Чужая невеста. Я тебя украл

Кажется, я даже услышала, как кипела кровь в венах Аслана. Он, действительно, находился в полушаге от того, чтобы сорваться.

– Но так же хочу тебя заверить, Лея, что даже если бы все повернулось неправильно, такую жертву с твоей стороны я бы не принял, - чуть побледнев, добавил Дархан.
– По крайней мере, я хочу верить, что удержался бы от соблазна, хоть в последнее время мне все чаще приходилось напоминать себе, что не стоит путать любовь с чувством жалости и простой благодарности.

– Нет, о жалости речь не шла. Вы не правы!
– поспешила исправить я.

– Благодарность. Оставим эту тему. Я должен извиниться за Маржан. Потому что она сама не в состоянии сказать ни слова. После нашего разговора ей стало очень плохо, она слегла. Врачи говорят, она поправится со временем.

– Не могу сказать, что мне жаль, - снова вставил свою реплику Аслан.

Дархан сжал челюсти. Он тоже с трудом сдерживался, поняла я.

– О многом я не знал. Маржан слишком долгое время жила со мной и брала на себя многие решения, связанные с финансами и их распределением. У нее даже доверенность есть на право распоряжения всем, чем владею я. Мы сделали это давно, когда произошла авария, но это уже нюансы, и не стоит принимать их за попытку оправдаться и выставить себя в хорошем свете, - хрипло добавил Дархан.
– Когда из Центра восстановления позвонили и пригласили пройти реабилитацию, я обрадовался, решив, что до моей заявки просто дошла очередь. Я не стану перекладывать вину за все на Маржан. Я должен был подмечать детали, но предпочел жить надеждой, а у нее самые слепые глаза. Маржан раскаялась и призналась во всем. Она запуталась, желание иметь ребенка застило глаза. Она хотела почувствовать себя причастной к материнству и решила, что маленькая ложь во благо не сделает зла. Деньги она положила на счет и потратила некоторую их часть. Я должен был видеть и замечать, но предпочел жить так, как было удобнее. Это моя вина. Я верну вам все, - быстро посмотрев на Аслана, сказал мужчина.

– Мне ни к чему. Деньги не сделают меня счастливее, чем сейчас, когда я вернул любимую женщину и сына. Себе оставьте!
– огрызнулся Аслан.

– Я не прошу простить Маржан или меня. Прошу сохранить мне лишь каплю достоинства.

Я знала Дархана и понимала, как тяжело ему давался этот разговор. Его буквально трясло. Аслан молча отвернулся.

– Прошу, Аслан!
– добавила я.

– Ладно, - ответил он, не поворачивая головы.
– Но с одним условием. Вы видитесь с Леей в последний раз. Не ищите с ней встречи. Ни вы, ни ваша сестра. Если это произойдет, я буду зол. Очень.

Дархан кивнул молча, потом потянулся к портфелю, что лежал у него на коленях и достал из него мои альбомы.

– Был рад нашему знакомству, Лея. Кажется, это твое, - мужчина положил альбомы на тумбу возле моей кровати

– Спасибо!

– Не стоит. Я должен сказать спасибо тебе. Время, что ты находилась рядом, было одно из лучших времен в моей жизни, - тихо добавил Дархан и быстро развернулся в кресле, направившись в сторону выхода.

– Дархан, - позвала я его.
– Я все же говорю вам сердечное спасибо. За все. Вы всегда останетесь моим другом. Можете сделать кое-что для меня?

Я ощутила, как Аслан напрягся еще больше, он даже двинулся вперед, нахмурил брови и сверлил взглядом затылок Дархана.

– Да, конечно, - ответил Дархан, не разворачиваясь, только повернул голову в сторону.
– Все, что угодно, Лея.

– Поговорите с дочерью, помиритесь с ней. Я была бы рада узнать, что вы наладили общение.

