Чужая невеста. Я тебя украл

Это…

Слишком хорошо…

Так знакомо…

Снова чувственный морок?

Один из снов, которому сбыться не суждено?

Не хочу обманываться, будто это мужчина, в которого безнадежно влюблено мое сердце.

Я резко распахиваю глаза, улавливаю такое же быстрое движение и… застываю, поглощенная омутом темных глаз Аслана.

Крик удивления замирает на губах, встает комом в горле, так и не оформившись до конца, превратившись в изумленный выдох, но и он обрывается.

Дыхание замирает в легких, переполняет их.

Повсюду расходится колючее, покалывающее тепло. Ощущений слишком много, они все острые и живые, быстро сменяют друг друга.

Это не сон! Это точно не сон…

Но вдруг - лишь галлюцинация?!

– Лея…

Аслан?!

Я смотрю на его лицо - такое родное, знакомое, любимое!

– Лея, девочка моя. Ты пришла в себя!

Крепко сжав мою руку, Аслан наклоняется и покрывает кисть поцелуями, прижимается щекой с колкой щетиной, трется. Он раскрывает мою ладонь и трется о нее скулой, продолжая смотреть мне прямо в глаза.

– Ас…лан!

Меня прорывает, я начинаю плакать бурно. Он встает и садится на кровать, обняв меня.

– Я здесь, с тобой. Все кончилось, девочка. Все, я с тобой. С тобой…

– Ты жив? Жив?! Как…

Я цепляюсь за него, трогаю всюду, рыдая в мужскую рубашку. Не могу поверить! Проверяю пальцами черты, обвожу каждую линию. Трогаю кончиками пальцев едва заметные лучики возле глаз, в которых дрожит влага.

– Как я по тебе скучал, - говорил он надломлено.
– Прости.

Я реву, он тоже едва сдерживает слезы. Аслан осторожно дотрагивается моей щеки, словно спрашивая разрешения на поцелуй. По телу вспыхивает и расходится волнами желание большего. Я сама нахожу его губы своими и целую. Замерев, часто дыша, Аслан держит рот открытым, словно сдерживаясь, а потом резко сминает мои губы своими. Мы падаем… Точно-точно падаем… Падаем бесконечно в эти жадные поцелуи и откровенные касания, в эту нежность с отчаянием и надеждой.

– Аслан…

– Лея…

Повторяем имена друг друга, задыхаясь, ерзая, обнимаясь. Языки толкаются, зубы постукивают. Он жив, и я совершенно забываю о всех своих обидах на него.

Скулы сводит. Останавливаемся. Тяжело дышим, смотрим друг другу в глаза, и по венам разливается жидкий огонь. Тело содрогается в истоме, мурашки бегут без остановки, совершая очередной круг.

– Лея, - снова повторяет Аслан.

Он целует мои руки и словно греется в них.

– Так много нужно тебе сказать.

– Я беременна, - решаю сказать самое главное.
– Это твой малыш… Сын. Я еще не знаю, как его назвать. Не выбрала имя.

– Мой малыш. Наш малыш, - поправляет Аслан.
– Знаю, что он от меня. Видел твою карту. Залез без спроса, подкупил. Пришлось. Знаешь, меня пытались убедить, будто ребенок - не мой, а от того, другого мужчины… - Аслан мрачнеет.
– Я едва не сошел с ума от ревности и злобы. С трудом сдержался.

– Маржан?
– спрашиваю с горечью.

– Она, - кивает Аслан.
– Мне так много нужно тебе рассказать. О стольком попросить прощения.

– Мне тоже, - всхлипываю.
– Мне тоже! Я тогда убежала, - начинаю плакать.
– Я почти сразу же пожалела! Но было уже поздно.

– Можешь плакать, сколько хочется. Это последний раз, когда ты плачешь по случившемуся. Клянусь!
– с чувством произносит Аслан.

