Чужая — я

— Герри был нормальным, — огрызаюсь я. — А Норта ты даже не знаешь.

Непонятно откуда, но я хорошо помню Герри.

Для школьного футболиста он был прям-таки исключительно неплох! Да, заглядывался на других девчонок, но мне не составляло труда вернуть себе его внимание. Иногда приходилось посидеть в переполненной машине Герри на чужих коленках, спеть на вечере талантов с местным витающим в облаках, но крайне симпатичным музыкантом, надеть немножечко слишком откровенное бикини, чтобы парень весь день охранял меня на озере от чужих глаз. Простодушный Герри велся на все это безотказно, а я… я тешила самолюбие мыслью, что хоть он и смотрел по сторонам, но каждый раз выбирал меня. Даже при том, что я держала его на расстоянии — берегла “волшебство” для ночи выпускного. 

Впрочем, мечтам об идеальном бале не суждено было сбыться. Только мы удобно устроились в его машине и Герри стащил с меня лиф платья, разъяренная гарпия в лице мамы распахнула дверь и подняла страшный вой. Я не уехала в Бостон уже на следующий день лишь потому, что потратила все сбережения накануне на подготовку к выпускному. Мать это учла.

— Герри был ходок, а Норт…

— Окей, мам, ты выбрала нам почти идеального отца. С твоим отношением к браку с его кандидатурой спорить невозможно.

— И что это значит?

Она поднимает скалку и вкладывает ее в свободную руку. Выглядит угрожающе, и я искренне верю, что доведи я маму — запросто получу не только ладонью по щеке. Но меня уже понесло.

— Что я не такая трусиха, как ты. Я не боюсь, когда мне дают отпор.

— Тиффани, — вздыхает она. — Я же сделала твое тело, я не могу к нему относиться так пренебрежительно, как ты. Как можно выбирать настолько неподходящее окружение? Лицемеры Фейрстахи, эта падшая женщина Айрис…

Обида за подругу, о которой я еще ничего не знаю, вспыхивает в груди яростным пламенем. Хм, я помню об этой девушке больше, чем думаю!

— С чего это Айрис падшая женщина?!

— Только у такой может быть внебрачный ребенок!

После этих слов я отталкиваю от себя салатник, и он, проехав по столешнице, ударяется о стену с громком звяканьем.

— Знаешь, мам, — едва дыша от злости, говорю я. — Выслушивать эти твои грязные инсинуации ниже достоинства невестки Фейрстахов! — Сбросив фартук, я направляюсь к выходу, но мне этого оказывается недостаточно: — И, кстати, Айрис мне как раз подходит, потому что я тоже не девственница и не замужем. А дети получаются именно так!

Я не знаю, почему так сказала, но чувствую, что права.

***

Остаток дня я провожу в своей комнате. Мне хочется сделать что-то для папы, а раз с кулинарией не вышло, я открываю ютуб и нахожу там видео о том, как сложить красивейший цветок оригами. Можно даже разукрасить его в разные цвета, но сначала на листе я пишу послание. Правду о том, что почувствовала по отношению к родным после потери памяти, извинения, потому что что бы ни случилось, под эту крышу я не вернусь.

В какой-то степени мне посчастливилось больше, чем другим людям: я получила возможность взглянуть на себя и свою жизнь со стороны и сделать правильные выводы.

Вывод первый: та, кем меня сделали родители, мне не нравится. Вынужденная защищаться каждый день своей жизни, я разучилась доверять. У меня нет друзей кроме, быть может, одного парня, утонувшего в торговле наркотиками, и некой Айрис. Айрис, которая чуть ли не лучшее, что я о себе узнала, и о чем мама говорила так брезгливо. Не странно, что я мало чем делилась с родными.

Вывод второй: я вынуждена искать безопасности в статусах, заполучая их любой ценой. Я вертела Герри, чтобы стать с его помощью самой популярной девочкой школы. А поступив в колледж, я стала использовать с той же целью братьев Фейрстах. Судя по всему, мне удалось заполучить особое место в жизни как минимум Стефана, ведь он меня оберегает. Нормально ли это?

Вывод третий: меня такую, какой я являюсь на самом деле, любят, а ту, которой притворяюсь, — нет. «У Ларри» я не пыталась ничего изображать, и мне были рады. А в колледже меня настолько ненавидят, что Джейден, увидев нас со Стефаном, посчитал своим долгом проинформировать народ о том, что Тиффани Райт вовсе не с Нортом шашни крутила. Так почему я все время притворяюсь? Почему все время вынуждена подставлять людей? Фейрстахов? Джессику Пирс? И даже Мэри Кравиц?

Вывод четвертый: я больше так не хочу. А это значит, что мне придется избавиться от токсичной части своей жизни. В первую очередь, это моя семья. Пройдет пара лет, Хил закончит школу — и я помогу ей устроиться в Бостоне (если, конечно, она захочет), но пока мне нужно выкарабкаться самой… И я абсолютно уверена, что эта мысль в моей голове не новая: именно поэтому я отдалилась от сестренки, не зная, как еще объяснить свое решение.

В общем, что бы со мной отец ни пытался сделать, я не останусь здесь — нет. Иначе я возненавижу саму себя.

Складывая лепестки цветка, я стараюсь не думать, что день в колледже только близится к завершению и все обсуждают мое отсутствие. Кто-то обязательно скажет, что меня все-таки арестовали, а другие посмеются, мол, Мэри победила. Она и победила. Так как выйдет сухой из воды. С моими скринами переписки да при таких деньгах, она получит, скорее всего, дисциплинарное взыскание. И тогда примется мстить снова. И снова. И снова. Пока не потопит меня. От этой мысли хочется забиться под одеяло. Я знала, что она может быть жестокой, но не найди я случайно ту гору наркотиков, я бы села. Как пить дать — села. Шутки кончились! Теперь страшно по-настоящему. Особенно беспокоит меня то, что Мэри не покупала таблетки у Стефана. Знала — он не на ее стороне? Или не знала о его “подработке”? Неважно, есть еще человек, который мог ей их дать. И этот человек очень не хочет, чтобы правда о связи его сыновей со мной выплыла на поверхность.

Закончив с цветком, я грустно откладываю его в сторону. Местами, где пришлось выворачивать лист изнанкой, торчат мои кривоватые письмена. Совсем не то, что в конспектах Норта. Когда теперь я до них доберусь с такой жизнью? Мне же совсем не до учебы. А ведь если я хочу учиться (а я хочу!), я обязана быстро догнать программу! Да, у меня не очень с дисциплиной, но я всегда была прилежной ученицей. Мне совсем чуть не хватило до стипендии: сказали, что если вдруг освободится место, то следующая в списке я. Однако этого не произошло, и дома стало на одну катастрофу больше. Снова шантаж, обвинения, что на меня приходится тратить такие большие деньги. Я всю свою жизнь отстаивала право находиться под родительской крышей. И сейчас они хотят меня затащить сюда насильно, чтобы занималась этим и дальше?

Наверное, выжила я после падения, как и всегда: на одном упрямстве.

Весельчак: Не приходить сегодня в колледж было тупо.

Тиффани: Тупо не разговаривать со своим братом! У него на глазах мой отец силком затащил меня в машину и держит теперь под конвоем. А знаешь почему?

Весельчак: Ты мне сейчас сюжет последнего прочитанного триллера пересказываешь?

Тиффани: Папа увидел у меня на пальце кольцо, которое я забыла снять, и решил, что если меня срочно не забрать, то к утру мы с Нортом поженимся!