Чужая жена – за долги

– Да, – не стесняясь, признался он, – и ты потом мне ещё и «спасибо» скажешь.

Я фыркнула:

– Никогда!

Он улыбнулся:

– Никогда не говори «никогда», – чмокнул в щёку и ушёл.

…теперь я лежу, смотрю в потолок и шепчу:

– Спасибо-спасибо-спасибо… И за ту программу. И за то, что ты вообще случился в моей жизни.

Потом прикрываю глаза и представляю Кирилла – всяким: нежным и суровым, трепетным и страстным. Моим. Самым лучшим. Желанным.

Руки начинают путешествие по телу – задевают соски, ползут по животу, ниже и ниже, туда, где пульсирует желание.

Дыхание сбивается.

Я так ярко представляю, как вместо моих рук кожи касаются ладони мужа – чуть шершавые, твердые, горячие.

С губ срывается стон.

Кирилл… Как же я хочу тебя…

Пальцы тянут вверх юбку, и я касаюсь линии трусиков… Скольжу по краю кружева, дразню себя, играю.

Вспоминаю, как провожала сегодня Кирилла – холод звезд на погонах под пальцами, грубая ткань формы, а потом – шелк волос…

Ах!

Любимый…

Горю…

Таю…

Отодвигаю край трусиков и касаюсь пальцами губок, трогаю клитор. Меня прошивает электрической волной, я выгибаюсь с гортанным стоном.

А потом…

Мой рот накрывают горячие губы, а мужские пальцы проникают внутрь вместе с моими, сразу задавая жёсткий лихорадочный темп…

– Сладкая шалунья, – шепчет на ухо Кирилл, прикусывая мочку. – Признавайся, о ком ты думала?

– О тебе… – выдыхаю.

Кирилл убирает пальцы, отпуская мои, и я тут же цепляюсь за плечи, ощущая холод погон.

О, боже! Он в форме, как в моей эротической фантазии.

– Ты реален? – шепчу я, целую его щеку, опускаясь на шею.

– Более чем… – отзывается он, кутая меня в бархат своего голоса.

Потом чуть отстраняется и подхватывает шарфик, пропуская его между пальцев.

– Ждала меня?

– Да.

– Хочешь, чтобы я снова связал тебя?

– Да, – выдыхаю, чувствуя, как внутри всё скручивает от предвкушения. – Хочу быть твоей… В твоей власти… Всегда…

– Выполнять твои желания, любовь моя, – говорит он, – высшее наслаждение для меня.

И прохладный шёлк снова скользит по моим запястьям.

Сегодня мы вновь оба даём разгуляться нашей внутренней тьме, открывая друг другу эти тайники, больше не стесняясь и ничего не пряча…

Утром просыпаюсь вновь одна, но счастливая, как сытая кошка. Сладко потягиваюсь, чувствуя, как одеяло соскальзывает вниз, обнажая меня.

К телу тут же прикипает горячий взгляд, ощутимый, как прикосновение.

Кирилл сидит на подоконнике и беззастенчиво рассматривает меня.

Выбираюсь из постели, позволяя длинным волосам рассыпаться по плечам, создавая для меня подобие одежды, единственное прикрытие.

И иду к мужу.

Ещё полусонная, томная, с прикрытыми глазами.

Меня тут же сгребают в охапку, осыпают поцелуями, дразнят жадными прикосновениями.

– Тебе нельзя ходить босиком, – говорит он, чуть отстраняясь и заглядывая мне в лицо.

– Тут же ковёр, – вяло сопротивляюсь я, поудобнее устраиваясь в кольце рук.

– Всё равно нельзя, – не унимается муж.

– Великий запретитель и тиран, – вредничаю я.

Он усмехается мне в волосы:

– Ещё какой. И это я только начал тебя тиранить, – он, наконец, выпускает меня из объятий и встаёт с подоконника. – Сейчас ты оденешься, мы позавтракаем и поедем смотреть…сюрприз.

– Что за сюрприз? – я тянусь к мужу вновь, потому что без его рук на своём теле, без его губ и дыхания, чувствую себя бесконечно одинокой.

– Узнаешь, – отступает он, заставляя меня разочаровано хныкнуть. – Одевайся, жду тебя в столовой.

Вот же!.. Даже кулаки сжимаю – так зла!

Он оглядывается на пороге, смотрит немного виновато:

– Если останусь – мы неделю из постели не вылезем.

Хм… А может я не против?

Только он всё равно уходит.

Я быстро принимаю ванну, одеваюсь в строгие серые брючки и офисную блузку. К наряду очень идут те прелестные светло-серые туфельки, которые Кирилл подарил мне два года назад.

Волосы заплетаю в косу и обвожу венком вокруг головы. Знаю, мне очень идёт эта причёска.

Спускаюсь вниз, в столовую, где уже накрыт лёгкий завтрак на двоих.

Кирилл помогает мне сесть, я тянусь и целую его. С тревогой смотрю в любимое лицо и спрашиваю:

– Как всё прошло вчера? – спрашиваю, ковыряя салат.

– Видишь же – я с тобой, – отсекает он дальнейшие попытки расспросов.

Вздыхаю, но понимаю, что он и меня расстраивать не хочет и попросту не имеет права рассказывать о некоторых обстоятельствах своей службы. Поэтому перевожу разговор в другое русло:

– Нас бабушка в гости ждёт на выходные.

Кирилл улыбается:

– Здорово! Я скучаю по Зое Яковлевне и её пирожкам!

Дальше завтрак проходит у нас в непринужденной болтовне ни о чём. Вернее, о Марте, её романах, о том, что я ей наговорила, и о том, как она таскала фотографии.

Кирилл хмурится, но лишь ненадолго, а потом говорит:

– Пусть живёт.

Я смеюсь: действительно, пусть. Тратить на неё драгоценное время, силы и нервы точно не стоит, они мне понадобятся совсем скоро для куда более важных событий.

После завтрака мы спускаемся вниз и идём к машине. У Кирилла – несколько автомобилей, на разные случаи жизни. Сегодня у нас Audi Q7 – черная махина. Видимо, предстоит какая-то значимая встреча.

Когда я оказываюсь на пассажирском сидении (кстати, надо узнать, как там мой «Жучок»?), а Кирилл садится за руль, то, пока машина прогревается, он поворачивается ко мне и достаёт из «бардачка» чёрную повязку.

– Дарушка, чтобы сюрприз был полным, надо завязать твои прелестные глазки.

Я судорожно ловлю ртом воздух, не зная, что сказать. Но добиваюсь лишь того, что меня жадно целуют.

Оторвавшись от моих губ, Кирилл произносит:

– Доверься мне, любимая.

Я киваю, поворачиваюсь к нему спиной и позволяю завязать мне глаза.

Теперь я не знаю, куда мы едем. Мне остаётся лишь сосредоточиться на ощущениях: плавном покачивании большой машины, горячей ладони у меня на колене, предвкушении, от которого судорожно сжимаю бёдра.

Наконец, мы останавливаемся, Кирилл открывает дверь, отстёгивает ремень безопасности и берёт меня на руки.

Теплое солнце последних летних дней ласково касается лица, ветер играет волосами.