Чужая в чужом море
Шрифт:
Хотелось спросить кое–что у тинэйджеров, но они еще не пришли в свою комнату. При таких стенках Жанна бы непременно услышала. Позвонить?.. Она достала из кармана pentoki и написала печатными буквами на столике: «O–U–U …». Гудок вызова. Ответ.
— Aloha, Jeanne, how’re you!
— Well and you?
— Fine! We’re in nitro–sauna!…
Слово за слово, и канадка приняла приглашение поболтать в сауне. Ее слегка смущала простота нравов, но после Рапатара и Кэролайн, она легко абстрагировалась от этого. Раздевшись и обернув вокруг бедер полотенце, она надела на левое запястье браслеты с магнитной картой и
Почти в дверях «гигиенического блока», она нос к носу столкнулась с голым дядькой, кажется креолом, который нес на руках хихикающую и болтающую ногами девчонку, похоже – местную папуаску, тоже, разумеется голую. Они хором крикнули что–то по поводу того, какая классная здесь сауна, и прошли мимо. В сауну из душевой вел люк, украшенный (как Жанна надеялась, в шутку) стилизованным изображением черепа со скрещенными костями. Фыркнув, она потянула за ручку. Люк легко открылся и в лицо ударила волна чудовищного жара, отчего Жанна рефлекторно воскликнула: «Oh, shit!».
— Тут есть трап! – раздался необычно–гулкий голос Оюю откуда–то сверху, — Закрой за собой люк и поднимайся, только медленно, а то офигеешь.
— А я там не сварюсь? – подозрительно спросила канадка.
— Нет, тут всего +130, это безопасно.
— Всего +130, — обреченно повторила Жанна и… Сделала, как ей предлагали.
Трап, сделанный из пластиковых трубок, оказался почти прохладным, а воздух хотя и был горячим, но скоро канадка поняла, что в этом нет ничего запредельного, и уже спокойно поднялась в круглое помещение вроде кабины батискафа, по окружности которого шла скамейка, тоже из трубок. Кроме Снэпа и Оюю, присутствовала парочка, похожая на ту, с которой Жанна столкнулась в дверях, только дядька был не креол, а англо–малайский метис. Он травил анекдоты, и сейчас подходил к середине очередного из них.
— … Янки говорит бразильцу: «А моя жена, когда я занимаюсь с ней сексом, ведет себя спокойно и пристойно, а подумать о другом мужчине – это для нее невозможно». Тут таитянец ему говорит: «Знаешь, бро, это не мое дело, но она у тебя, по ходу мертвая».
Оюю и папуаска захихикали, а Снэп хмыкнул и заметил:
— А я знаю нормальных янки, мы с ними летали от Утирика до Ронгелапа. Жанна, падай сюда, — он подвинулся и похлопал по скамейке между собой и Оюю, — Foa, это Жанна из Канады, Жанна, это Флико с Токелау, а это – Чуки, она практически местная.
— По ходу, я из Ириан–Джая, — поправила та, — Но нас с мамой забрали работорговцы, а когда нас везли на север, их поймал патруль и шлепнул. А нас — сюда. Здесь классно!
— Я рада, — сказала канадка, осторожно садясь на трубчатую скамейку, — Гм… Не горячо.
— Внутри ток холодного воздуха, — объяснила меганезийка.
— Вот как? — откликнулась Жанна, — А чем эта сауна была в прошлой жизни?
— Бракованной электро–металлургической печкой. Она вся из керамики, прикинь.
— Нитро говорит, что взял ее даром, на свалке, — добавил Снэп, — В ней была трещина.
Флико провел ладонями по лицу и телу, стирая струйки пота, и сообщил:
— Про Нитро тоже есть анекдот. Янки с женой (которые из того анекдота) приехали жить на Никуапара. Черт знает, зачем, но приехали. Сцена через год: янки у стойки бара пьет виски и спрашивет у Нитро: «Ну, почему жена дает мне только раз в неделю?». Нитро пожимает плечами: «Не знаю. Она и нам с Хаббой дает только по разу в неделю».
