Чужая жизнь

— Кош, — не выдержала Тамара и встала со своего места. — Линда, ты тоже хороша! — набросилась она на подругу. — Не видишь, что ли, что он просто хотел тебя разозлить? Ты сама виновата, да и я тоже. Хватит уже ссориться, сколько можно! Я больше не хочу смотреть на вашу грызню. Вик, он не будет вас разводить. Линда, не смей угрожать Кошу, я тоже молчать не буду и встану на защиту своего мужа, а ты, Кош, ну перестань глупостями заниматься. Если ты их разведёшь, я тоже разведусь с тобой.

— Что? — опешил Кошир, снова вставая из-за стола.

— А то! Хватит ссориться. Надоели! Я хочу спокойно жить. Я не хочу терять подругу, а мужа тем более. Но если ты пойдёшь на принцип, я тоже пойду. Разведусь и буду твоей фавориткой.

— Томочка, ну что за глупости. Я же пошутил. Она первая начала. Это ей завидно, что я тебя люблю сильнее, чем её Викрам.

— Нет, ты слышал его?! — вскинулась тут же Линда.

— Линда, пойдём домой, — тут же подал голос Викрам, глядя как умело Тамара успокоила своего мужа. — Я тебе там покажу, как сильно я тебя люблю. Но вы с янаратом и вправду перегнули палку.

Ши Махтан сумел увести жену, лишь перекинув её через плечо, а Тома с улыбкой помахала ей рукой вслед.

— Ты же пошутила насчёт развода? — томно спросил Кошир, обнимая любимую, прижимаясь к ней. Он взволнованно заглядывал ей в лицо, ожидая ответа.

— Ну ты же пошутил насчёт её ареста, и я тоже пошутила. Я же обожаю тебя, мой муж, — пряча глаза в пол, шепнула Тамара, поглаживая рукой грудь янарата.

Ему хватило и этой робкой ласки, чтобы, улыбаясь, приподнять лицо жены за подбородок и поцеловать на глазах у слуг, которые молчком покинули столовую, плотно закрывая за собой дверь, оставляя хозяев в одиночестве. Они пытались не прислушиваться в жалобному звону разбитой посуды и тихому протесту шии. Понимающе переглядываясь, слуги старались отойти подальше от столовой, чтобы ненароком не прервать янарата, который позволял себе в своём доме предаваться любви в любом удобном для него месте. В этот раз это снова стала столовая.

Но главное — это мир и спокойствие, которое воцарится после громких стонов шии Шияны.

Станция Луна-13

Я всегда знала, что мир наш катится в самое чёрное нутро самого Ада. Я помнила родную станцию красивой, блестящей. Но время не щадит ни людей, ни машины. Я оглядывалась по сторонам и не могла поверить, во что превратился мир моего безоблачного детства. Я крепко держалась за Алиаса, шарахаясь от любого громкого окрика. Мы вышли из зала прилёта, где нас встретил полный хаос и гомон прибывших с экспресса. Мы потонули в толпе, но шли вперёд, в сторону общего уровня. Станция «Луна-13» была одной из двадцати первых подарков унжирцев нашему правительству. Уже тогда шутили по поводу номера станции, но, на удивление, она продержалась до сегодняшнего дня, а вот её сёстры не все прошли испытание временем.

Наша станция была часто посещаемым местом, так как находилась возле нонарских границ, на орбите необитаемой и неприветливой мёртвой планеты. Ходили легенды, что когда-то давно она была обитаема, и даже строились планы по её оживлению. На ней хотели простроить купольные города, но то ли идея оказалась невыполнимой, то ли не хватило банально средств, а планы так и остались всего лишь планами.

На эту станцию жабоподобные прибывали в поисках рабочих. Мой отец был одним из таких вольнонаёмных и частенько пропадал в рейсах. Я плохо помню его лицо, но карие глаза, которые мы с сестрой от него унаследовали, всегда были полны вселенской усталости. Мать же, белокурая красавица, держалась всегда бодро и поддерживала нас. Это потом наша тётка открыла нам глаза, что содержать жилблок мои родители не могли самостоятельно и занимали у неё кредиты. Поэтому она после их смерти сумела отсудить его, а нас выставить за дверь.

