Чужая маска
Шрифт:
– Ну кто?
– Три попытки, Виктор Алексеевич. Попробуйте.
– Да ну тебя, Настасья, чего ты мне, старому человеку, голову-то морочишь? Говори, а то подойду и сам прочту.
– Читайте.
Она протянула ему большой белый лист, на котором некоторые слова были выделены разноцветными маркерами. Гордеев прочитал и растерянно глянул на Настю.
– Ничего себе, однако, – протянул он. – Ну и шуточки у тебя, деточка.
– Какие уж тут шуточки, гражданин начальник. Тут за голову хвататься впору. Вы лучше сядьте, я вам сейчас такое скажу – на ногах не устоите.
– Господи, ты меня пугаешь, Настасья. Ну, сел.
– Так вот, Виктор Алексеевич, одновременно с Галиной Ивановной Параскевич в роддоме получила справку о рождении ребенка некая Зоя Васильевна Яковлева, которая примерно через два года вышла замуж за Георгия Семеновича Турина и взяла его фамилию. Турин усыновил сынишку Яковлевой Андрюшу, и мальчик с тех пор имел документы на имя Андрея Георгиевича Турина.
– Ну, валяй, добивай старика.
– С Туриным знакома и даже встречается Светлана Параскевич.
– Наповал, – выдохнул Гордеев. – Я тебя переведу на особый режим, будешь работать дома. Когда ты работаешь дома, от тебя толку раз в десять больше. Я могу перевести дыхание, или у тебя за пазухой еще какая-то гадость припасена?
– Припасена, а как же, – улыбнулась Настя. – Сын Надежды Остриковой, Валентин, хорошо известен в определенных кругах под кличками Лечо и Пластилин. Дважды судим, в первый раз по малолетке, проживает в Московской области, все в том же Чехове, где и родиться изволил. С деньгами всегда было напряженно, а вот год назад он разбогател. Не миллионером, конечно, стал, но заметно было, что деньги появились, и деньги эти у него есть до сих пор. А это о чем говорит? Ведь люди типа Валентина Острикова копейки в руках удержать не могут, у них зуд начинается, как только в кармане зашуршит. Спускают все, до последнего гроша. Поэтому, если деньги, по оперативным данным, у него до сих пор есть, значит, кто-то ему их регулярно дает. Местный участковый за ним приглядывает в последнее время, он мужик тертый и понимает, что когда у дважды судимого дурака и бездельника вдруг появляются деньги, то он их не в лесу нашел. Как только у Острикова год назад впервые денежки засветились, так участковый глаз с него и его дружков не спускает. И, представьте себе, ничего нет. Деньги периодически появляются, а никаких примет преступной активности. Интересно, да? Но и это, Виктор Алексеевич, еще не все. Я ведь за вчерашний день пол-России обзвонила, мне счета, наверное, придут размером с мою зарплату. Но зато я навела справки почти обо всех мамочках вот из этого списка. – Она ткнула шариковой ручкой в испещренный цветными пометками лист. – И обнаружила еще одну любопытную деталь. В каждой группе обязательно находится женщина, менявшая место жительства как раз в момент родов. В группе Галины Ивановны Параскевич такой женщиной оказалась как раз Зоя Яковлева. В группе Надежды Остриковой – Лидия Досюкова. Ну и так далее. Теперь прошу вас обратить внимание вот на эту группу фамилий, мы с вами подходим к самому, может быть, неприятному. В 1968 году доктор Пригарин делает чревосечение роженице Шестопаловой, одновременно с ней справку о рождении ребенка получает некто Мария Новикова. В загсе Новикова регистрирует девочку под именем Ирина. Весной минувшего года Ирина Новикова, двадцати семи лет от роду, умирает. Причина смерти – самоповешение, в крови обнаружена ударная доза наркотиков, а на столе предсмертная записка, написанная, вне всякого сомнения, самой Ириной Новиковой, у экспертов не было ни малейшего повода колебаться. Ладно, умерла Новикова, повесилась. А что же с Шестопаловой? А у Шестопаловой тоже родилась девочка, и назвали ее тоже Ирочкой, и Ирочка эта – ныне жена лидера одной из победивших партий Сергея Березина. Но вот ведь какая неприятность, Виктор Алексеевич. Ирина Новикова была профессиональной проституткой, работала в массажном кабинете «Атлант», и совсем недавно оперативнику, обслуживающему территорию, на которой находится «Атлант», звонили из другого отделения милиции и интересовались этой Новиковой. Что же оказалось? А оказалось, что какой-то прохиндей обознался, принял приличную женщину за проститутку и начал к ней приставать. Женщина, натурально, обиделась и позвала милиционеров. Вот тут-то и выяснилось, что жена депутата Березина – вылитая проститутка Ира Новикова. Ну просто одно лицо. Нравится?
– Так.
Гордеев резко сорвал с носа очки и швырнул их на стол.
– Я так и знал, что мы обязательно вляпаемся в какое-нибудь политическое дерьмо. Я так и чувствовал. Господи, я так радовался, когда выборы прошли без особых эксцессов и нас не втянули ни в какие политические игрища. И на тебе, пожалуйста! Ты что, Стасенька, смерти моей хочешь?
– Но я же не нарочно, Виктор Алексеевич. Оно само так сделалось. Не я же это придумала.
– Сделалось, сделалось, – проворчал Гордеев уже спокойнее. – Вот только отпусти тебя домой – и обязательно ты мне какую-нибудь пакость сообразишь. Будешь здесь сидеть, на Петровке. Безвылазно. Поняла? Теперь ответь мне: где похоронены Новикова и Параскевич?
