Чужестранец

Амалзия скривила лицо, Платон слегка кивнул.

— Чем мы можем помочь в городе, которым вы фактически правите?

Сделать небольшую уступку, создав ощущение уязвимости, на самом деле оставаясь на своём. Пусть немного расслабится.

— В том и дело, — усмехнулся он, — что я не правлю Псайкрой. Ей правит Совет четырехсот, который делят между собой несколько знающих и большая группа торговцев. Я прошу помочь мне изменить эту ситуацию. Сразу отвечу на очевидный вопрос — я не могу послать кого-то из моих людей, так как это могут счесть попыткой военного переворота, а нанимать кого-то со стороны опасно — слишком много разных связей и интриг, слишком большие риски.

— А нам, значит, вы доверяете? — спросил Платон.

— Да, в некотором смысле. У вас обоих чистая репутация, вы не связаны ни с одной из групп. Амалзия старалась держаться вне политики с тех пор, как прибыла сюда, а ты просто не успел обрасти нежелательным связями, даже если бы хотел.

Он перешёл на ты — что это, давление? Или наоборот пытается показать открытость? Платон глянул на Амалзию — её лицо было непроницаемым, но он уже провёл с ней некоторое время и научился ощущать, когда она была недовольна. Хорошо, что хотя бы воздух не начал дрожать от жара.

— И чем же мы можем помочь?

— Благодаря твоей истории, многие тобой заинтересовались, даже если активно и не показывали этого. Это дает некоторые возможности, например, шанс попасть в дома этих людей. Многие из них увидят возможность использовать тебя для своих целей, а ты можешь использовать их.

— Я всё еще не очень понимаю, что ты имеешь в виду.

— Мне нужен кто-то, кто сможет покопаться в чужом грязном белье. Документы, болтливые рабы, странные гости — сгодится всё, что может заставить их работать на меня.

— За одни только такие разговоры можно оказаться на плахе, — сказала Амалзия.

— Да, это правда. Риск действительно есть, но я обещаю достаточно большую награду. Деньги, сталь, земли. Даже гражданство, если захотите.

— Вы не боитесь, что мы вас сдадим? — в голосе Амалзии звучало напряжение.

— Не боюсь. Во-первых, я уверен в вашей честности. — Интересно, с чего бы? — Во-вторых, вам будет не очень-то просто убедить остальных — вы не граждане, а чужаки с чудными историями. В худшем случае, это пошатнет мои политические позиции. В-третьих, вы должны понимать, что город полон моих солдат и когда кто-то вдруг пропадает или тело находят в порту, то именно они зачастую решают, будет ли кто-то искать преступников.

— Это звучит как угроза, — сказал Платон.

— Нет, прошу вас, — ответил Кир. — Я просто объясняю, почему говорю без страха, но если вы не будете делать чего-то враждебного по отношению ко мне, то я клянусь честью, что никто не причинит вам вреда.

— Тогда остался самый важный вопрос. — Платон взглянул в светлые решительные глаза. — Зачем нам помогать вам осуществить военный переворот и установить тут диктатуру?

Кир удовлетворенно кивнул. Он вообще не реагировал ни на какие попытки его спровоцировать, ничему не удивлялся и был спокоен. Если это игра, то он явно выигрывает.

— Я рад, что вы спросили. Как думаете, на чём зарабатывает большая часть этих торговцев?

— Север. Сталь и шерсть, — ответила Амалзия.

В её глазах проскользнуло внезапное понимание, а вот Платон еще не уловил, к чему ведет Хранитель.

— Как думаете, сколько из них начинает считать северян надежными партнерами, а не противниками? Сколько из них хранит сбережения в кольцах? Сколько из них готовы сотрудничать с нашим врагом и открыть ему ворота, лишь бы им позволили сохранить текущее положение?

— На моей родине, — ответил Платон, — подобные речи говорят диктаторы и тираны, чтобы убедить всех, что без них нельзя обойтись. И намерения их обычно ничуть не лучше, чем у торговцев.

— Угроза, о которой он говорит, реальна, — внезапно произнесла Амалзия, — армия северян — это отлично снаряженная толпа людей, закаленных в долгих междоусобных войнах, поддерживаемая группами Знающих, которые к тому же фанатично преданы Лорду-протектору.

Она сглотнула.

— Я видела всё это, ты знаешь. Я не сомневаюсь, что рано или поздно они нападут — никто не строит такую армию, чтобы сидеть на месте.

Кир кивнул.

— Амалзия права. Более того, у меня есть несколько шпионов на Севере, которые говорят, что в последние полгода там начались активные действия. Недостаточно лояльных лордов, старую аристократию, желающую сидеть в своих замках до второго апокалипсиса, лишают земель и титулов. Стали закупают всё больше, а оружия продают всё меньше. Взрослых мужчин забирают в рекруты, наплевав на подступающий сбор урожая. В лучшем случае, они выступят весной. В худшем — они двинутся через степи зимой.

— И что, они действительно так ужасны? — Платон попытался сказать это с иронией, но никто из присутствующих не улыбнулся. Ему ответила Мира.

— Да, Платон. Они ужасны. Они забирают земли у тех, кто возделывал их целыми поколениями, и отдают проходимцам, а бывших владельцев отправляют на периферию, где нет ничего кроме диких зверей и бедной почвы. Они берут маленьких детей и отправляют их в кузни и на рудники. Они вырубают вековые леса. Они жестоко убивают всех несогласных с текущим порядком, чтобы показать пример остальным.

Платону показалось, что при этих словах она смотрела на Амалзию.

— В их мире наверху оказываются сильные, хитрые и озлобленные, а все добродетели не стоят ни гроша. Сомневаешься в моих словах — спроси у тех, кто бежит с Севера сюда, в Новом городе их немало. Если они победят, то падёт Псайкра. Падёт Псайкра — падёт и вся западная цивилизация.

— Без потока стали из пустынь, поражение остальных полисов будет только вопросом времени, — добавил Кир.

— А как же ваши Знающие, разве они не смогут защитить город?

— Знающие забыли о своем долге, — вздохнул Кир. — Само это слово стало звучать позорно в последние годы. Половина из них едва ли способна сражаться, а вторая половина больше обеспокоена сохранением своих привилегий. Но проблема даже не в этом. Без надежной армии враги войдут в город до того, как Знающие успеют собраться с силами, и просто перережут их, а никто из них не хочет тратиться на армию, опасаясь, что это излишне усилит меня.

Платон задумался. У него не было очков корреляции, трепет использовать он опасался после того как чуть не утонул. Попробуем связность, в конце концов, она спасла ему жизнь.