Чужая Победа (сингл-промоверсия)
Шрифт:
Солнце наполнило весь мир вокруг.
Всегда будет лето.
Я прищуриваюсь, глядя в окно. Потом смотрю на Анну. Она задумчива. Серьезна. Я спрашиваю, почему так. Она молчит. Отпивает молочный коктейль через трубочку. Сосет его до тех пор, пока мерзкий звук в трубочке не сообщает, что коктейль иссяк.
Я снова спрашиваю, что не так. Она почесывает щеку. Задумчиво смотрит в окно.
– Знаешь, я все равно всегда хочу чего-то большего, - она.
– Прости?
– Я хочу чего-то нового. Я засиделась на старых позициях. Где мы?
–
– Круто, - кивает.
– Хочу, чтоб ты оттрахал меня прямо на улице. В Центре. Чтоб ты долго имел меня стоя прямо на дворцовой, и если кто-то из похожих тоже захочет мне вставить, дал бы ему это сделать. Чтобы я лизала его потные яйца, а ты кончил в меня по полной.
– А ты на таблетках? – смущенно спрашиваю, стараясь спокойно, с пониманием относиться к ее заявлению.
– Нет. Но в случае чего – я сделаю аборт. Не проблема.
Через полчаса мы на дворцовой. Нас уже снимают на мобильники, планшеты, цифровые камеры прохожие, и мы скрываем лица – Анна тонким платком, я – рукой. Я не могу держаться дольше трех минут и изливаю в нее, мне кажется, океанспермы. Обстановка заводит меня и давит на голову одновременно. Анна еще стонет от последнего оргазма, а потом к нам подходит темный паренек, предлагает свое участие, и она расстегивает ему штаны, выдергивает его длинный и уже готовый к употреблению его член, а дальше я даже не могу смотреть, хотя и вынужден. Но через минуту у меня снова встает от этого странного зрелища, и я озираюсь, ищу глазами ментов, но их нет – вокруг только зеваки, и я вставляю ей снова.
На этот раз, мой оргазм так силен, что я боюсь пробить ее насквозь последними фрикциями, а потом мы собираемся и уходим, и она шаловливо болтает, дразнится кончиком своего умелого язычка, на котором заметна пленка спермы незнакомца, которая все еще у нее во рту. Она требует поцеловать ее, и я смущенно соглашаюсь, и у меня во рту оказывается ее слюна вместе с чужой спермой, и я сглатываю, и ей это нравится, а я…
Потом я обнаруживаю себя в том же кафе. Она заплатила за нас обеих и ушла. Я выхожу и направляюсь домой. Пешком. Пыльно. Летний Питер – это один сплошной комок пыли и липкой духоты. Из него не выбраться. Во рту послевкусие кофе, и только. Ничего больше.
Чертовски хочу быстрее оказаться дома. Не знаю, почему. Возможно, потому, что Анне пришлось быстро уйти из-за рабочего звонка в выходной. Возможно, еще почему-то.
Не поднимаю глаз до самого дома. Однообразные ноги, однообразные брюки, юбки, джинсы, ботинки – несколько типажей, воспроизведенных бесконечное число раз. Иногда мне кажется, что мир, который окружает меня с детства – лишь постановка, странный театр, за сценой, за декорациями которого – реальная жизнь, до которой рукой подать. Надо лиш сделать верный шаг – и все придет. И круг разорвется, и бегать по нему больше не понадобится.
Воспаление под глазом только растет. Чувствую наощупь. Кожа шелушится. Но это-то нестрашно. Пройдет. Я так и не донес пальто до химчистки. Но ведь в ближайшее время я и не буду его носить. Уже достаточно тепло. Позже разберусь.
Дома снимаю штаны, кидаю в район корзины для стирки белья, которая уже переполнена. Надо запустить стирку.
Черт, у
меня же сломалась «стиралка». Ладно, позже решу. В крайнем случае, отнесу к Анне. Постирает, чего уж там. Вряд ли она скажет…«Знаешь, я не хочу…»
Мотаю головой. Я знаю, как вывести героя из этой ситуации. Сейчас, только что понял.
Сажусь и пишу дальше. Парень должен плюнуть в лицо обществу и стать, благодаря этому, сильнее. Пусть он договорится с теми, кто противопоставляет себя обществу, строю. Пусть станет революционером новой эры, пусть выйдет в лидеры. Элегантно, изысканно.
Меня мутит. Кажется, вот-вот вырвет, но я терплю до последнего и набираю текст, пока не стало совсем дурно. Потом встаю и выбегаю на балкон. Мерзкая вонь. Наверное, что-то из тех пакетов выпало, но смотреть туда я сейчас не могу. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Ноет под ложечкой. Я нерегулярно питаюсь. Важно восстановить обмен веществ. С этой работой чуть в горб себя не загнал. Буду есть, как положено. Но сейчас…
Отпиваю из стакана немного «флагмана». Едва не тошнит. Но жжение помогает прийти в себя, словно бы заводит организм. Вливаю залпом внутрь остальное содержимое стакана. Бутылка смотрит на меня на редкость приветливо. Я улыбаюсь ей в ответ. Наливаю еще.
… продольное рассечение вен…
«Делаю с ним, что хочу!»
…из-за дивана…
Просыпаюсь дома. К счастью. Мне думалось почему-то, что я у кого-то на «вписке». В последний час сна. Или это была дрема?
Я определенно выпил лишнего. И сейчас у меня усилился озноб, и покалывает в голове – то с одной стороны, то с другой.
Сереге лежит на своем кресле. Пялится в потолок.
– Здорово, - вяло бормочу.
– И тебе не хворать, - хмыкает. – Хотя, тебе это уже явно не грозит.
– К'торый ч’с, - язык немного отклоняется от задаваемой мозгом линии поведения.
– Десять вечера, вроде.
– М’л’дец я.
– Ты младенец? – смеется. – Не, ты еще не обоссался, вроде, и палец не сосешь.
– Я г’ворю - м’л’дец, -настойчиво повторяю.
Махает рукой.
– Как с твоей-то дела?
– Пр'личн'.
– Типа помирились?
– Не ссорились, - наконец, выговариваю, как хотелось бы; сажусь на диване; смятое постельное выглядывает из-под покрывала, которое последний раз стирали в прошлой жизни.
– Допустим. Ты уволился?
– Послал на хуй всех там.
– Правильно сделал. Может, к себе смогу тебя перетащить, так что ты пока особо не надрывайся. Получи расчет, полежи на дне малость.
– Сколько?
– Пару недель. Я пробью почву.
– Спасибо.
– Не за что еще. Короче, я спать.
Киваю. Понимаю, что и я пока что к подвигам не готов. Заваливаюсь на бок и засыпаю, как младенец.
День проходит незаметно. Начавшись в районе двух часов, пробуждение вяло перетекает в скромный обед из лапши быстрого приготовления с банкой холодного пива из неприкосновенного запаса.
Потом – попытки осмыслить происходившее в течение последних дней, сидя на диване и укрутившись в одеяло.