– В корень зрите, – улыбнулась Настя. – Нигде. Они кремированы. Так что на эксгумацию рассчитывать не приходится.
– Значит, остается парочка Досюков – Остриков. Ну, этих-то мы быстро раскрутим, никуда не денутся.
Но Стасов твой – молодец, так ему и передай. Надо же, за сигарету уцепился…С арестом Лощинина решили не спешить, он вел себя спокойно, и никаких признаков тревоги с его стороны не наблюдалось. Сведения о нем собрали очень быстро, ибо вся жизнь Виктора Федоровича прошла на виду, он ни от кого никогда не прятался. Его можно было бы считать весьма и весьма благополучным пенсионером, если бы не сын. У сына были долги, и долги огромные, ибо к коммерческому делу он оказался полностью непригоден, а заработать, как и многие в наше время, хотел очень много и очень быстро. Отдавать долги было не с чего, а процент рос с каждым днем, и Лощинин-младший был на грани отчаяния.
Невестка Виктора Федоровича невзлюбила свекра с первых же дней знакомства, а когда родился внук Сашенька, Лощинин с горечью понял, что его общение с внуком будет строго ограничено невесткой. Сын не перечил ей и не настаивал на защите прав любящего деда, потому что неудачная коммерческая деятельность и растущие день ото дня долги заботили его несоизмеримо больше. В последнее время, однако, положение выправилось, Лощинин-младший начал долги возвращать и воспрял духом, хотя, откуда у него взялись деньги, никто из его друзей и партнеров по бизнесу не знал. По версии же постоянно сердитой супруги Лощинина, деньги дал свекор, Виктор Федорович.
Валентина Острикова задержали под каким-то ерундовым предлогом, и Стасов увидел, что он действительно как две капли воды похож на Евгения Досюкова. Разумеется, когда он открывал рот и начинал говорить и жестикулировать, про сходство все тут же забывали, потому что братья-близнецы, выросшие и воспитанные в разных семьях и в разных условиях, были, конечно же, очень разными. Но при желании скрыть различия и подчеркнуть сходство одного из них вполне можно было принять за другого. Остриков упирался отчаянно, но недолго, потому что против тандема Стасов – Каменская шансов у него было явно недостаточно. Он, конечно, ничего не рассказывал, что он, враг себе, что ли? Но когда парочка из милиции в деталях обрисовала ему всю картинку, он заметно скис.
– Когда ты поднялся в квартиру Досюкова, – говорила Настя, – Наталья открыла тебе дверь и дала одежду Евгения, ключи от его машины и его пистолет. В это время внизу хлопнула дверь и послышался скулеж собаки. Наталья сказала тебе, что соседа-собачника зовут Игорем, а кличка собаки – Лорд. Чья была идея это использовать, твоя или ее?
Остриков молчал, но Настю это не особо волновало.
– Не имеет значения. Ты надел куртку Досюкова, его брюки и обувь, спустился вниз, обменялся с Игорем парой слов, сел в машину и поехал убивать Бориса Красавчикова. Застрелил Бориса, вернулся на улицу Веснина, постоял в подъезде, докуривая сигарету, потом поднялся к Наталье, отдал ей вещи Евгения, переоделся в свою одежду и отбыл. Тебе хоть сказали, зачем это все нужно было?
– Она замуж за него хотела сильно, – вяло промямлил Остриков. – Он богатый был, как сука, а жениться не хотел. А ей хотелось все к рукам прибрать. Вот и решили подловить его, когда он в камере вшей кормить начнет да баландой пару раз траванется. Так и вышло. Только учтите, граждане начальники, я это вам так просто говорю, не под протокол. А подписывать я ничего не буду, и не надейтесь. Считайте, я в несознанке.
– Да нужен ты мне, – презрительно фыркнула Настя. – Если б я ваших добровольных признаний дожидалась, я бы вообще ни одного преступления не раскрыла. Ты пойми, Остриков, нам ваши признания для чего нужны? Для того чтобы понять, где какие доказательства искать. Вот и все, больше ваши признания ни для чего и не нужны. Мы же доказательства вины все равно ищем, просто с признанием дело быстрее идет, а без него – медленнее. Но оно же все равно идет, не останавливается. Доказательства я и так уже все нашла, можешь теперь молчать в тряпочку до полного посинения. А для обвинительного приговора твое признание вообще не нужно, и судьба твоего родного брата – яркий тому пример. Уяснил?
Он рано узнал, что природа наделила его ценным и редким по тем временам даром. Сегодня словами «экстрасенс» и «мануальная терапия» никого не удивишь, а тогда, в конце пятидесятых – начале шестидесятых, удивительные способности молодого доктора Виктора Лощинина приписывались исключительно его таланту и трудолюбию и никак не связывались с природными феноменами. Лощинин умел, проводя руками вдоль тела больного, точно находить очаг заболевания и определять размеры пораженной области. Его считали превосходным диагностом.
Занявшись гинекологией, он довольно скоро узнал, что может на четвертом-пятом месяце беременности определять двойню. В то время про ультразвук если и слышали, то использовать в диагностике еще не умели, и Виктор Лощинин понял, что благодаря своим необыкновенным способностям он становится обладателем ценнейшей информации, доступной только ему одному. Было бы глупо не попробовать сделать на этом деньги. Хорошие деньги. Но для этого нужно было стать главным врачом роддома, и он, коренной москвич, сделал все возможное и невозможное, чтобы добиться этого. Плохо, конечно, что Чехов – город небольшой, но зато от Москвы близко.