— У тебя все приколы про янки и секс? – поинтересовалась Жанна.
Флико шумно выдохнул и почесал пузо.
— Хм…А ты
знаешь анекдот про климатическую катастрофу в Нарака?— Нарака это где?
— Не где, а что. Это ад в буддизме. Пагода 8 ярусов, в центре — жар, по бокам – мороз.
— Пагода — это башенка с несколькими крышами. Как fare док–Мака, — вставила Чуки.
— Я знаю, что такое пагоды, — проинформировала Жанна, — Кстати, ад самый обычный. Почти такой же дизайн, как у христиан. Разве что, ярусы. Дальневосточный колорит…
— Короче, слушайте, — сказал Флико, — Янло, генерал–менеджер ада, был по делам в Сансаре, еще день отдыхал в Нирване, и вернулся только на третий. Смотрит: адский бизнес в полном ауте. Жар в центре погас, лед по краям растаял, везде +25, персонал бездельничает, люди играют в карты. Янло вызывает супер–демона и орет: «Что за на фиг!..». Демон ему: «Позавчера приехал на серфе мужик с рюкзаком, сказал, что у нас климат–контроль — говно, чего–то нахимичил, оставил счет на штуку баксов, смылся а дальше – сам видишь». Янло говорит: «Да, вижу. И что ты думаешь с этим делать?». Демон чешет рог и отвечает: «Я думаю, надо его кинуть на эту штуку». Янло грозит пальцем: «Ты что, дурак? Это же Сэм Хопкинс! У него в рюкзаке атомная мина!»..
Публика похихикала.
— Сэм Хопкинс — это тот, которому памятник в Ваиреи на Таити? – уточнила Жанна.
— Он самый, — подтвердил Флико.
— Тогда при чем тут буддистский ад?
— При том, что Хопкинс был буддист.
— Буддист? Никогда бы не подумала. (Мысль, что автор доктрины «Atomic Autodefenca» исповедовал религию, отрицающую насилие, показалась ей странной).
— Точно буддист, — сказала Оюю, — Он купил у монголов железное молитвенное колесо и подарил дацану в Науру. Оно и сейчас там. По крайней мере, когда мы туда летали, оно там было, и нам даже разрешили его повертеть. Только оно довольно тяжелое.
— Это тебе показалось, потому, что ты в плену сансары, — торжественно заявил Снэп.
— Ты тоже буддист? — спросила Жанна.
— Нет, это местные ребята, жрецы, так сказали. Вот у меня оно легко вертелось.
— Еще бы, — фыркнула меганезийка, — Ты в полтора раза тяжелее меня.
— Дело не в весе. Просто ты ленишься делать гимнастику.
— Это когда я ленилась?!
— Ну, ты всегда ее делаешь в миссионерской позе, а это не очень развивает мышцы.
— Неправда!!! И про всегда, и про мышцы. Миссионерская поза, между прочим…
— Миссионерская — это как? – перебила Чуки.
— Это вот так…
Оюю встала, по–кошачьи потянулась всем телом, а затем улеглась на свободном куске трубчатой скамейки на спину, изящно раздвинув полусогнутые ноги в стороны и, для большей ясности, сделала несколько вращательно–поступательных движений бедрами.
— А парень лежит сверху? – на всякий случай, спросила папуаска.
— Сверху, но со сдвигом назад… Типа…
— Сейчас покажу, — сказал Снэп и, подойдя к Оюю, аккуратно устроился поверх нее, опираясь на руки, — Примерно так. А просто лежать на своей vahine — не прикольно.
Сделав это ценное замечание, он встал, несколько символически помог встать своей подруге, и оба вернулся на насиженные места по бокам от канадки.
— Хэй! — удивилась Чуки, — Я знаю такую позу. Но при чем тут миссионеры?
— Говорят, — сообщил он, — что в античности канаки make–love или на четвереньках, или стоя, или сбоку, или сидя face–to–face. Потом на Таити завезли коней и была придумана поза «всадница». А еще позже, христианские миссионеры показали вот ту позу.
Чуки недоверчиво тряхнула головой.