– Обними меня. Мне не верится, что ты жив! Как… По новостям сказали, что ты погиб!

– Журналисты поторопились сделать заявление. Да, я погиб и был мертв несколько минут. И, знаешь, что?

– Что?

– Я находился между жизнью и смертью, там было много света, и я точно знаю, что моим светом была ты, - говорит он просто, со всей душой, и обнимает меня, целуя, гладя по волосам.

– Прости, что я так долго к тебе шел. Но авария не прошла бесследно. Я все это время валялся в больнице и восстанавливался, был в коматозном состоянии. Но всем сердцем стремился к тебе, слышал твой голос. Это была ты. Звала меня…

– Я постоянно звала тебя! Я не хотела думать о тебе! Но это происходило само собой. Вопреки всему я с тобой постоянно говорила. Мне было одиноко… Несмотря на семью, что меня приютила, мне было одиноко, я мысленно постоянно говорила только с тобой.

– И я это чувствовал. Клянусь.

У меня нет причин сомневаться.

Теперь я понимаю, почему не могла ни забыть, ни отпустить его, почему постоянно говорила с ним внутри себя. Потому что он нуждался во мне, а я нуждалась в нем. Наши души стремились друг к другу, были связаны. Поэтому несмотря ни на что, я ощущала, как сильно мне его не хватает!

– Ты хочешь что-нибудь? Пить? Есть?

– Хочу тебя поцеловать.

– Это с легкостью и большой радостью!
– отзывается Аслан.
– Иди ко мне.

Мы снова целуемся. Нам есть о чем поговорить, есть что обсудить. Тысячи-тысячи вопросов: что, как, почему? Я хочу знать о каждом его дне, что он провел без меня! Но вместо того, чтобы начать говорить, мы снова целуемся, проверяя границы выдержки друг друга.

– Остановись, остановись, прошу, - стонет Аслан, когда я целую его шею.
– Тебе нужен покой. Есть показания врача, - говорит строгим тоном и гладит меня пальцами по шее, там, где стрекочет пульс.
– Обещаю, как только станет можно, я тебя занежу, зацелую всюду.

Я вспыхиваю от его смелых обещаний и таю без прикосновений, когда он, прижавшись теснее, на ушко хриплым шепотом рассказывает, как именно будет меня любить…

– Люблю тебя. Больше всего на свете. Ты - моя жизнь, - выдыхает он мне в губы, признаваясь первым.

Я таю. Именно этих слов я ждала, хотела услышать и просто не могу не ответить тем же, признаваясь между поцелуями ему в любви.

– Любишь?
– переспрашивает он.

– Люблю. Люблю…

Нашим поцелуям и объятиям нет конца. Мы ненасытные, безудержные. Наши слова и признания падают, в жадную бездну влюбленности, которая просит еще и еще! Невозможно остановиться…

Проходит, наверное, несколько часов, прежде чем Аслан начинает рассказывать о семье и браке то, что еще не рассказывал. Он подробно объясняет, как договорился с семьей, развелся. Я слушаю его и, наконец, могу с уверенностью сказать, что не только слушаю, но и слышу, внимая всему сказанному. Я внимаю любимому без оглядки на свои обиды и страхи.

– Ты отказался от всего, чтобы развестись и стать свободным?
– ахаю.

– Ради тебя. Да, думаю, это было меньшее, что я мог сделать.

Аслан говорит, я едва дышу. Но больше всего меня поражает та часть его рассказа, в которой он признается, что знал, где я, с кем живу временно. Аслан знал, но не стал вмешиваться прямо.

– Не хотел приводить к тебе Мержоева. Этот самодур мог тебе навредить. Мне пришлось наступить на горло своему желанию вернуть тебя. Я планировал довести развод до конца, разобраться с Мержоевым, и потом забрать тебя… - он делает паузу, добавляя с усмешкой.
– Я даже договорился с Маржан.

– ЧТО?!