес тебя на руках, а на нас все глазели, и будь я проклят, если нашелся хоть один мужик, который в этот момент не позавидовал бы мне.

– Да, – засмеялась Ирина, – думаю, что и женщины не нашлось, которая не позавидовала бы мне. Мне кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я, конечно, ужасно трусила и нервничала, но знаешь, я несколько раз смотрела на тебя издалека, когда ты увлеченно беседовал с кем-то, и думала: «Надо же, какой интересный мужик. Господи, да что же это я, ведь это Сережа, это мой муж». И мне становилось приятно.

– Правда?

Он заглянул ей в глаза, которые оказались так близко от его собственных глаз, что он даже не сразу смог поймать их в фокус.

– Правда, – ответила она шепотом. – И я очень рада, что у нас все получилось.

«Надо ее поцеловать, – подумал Березин как-то отстраненно. – Сейчас обязательно нужно это сделать, чтобы закрепить успех. Ну же, Серега, поцелуй ее, давай, вперед…»

Он коснулся своим бокалом бокала Ирины и залпом выпил шампанское. Поцеловать ее он так и не смог. Они не спеша допили бутылку, посмотрели в полночь еще один информационный выпуск, где тоже говорили о них как о самой привлекательной паре сегодняшнего приема, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.

Четверг и пятница прошли как обычно. Березин с утра уезжал, возвращался к ужину, Ирина сидела дома и ждала его. Днем она выходила на улицу, покупала множество газет, внимательно их просматривала, выискивая репортажи и просто упоминания о приеме, и вечером, пока Березин ужинал, читала ему вслух отдельные выдержки. Их успех оказался намного больше, чем ожидалось. Журналисты, как обычно, начали резвиться и проводить внутри себя конкурсы и разные опросы, результаты которых публиковались практически во всех газетах. Березин и Ирина попали в первые тройки в номинациях «самая красивая пара», «самый элегантный политик», «самая привлекательная жена политика», «самая оригинальная жена политика», «самый нежный политик», «самая непьющая пара». Ирина радовалась, как ребенок, и Березин испытывал неведомое ранее чувство умиления, глядя на ее сияющие глаза.

– Что мы будем делать в субботу? – спросила она его. – Ты снова будешь работать?

– Нет. – Он с хрустом потянулся. – В субботу будем отдыхать. Чем бы ты хотела заняться? Может, по магазинам поездим?

– Зачем? – удивилась она. – За продуктами?

– Хотя бы. В воскресенье почти все закрыто, а на неделе я не смогу тебе помочь, остается только суббота. Поедем на оптовый рынок, накупим всего побольше, чтобы хватило надолго. И потом, нужно иметь в виду, что если мы победим на выборах, то всю следующую неделю, а то и две в доме каждый вечер будут гости. Множество народу сразу вспомнит, что они со мной знакомы, и прибегут поздравлять. Так что продуктов должно быть много. И, кстати, спиртного тоже.

– Но зачем же тебе ездить, Сережа? Дай мне машину, я сама все куплю.

– Ты не понимаешь. – Он улыбнулся ей терпеливой и мягкой улыбкой. – Тяжести тебе носить нельзя, ты после аварии еще не оправилась. Значит, сумки и коробки за тобой будет носить шофер. А это уже не годится. Наша партия будет бороться с привилегиями, в рамках разумного, конечно, но тем не менее я как один из ее лидеров не должен допускать, чтобы шофер на глазах у всех таскал для меня продукты. Мы должны с тобой поехать на моей машине и привезти все сами.

– Хорошо. – Она недоуменно пожала плечами. – Тебе виднее, как лучше сделать.

Полдня в субботу они потратили на поездки по магазинам и оптовым рынкам, загрузив продуктами вместительный багажник личной «Волги» Березина. Их узнавали, им вслед оборачивались, и Сергей Николаевич был от души рад, видя себя как бы со стороны: рослый, стройный, моложавый, в короткой, хорошо сшитой куртке, в джинсах, подчеркивающих мускулистые длинные ноги, без головного убора, смеющийся или весело болтающий с женой и без малейшего напряжения несущий ящики, коробки, пакеты, сумки. И рядом с ним – Ирина, тоже в куртке и джинсах (а как же иначе, ведь не на прием приехали, а в магазин за продуктами), длинные русые волосы скрыты ярко-красной вязаной шапочкой, вокруг шеи обмотан такой же ярко-красный длинный шарф. Он понимал, что каждый, кто узнал его сегодня, обязательно начнет об этом рассказывать, и нужно приложить максимум усилий к тому, чтобы извлечь из этого пользу. Он шел мимо прилавков и останавливался только возле тех продавцов, на лицах которых замечал проблеск узнавания. Зато он мог быть уверен, что сегодня же вечером друзья и знакомые этих продавцов узнают, какой славный мужик этот Березин, как он любит свою жену и заботится о ее здоровье, особенно после больницы, не разрешает ей покупать то, что запретил есть врач, даже если сам Березин ужасно этот продукт любит, но готов отказаться от него, чтобы не провоцировать Ирину. Березин сам таскает коробки с продуктами, мальчиков на побегушках у него нет, а жене он не позволяет тяжести поднимать. Да-да, сам таскает, ну и что, что тяжелые, он здоровый, как молодой лось, ноги длинные, плечи широкие. Березин ездит на собственной «Волге», ну что ты, какой там «Мерседес», обыкновенная «Волга», видно, не ворует, живет честно, но и не пентюх бездарный, иначе бы вообще на трамвае ездил, а так все-таки на «Волгу» заработать сумел.

Вернувшись домой, они пообедали, и вдруг оказалось, что им нечем заняться. До этого они ни разу не проводили выходной день дома вдвоем. Когда Сергей с утра уезжал на работу, все было понятно: она готовит еду и занимается сама собой, вечером он ужинает и смотрит телевизор, иногда разговаривает по телефону, она убирает после ужина, смотрит маленький черно-белый телевизор на кухне, потому что ей интереснее художественные фильмы, а не политика, как ему. Потом они расходятся по своим спальням. А сегодня, в субботу, придумав, чем занять первую половину дня и успешно осуществив свой замысел, они совершенно не знали, что делать со второй половиной. Разговаривать было не о чем, домашние дела Ирина все переделала на неделе, по телевизору о выборах не говорилось ни слова, так что смотреть и обсуждать было нечего. Молчание и безделье становились все более тягостными, а проживший в браке почти двадцать лет Сергей Николаевич очень хорошо знал, что такое пустое молчание – самая благодатная почва для скандала.