Дверь за Дарханом закрывается, Аслан переводит дыхание. Ему стоит больших трудов выровнять ритм и дышать не так часто и коротко, как во время визита Ахмадова. Смотрю на лицо любимого мужчины, и вижу, как его взгляд прикован к альбомам, которые принес Дархан.

– В чем дело?

– Эти альбомы. Я видел… - медленно говорит Аслан.
– Ты рисовала там… его. Этого мужчину.

– Да. В знак благодарности я нарисовала его первым. Мне было очень сложно первое время. Несмотря на то, что Ахмадовы хорошо ко мне отнеслись…

Аслан отпускает громкий и скептический хмык, демонстрируя все, что он об этом думает. Я смотрю на него с возмущением. Наступает его черед поинтересоваться:

– В чем дело?

Через мгновение он вдруг начинает громко смеяться, вновь пересаживается на кровать и обнимает меня, целует, зацеловывает, нежит лаской.

Я таю под градом его поцелуев и в то же время не могу понять, почему такая резкая перемена настроения произошла.

– Аслан!

Сжимаю ладонями его лицо, он смотрит на меня, не мигая, у меня начинает жечь глаза от того, что я не могу так же долго смотреть на него в ответ.

– Больше никогда, - просит он, поцеловав мои ладони.
– Никогда тебе не придется прятаться. Ни под чужим обликом, ни под чужим именем. Клянусь.

– Мы не договорили, а ты начал смеяться. Я сказала что-то смешное?

– Нет, это я радуюсь, как болван, каждому твоему взгляду. Особенно тому, с которым ты хотела бы меня приструнить, посмотрев серьезно. Никто на меня так, как ты не смотрел. Никогда. Так ясно и открыто, с эмоциями. С тобой я жив как никогда прежде. Так было всегда, знай это… - произносит Аслан.

Я замираю от его признаний. Они невероятно глубокие и очень сильные. Я и не подозревала, что за его хладнокровной внешностью таится такой вулкан эмоций, каждая из которых направлена на меня.

– Я всего лишь выразила свое отношение к твоему презрительному хмыканью. Как бы то ни было, Маржан помогла мне от чистого сердца, а потом просто запуталась.

– Ты слишком добрая, Лея.

– Я хочу сохранить частичку хороших воспоминаний. Альбомы с рисунками мне дороги. Тебе не хочется ничего и слышать о Дархане, но он стал настоящим другом для меня. Одно время я и пяти минут без слез провести не могла. В особенности, когда забеременела. Стала ужасной плаксой. Он помог мне, подсказал способ. Я ему буду благодарна всегда и прошу это принять, как я приняла факт, что ты был женат, жил под другим именем, женился на мне фиктивно и ничегошеньки об этом не сказал.

– Справедливое замечание. Но умоляю, скажи, что там, в этих альбомах с рисунками есть не только Ахмадов.

– Что? Нет, разумеется, нет. Хочешь, покажу?

Аслан подает мне альбомы. Я выбираю первый из них.

– Там все… Даже предметы. Природа. Город… Люди.

Любимый мужчина еще держится напряженно, и я решаю немного подшутить над ним, говорю, опустив взгляд и перебирая страницы.

– Я рисовала всех, кто мне понравился. Например, я очень много рисовала Алмаза.

– Это еще кто?
– напрягается Аслан.

– Достойнейший. Верный… С очень красивыми глазами.

По мере сказанных слов Аслан напрягается все сильнее и сильнее. Я раскрываю альбом на нужной странице:

– Вот он.

Аслан с мучительным и ревнивым видом переводит взгляд на альбом, я с трудом сдерживаю улыбку, ожидая его реакции на увиденное. Он меняется в лице за секунду, едва не подпрыгнув:

– СОБАКА?! Ты жестокая, проказница!
– рыкает Аслан.
– Как я тебя накажу за эту издевку… Как только дорвусь до тебя, из постели сутками вылезать не будешь!