Чужая Победа (сингл-промоверсия)

Немного утомившись пялиться в экран, подхожу к стеллажу и изучаю стоящие на нем книги. В основном, со старыми, потрепанными обложками.

Открываю книгу с темно-зеленой обложкой. На одной из страниц – немного помятый уголок, и я осматриваю этот разворот. На полях – следы тонкого давления, словно бы кто-то тискал страницу ногтем или чем-то не очень острым. В глаза мне врезается фраза…

«Как стереть пыль с крышки старого рояля»

Я немного теряюсь. Перечитываю снова. Смотрю на следы ногтей. Мне это все как-то неприятно. Дерьмовая книга. Что-то с ней не так. Швыряю ее с балкона. Наотмашь. Пусть бездомные почитают.

Потом замечаю на полке флакончик «дольче габбана». Женский. Такой же, каким пользовалась Анна. Точнее – это тот флакон, который она когда-то забыла у меня. Вроде как. Плевать. Не хочу его видеть. Хотя, это и есть ее запах – тот, что я старался сохранить тогда…

Нет. Никаких ностальгий. Кидаю в приоткрытый мусорный пакет рядом с балконом.

Присматриваюсь к пакетам на балконе. Один из них медленно шевелится. Даже нет, два. На их поверхности – ребристая подвижная структура. Не знаю, что это. Подташнивает. Знобит.

Набираю Анну. Берет трубку. Приглашаю ее к себе. Говорю, что мне очень плохо. Плохо без нее. Она говорит, что постарается как-нибудь вырваться и помочь мне. Что это все, и не надо повторяться.

Бросает трубку.

Сука.

Но нет, я должен спокойно с ней поговорить

Звоню снова. Скидывает вызовы. Один, второй, третий. Могу представить – она скидывает вызовы и плачет, а между ножек ее уже более влажно, чем на лице, и это значит…

Ее не может удовлетворять тот мужик. Она слишком привыкла ко мне.

Черт, он не можетне любить меня. Она не может никому давать лизать свою писечку и попочку, кроме меня! Это преступление!

Я буду ждать.

Мысль приходит сама собой. И ведет меня.

Я завершаю произведение победой героя над обществом. Он уделывает всех. Он становится лидером нового движения, которое будет править миром, объединит мировые регионы – все континенты будут прислушиваться к его голосу. А всего-то надо было – избавить его от слабости романтических отношений. Устранить его главную проблему.

Но что насчет меня? Это моя победа? Или нет?

Звонит домофон. Я отсидел ногу, и она не слушается. Делаю рывок со стула и с криком падаю на пол. Поднимаюсь так быстро, как могу. Открываю дверь в подъезд.

Открываю дверь по стуку.

Конечно, онапришла.

Она входит так быстро, пролетает мимо меня, что я еще какое-то время ошарашено стою и смотрю в пустой дверной проем, в котором, казалось, еще только что она стояла. Медленно закрываю дверь. Я должен изображать само спокойствие. Я не должен делать вид, будто бы она – моя спасительница. Возможно, мойпуть к победе там же…

– Чего ты хотел? – садится на стул, кладет ногу на ногу; красные трусики видны через короткую юбку.

– Поговорить. Услышать тебя, - стою; скрещиваю руки на груди.

– О чем поговорить?

Я хотел бы стоять перед ней на коленях и погружать свой язык в ее влагадище…

– О нас. О том, почему ты себя так ведешь.

– Так?

– Динамишь меня.

– Ха, - она меняет позу, широко раздвигая ноги; издевается. – А почему нет?

– Потому что мы вместе. Все так же.

– Правда?

– Конечно, черт возьми, - развожу руками. – Мы не просто так сошлись через такое время.

– И ты действительно в это веришь?

– А как можно не верить в факты?

– Не знаю, сейчас ведь трудное время – стресс у всех, неудовлетворенность, - вздыхает.

– Что за хрень ты несешь? – меня будоражат ее заявления.
– Хочешь сказать, я тебя не удовлетворял? Ты это серьезно?

– Хочу сказать, что ты тонешь в иллюзиях. И этосерьезно.

– Черта с два. Ты не открестишься от того, что между нами было.

– Забудь. Ничего не было, - встает со стула, пихает и отбрасывает его ногой назад.

– То есть?
– подхожу к ней, руки трясутся.

Она отступает на шаг. Бледнеет.

– Ты хочешь сказать, что между нами ничего не было? Что это был блеф? Игра?

– Возможно. Послушай, я не…

– Хрен тебе! - ору прямо ей в лицо, подойдя ближе.
– Ты никогда не избавишься от этого! Ты моя!

– Забудь меня! – рвется в сторону.
– Ты ничтожество! Ты мне не нужен!

– Да? Ну, тогда и ты мне тоже! – ору и, схватив со стола огромный поварской нож, которым недавно пытался обрезать провода для чего-то, делаю рывок вперед.

Она с визгом оступается, падает на спину, а я падаю на нее, прижимаю телом к полу и несколькими взмахами лезвия перерезаю ей горло. Кровь хлещет из раны, пульсирует с ее попытками выдохнуть из ее рта, а я наношу новые и новые раны на ее теле. Кромсаю ее лицо, разрезаю одежду, режу, как колбасу, ее большие упругие груди, вставляю нож во влагалище, пропихиваю в матку, а потом срезаю красные трусики и запихиваю внутрь, в окровавленное отверстие.

Понимаю, что у меня стоит, как никогда, от всего произошедшего, и теперь я могу себе позволить расслабиться. Срываю с себя штаны, вытаскиваю член и после нескольких секунд мастурбации кончаю на разрезанное, изуродованное лицо Анны.

Сижу на полу рядом с ней. Смотрю на смесь крови и спермы на ее лице.

Я улыбаюсь. Мне становится смешно. Я начинаю смеяться – сначала негромко, потом – во весь голос.

– Ха-ха-ха, о, да. Это эффектно, знаете ли. Элегантно, изысканно, - говорю.

Ответом мне – лишь тишина.

– Так чего ж вы теперь молчите, а? – на меня смотрят, я знаю; и меня слышат; встаю, чтоб легче было кричать.
– Вот вы уморы-то, а! Восхитительно! Смешно на вас смотреть. Но это ведь все вы! Что? вы на меня смотрите? Вы меня оцениваете? Бля, да мне насрать! Слышите?! Имел я вас! Всех! Это из-за вас и таких, как вы, люди стареют и умирают раньше времени. У меня был шанс жить другой жизнью, но вы – вы все, включая эту сучку, попивающую свою кровь на полу, - сделали меня таким, какой я есть. И мне срать на ваше мнение! Ясно? Срать! С высокой колокольни!