Чужая в чужом море

Надо сказать, что типовые действия армии и полиции по пресечению политического переворота (а именно такова была модель операции) не могут вызвать симпатию у нормального человека. Но, если сравнивать эту операцию с политическими чистками, проводившимися другими режимами в тот же исторический период, то окажется, что меганезийский вариант выглядел сравнительно пристойно. «Традиционные» шоу с избиением задержанных сапогами и прикладами, и последующим забрасыванием их бесчувственных тел в кузовы грузовиков, не устраивались. Операция была только тем, чем была: большим количеством арестов, проведенных в короткий интервал времени.

Далее, Верховный суд принял все мыслимые меры, чтобы процесс не выглядел, как политическая расправа. Главной из этих мер было приглашение Карпини, как стороны частного обвинения, с прямой трансляцией по TV его коротких диалогов с ответчиками.

Первым его собеседником был представитель движения «Анти–ГМ».

— Я, в общем, простой фермер, — сказал Карпини, — я не понимаю, зачем вы изображаете распространение генно–модифицированных культур как какую–то трагедию?

— Это и есть трагедия. Из–за своей аномально–высокой витальности, они могут выйти из–под контроля, вытеснить естественную флору, и разрушить сложившиеся экосистемы.

— И что произойдет при таком вытеснении?

— Катастрофа. Вымирание целых видов. Изменение облика стран, континетов и морей.

— Давайте поближе к нашей здешней реальности. Возьмем типичный аграрный остров диаметром 1 миля. Это 250 гектаров. Если тысяча местных жителей будут выращивать культуры с урожайностью 10 тонн с гектара, то чтобы прокормиться и заработать на жизнь, надо распахать весь остров. Тут не до экосистем. Другое дело — ГМ–культуры, дающие трижды в год по 30 тонн с гектара. Жители могут занять под их выращивание примерно 50 гектаров, а 200 — оставить под экосистемы: парк или что–то в таком роде.

— Есть международное разделения труда, — заметил представитель «Анти–ГМ», — У вас мало земли, но можно заниматься другим бизнесом и импортировать продовольствие.

— И быть зависимыми от поставок? – уточнил Карпини, — А что, если цены на мировом рынке окажутся слишком высоки для нас?

— Вы можете попросить продовольственную помощь. Есть программы…

… А если вдруг эмбарго? – перебил Карпини, — Тот, у кого нет еды и денег, вынужден платить своей независимостью, это — азы политики. И почему наши фермеры должны уступать американским и европейским фермерам свой законный заработок?

— Потому, — сказал представитель «Анти–ГМ», — что питание, состоящее в основном из ГМ–продуктов, может привести к самым непредсказуемым последствиям.

— К каким, например?

— Например, к новым видам аллергии.

— Что делать, — вздохнул Карпини, — новые аллергии и так возникают каждый год.

— … И к другим, гораздо более опасным вещам.

— К каким? Есть какие–то доказательства опасности ГМ–продуктов для здоровья?

— В том–то и дело, что опасность пока не доказана, и многие этим пользуются.

— Если она не доказана, то откуда известно, что она вообще существует?

— Она существует, из–за горизонтального переноса генов, — ответил ему представитель «Анти–ГМ», — Есть вероятность перехода генов из пищи в гены потребителя. Что вы будете делать, когда потребителей ГМ–растений родятся ГМ–дети?

— Да, — подтвердил Карпини, — Горизонтальный дрейф генов существует, и играет свою роль в эволюции. Но этот механизм совсем не такой, как вы пытаетесь здесь показать. Иначе у океанийцев, которые тысячи лет едят рыбу и кальмаров, появилась бы чешуя и щупальца, а у европейцев, по тому же механизму, выросла бы репа на месте головы. В реальности ничего этого не происходит.

— … Но вы не можете доказать, что ГМ–гены не оказывают влияние на потомство!

— Разумеется, не могу. Говорят, на потомство может влиять даже расположение звезд на небе, и поди, докажи обратное. Но зачем идти так далеко? Есть явный вред ГМ–культур для совершенно определенной группы людей. Только не здесь. Аграрно–продуктовые консорциумы Европы несут ущерб, когда в бывших европейских колониях перестают закупать их супердорогие продукты, и начинают выращивать дешевые ГМ–культуры. Ищи, кому выгодно – старый, надежный принцип. Кто спонсоры «Анти–ГМ»?

— Вот это вас точно не касается!

— Это был риторический вопрос, — пояснил Карпини, — ответ известен. Европейские агро–консорциумы включают спонсорские взносы в графу «благотворительность» в своих налоговых декларациях — чтобы платить меньше налогов. Никаких секретов.

— Суд получил достаточную информацию, — прервал его Хехо Атанао, глядя на монитор.

…

Самым коротким был диалог Карпини с представителем «Пролайф».

— Допустим, у меня две подружки. Обе забеременели. Каждая готова оставить ребенка, если я на ней женюсь. По–вашему, правильно ли я поступлю, если женюсь на обеих?

— Но это незаконно! – возмутился тот.

— В Меганезии закон это допускает. Я хочу сохранить обоих детей. Это правильно?

— Неправильно! Надо найти другой выход.

— Другой выход – это, как минимум один аборт, — отрезал Карпини.

— Если я отвечу «да», то вы заявите, что я сторонник многоженства!

— Значит, «да» исключается?… Что вы молчите? Это простой вопрос! Да или нет?

— Вы ставите меня в недопустимые условия! — заявил представитель «Пролайф».

— Нет, — возразил Карпини, — Я проясняю вопрос о том, что является истинной целью вашей организации: жизнь нерожденных или доминирование вашей религии.

— При чем тут моя религия?

— При том, что она запрещает вам ответить «да». Разве есть другая причина?

— Слушайте, я не обязан отрекаться от своей веры из–за вашего дурацкого вопроса!

— Суд получил достаточную информацию, — сказал Хехо Атанао.

…

Психиатр с Леалефало отвечал на вопросы достаточно стандартно (впрочем, вопросы, которые ему задавались, предполагали именно стандартные ответы).

— Как вы отличаете психически больного от здорового? – спросил Карпини.

— У больного ненормальное поведение.

— Ясно. Где вы берете эталон нормального поведения?

— Нормальное поведение – это когда человек адаптирован в обществе.

— Общества бывают разные, — заметил Карпини, — В каком именно?

— В том, в котором он живет, — пояснил психиатр.

— А с точки зрения другого общества, он может быть психически больным?

— Ну… Я бы так не сказал.

— А как? Вы будете адаптированы в обществе первобытных австралоидов?

— Нет, потому что я – цивилизованный человек, а там — дикарское общество.