Я плохо помнила адрес. Пятый уровень, а вот номера жилблока не помнила. Но Алиас всё узнал сам и уверено вёл меня в сопровождении двух телохранителей к лифтам.

— Тут не всегда было так ужасно, — тихо шепнула я Алиасу, поглядывая на расписанные нецензурными словами стены кабины лифта.

Тамино кивнул, поджимая губы, брезгливо осматриваясь кругом.

— Надеюсь, — услышала через несколько секунд, перед тем как двери лифта отворились, и я с облегчением выдохнула.

Пятый уровень был таким, как я помнила: чистые, блестящие белые стены с коричневыми поручнями по обе стороны. Алиас приободрился, а я шла, ведомая воспоминаниями. Дверь я узнала ещё издали, и хотела поскорее до неё дойти, но Тамино не давал мне шагать впереди охранника, а второй замыкал нашу процессию. С нетерпением смотрела на заветную дверь, возле которой мы остановились, а Алиас нажал на звонок.

— Кто там? — спросил нас старческий скрипучий голос из динамика, а с монитора подслеповатыми глазами смотрела незнакомая старушка. Я же помнила тётку взрослой женщиной.

— Здравствуйте, я Кэйт Гофман, хотела встретиться с госпожой Мари Гофман, — как можно громче представилась я.

— Госпожой? Так меня давненько никто не называл. А Мари только роботы в пенсионном отделе зовут. А зачем вы хотели со мной встретиться?

Я переглянулась с Алиасом. Он сурово смотрел на мою тётку и, кажется, не удивился её приему.

— Вы меня не узнаёте? — попыталась объяснить суть встречи. — Я ваша племянница, Кэйт.

— Племянница? Разве у меня есть племянница?

— Тётушка Мари, зачем вы встали и с кем разговариваете? — вдруг раздался молодой женский голос и вскоре мы увидели брюнетку примерно сорока лет. Она отвела мою тётку от замка и, внимательно оглядев, нас спросила:

— А вы кто?

— Меня зовут Кэйт Гофман, я приехала к тёте в гости, повидаться.

— Племянница? А мы не знали, что у неё есть племянница, — это незнакомка сказала мне, уже открыв дверь. — Проходите. Меня зовут госпожа Миллер, я сиделка госпожи Гофман. Мы не знали, что у неё есть родственники. Меня определил ей попечительский совет при нашей церкви.

Женщина явно нервничала, она отвела тётку в комнату, а нас провела в гостиную.

— Госпожа отписала жилблок церкви? — строго спросил Тамино, а я стала оглядывать гостиную. Мебель не изменилась, старый диван, на котором спали наши родители, на стенах портреты. Я не удержалась и подошла к ним. Я узнала отца, мать и тётку. Были также фотографии, очень старые и незнакомые. Я искала признаки своего существования и не находила.

— Нет, нет, не отписала, просто она наша прихожанка, а болезнь её подкосила, вот меня и приставили к ней. Мы искали её родственников, но не нашли. Точнее архивы сказали, что у неё нет родственников.

— А как давно вы делали запрос? — уточнила, оглядываясь.

— Может восемь лет назад, может семь. До меня другая сиделка была, — объяснила госпожа Миллер, общаясь исключительно с Алиасом, который сел на диван, положил локти на колени и недовольно крутил обручальное кольцо на пальце.

— Вы не подумайте, наша церковь не секта какая, у нас всё официально.

— Посмотрим, — ответил ей Тамино.

Женщина подобралась, напряженно глядя на альбиноса, я же у неё уточнила:

— А вы не видели старых альбомов со снимками?

— Нет, госпожа Гофман сама не помнит где они. Постоянно ищет, а я приборкой занимаюсь раз в неделю и тоже не видела нигде.

— А соседи старые, не знаете? — продолжила я допрос, медленно перемещаясь по гостиной.

— Соседи? Есть господин Шварц, он многих помнит, а вы кого-то ищите?

Я кивнула. Себя я искала, саму себя.

— Дорогая, сходи к соседу, а я поищу здесь, — предложил Алиас.

Я посомневалась, разглядывая пожелтевшие снимки в отработавших своё рамках. На них была только тётка, или одна, или с подругами, пару раз нашла отца. Куда же делись наши вещи?