Чужая роза

Абьери задумчиво разглядывал свою конреди. Чутье подсказывало, что без ее активного участия подготовка к побегу не обошлась. Было в девушке что-то, что наводило на подобные мысли.

— Как ты это сделала? — спросил он, глядя в непроницаемый янтарь глаз, и взял Алессию за руку. В тот же миг в груди что-то сжалось, и перед внутренним взором промелькнуло видение — темное подземелье, измученные, оборванные узники, среди которых он заметил Алессию и прикорнувшую рядом с ней хрупкую темноволосую девушку. Черты ее лица показались ему знакомыми. Точно. Это же та, что сопровождала Алессию в горах Саритии.

— Сделала что? — спросила Алессия, и видение тут же рассеялось. Но ведь оно было! Неужели к нему возвращаются прежние способности? Или это что-то другое?

Абьери с сомнением посмотрел на конреди. Почему именно с ней у него получается считывать прошлое?

— Как тебе удалось выбраться из тюрьмы? — спросил он. Пальцы в его ладони дрогнули.

— Я не понимаю…

Он физически ощутил захлестнувший Алессию страх.

— Не бойся, я не собираюсь отдавать тебя дознавателям, просто пытаюсь защитить. Так что произошло в калонской тюрьме два года назад?

Алессия закусила губу и смотрела на него хмуро, исподлобья, но руку вырвать больше не пыталась. Желтые глаза горели настороженным волчьим огнем. Ему не раз приходилось видеть похожий взгляд, так смотрит загнанный в ловушку зверь.

— Алессия?

— Среди заключенных был маг, — неохотно произнесла конреди. — Он сумел разрушить охранный контур, а его друзья на воле разобрали кладку стены. А дальше… Все побежали, и я побежала, — непонятно чему усмехнулась конреди.

— Как и твоя подруга.

Он не удержался, провел костяшками пальцев по нежной щеке. Девушка отстранилась, но тут же замерла, хорошо понимая, что стоит на кону, а у него перед глазами снова возникло смазанное видение: тонкая рука на выбитом охранном знаке, исчезающий, словно впитывающийся в камень стены символ и красивые, длинные пальцы, на которых выступили темные капли крови. «Алессия, как ты это сделала? — послышался отдаленный женский голос. — Ладно, лучше молчи. Сейчас это неважно. Пойдем, нужно сказать остальным, что контур разрушен».

Он напрягся, стараясь удержать ускользающую картинку, но та подернулась темной дымкой и растворилась.

— Что было дальше? — сдержав рвущееся с языка ругательство, спросил Абьери.

Он старался спрашивать мягко, не желая пугать свою конреди. То, через что она прошла… Даже в Ветерии знали о магии саритийских дознавателей. Многие из них обладали даром невидимых пыток, после которых заключенные готовы были признать любую вину, лишь бы только избавиться от невыносимых страданий.

Видимо, Алессия тоже вспомнила пережитое. Она едва заметно вздрогнула и отвела взгляд, но он успел заметить мелькнувшую в нем боль. Внутри вскипел гнев. Эти ублюдки… Он лично достанет тех нелюдей, что посмели пытать его конреди.

Гумер тихо зарычал.

— Мы сбежали. Потом долго скитались. А потом я оказалась в Ветерии, — неохотно ответила Алессия.

Она отвела взгляд, но он успел заметить яркий огонь, полыхнувший в медовых глазах.

— А твоя подруга?

Абьери понимал, что Алессии тяжело вспоминать пережитое, но отступать не собирался. Он должен был знать, что произошло. Только так он мог подготовиться к тому, что ждет их впереди.

— Она умерла.

— При родах? Это ведь ее ребенок, не так ли?

— Я не понимаю…

— Беттина — дочь Джованны Скальди?

— Нет! Беттина — моя дочь. Моя!

Алессия вырвала руку и уставилась на него с таким негодованием, что он опешил. Гумер соскользнул с сиденья и оказался рядом с конреди. В обращенных на него алых глазах застыло непонятное предупреждение. Неужели пес собирается защищать Алессию? От кого? От него? Безумие какое-то…

— У нее есть отец. И бабка. Не лучше ли оставить девочку у родных?

— Вы не заберете ее… Вы не можете!.. Я не отдам Беттину!

Девушка задохнулась и приложила руку к груди, не в силах продолжать, а Гумер ткнулся ей в бок и снова посмотрел на Абьери. Казалось, пес пытается ему что-то сказать, только что?

— Успокойся, — поморщился Алессандро. — Я не собираюсь никого забирать. Просто предположил, что девочке было бы лучше у родных.

— У родных? У тех, кто не захотел помочь Джованне, и даже кружку воды для нее пожалел? Нет у Беттины родных, только я. И я никому не отдам Бетти.

— Ладно, не волнуйся. Я не хочу отбирать у тебя ребенка.

Он не понимал этой странной привязанности, но если уж Алессия так обожает свою Беттину, остается только смириться. Как говорят в Навере, тот, кто любит дерево, любит и ветку.

— Нет?

— Нет.

— Клянетесь?

В расширившихся от волнения глазах бушевало желтое пламя. Янтарь расплавился и искрил так, что Абьери даже растерялся. Неужели можно настолько сильно любить чужого по крови ребенка?

Очередное видение нахлынуло так внезапно, что он вздрогнул. Оттиск прошлого Алессии был зыбким, но он успел разглядеть комнату в какой-то ветхой завалюхе, лежащую на окровавленной простыне женщину, суетящегося рядом с ней старика в традиционной одежде лекарей и застывшую у стены Алессию с пищащим свертком в руках. «Тихо. Пожалуйста, только не плачь» — шептала девушка и смотрела на свою ношу так растерянно и беспомощно, как будто не знала, что с ней делать. «Я не смогу, — услышал Абьери ее дрожащий голос. — Я не справлюсь. Я вообще не знаю, как обходиться с детьми. Господи, да я их даже на руках никогда не держала». И следом до него донесся ответ лекаря: — «Что ж, тут я ничем не могу помочь. Впрочем, вы можете оставить девочку в каком-нибудь монастыре, сестры о ней позаботятся»…

— Вы обещаете? — громко переспросила конреди, и ее голос рассеял остатки видения, заставив Абьери вернуться в настоящее.

— Обещаю, — серьезно ответил он и добавил: — Клянусь, что не заберу у тебя Беттину и не причиню ей вреда.

Но желтые глаза горели недоверием и страхом, и тогда Абьери начертил на руке знак обета, пытаясь избавить Алессию от обуявшего ее волнения.

Магический символ вспыхнул золотым сиянием и погас, и только после того как исчезли последние искры, конреди обессилено откинулась на спинку сиденья, а он привычно усмирил вырывающуюся из-под контроля тьму.

— Спасибо, — тихо прошептала Алессия.

Гумер лег у ее ног, положил морду на лапы и прикрыл глаза.

Странно. Неужели адский пес способен на чувства? Или он всего лишь отражает его собственные эмоции?

— Расскажи мне все с самого начала, — отмахнувшись от невероятного предположения, спросил Абьери. — Кто ты, откуда, какая нелегкая занесла тебя к мятежникам.

— Я не мятежница, — встрепенулась конреди. — Я попала в тюрьму случайно. Просто шла по тропе, а тут началось все это — шум, сражение, летающие заклятия. Я упала на землю от страха, а когда все закончилось, меня забрали в тюрьму.