Чужестранка

Мне не видно было ничего, как она не понимала?! Я рванулась, по какой-то казалось навсегда вырезанной из меня привычке пытаясь сесть, забыв, что не могу этого делать и очень давно. Но у меня получилось...

Я парализована полностью ниже пояса. Без посторонней помощи сесть я просто не могла. Но я почти сделала это! Женщина тут же бросилась меня поддерживать. Я чувствовала, что моя голова сейчас лопнет от нахлынувших эмоций. Я сидела, пусть и с поддержкой, но все же сама! И видела свои ноги - тощие палки, в которые они превратились, обезображенные шрамами вдоль и поперёк. Подождите! А где шрамы?! Я чётко увидела, как на правой ноге дернулся большой палец, и снова потеряла сознание.

Раньше тьма окутывающая сознание в те моменты, когда я проваливалась в неё, казались мне благом. Я стремилась, я звала её. Она была для меня желанным убежищем, которое не исцеляло, но давало передышку от боли душевной, страданий физических. А теперь я впервые стала с ней бороться. Усиленно отталкивала от себя, стремясь скорее вырваться из ее цепких объятий, окутывающее меня слой за слоем, как в вату онемение.

Произошло чудо, как я могла не бороться? Не знаю как, не знаю зачем, но эти странные женщины сделали невозможное. Вернули мне то, чего никто не мог вернуть. То с чем я не смирилась до сих пор, хотя убеждала себя в обратном. Но как заставить себя принять то, что ты искалечена, когда ты все ещё молода, полна сил? Каждый миг сравниваешь себя прежнюю с нынешней? Тогда, когда двигаться самостоятельно не было чем-то особенным. Не было чем-то, над чем нужно было задумываться. И никакого понимания, что это свобода счастьем была. Пока его не отобрали. Не авария даже, а те люди, что меня окружали. С благими намерениями, но каждый раз, топча мою гордость и даже не замечая этого.

Придя в себя, я поняла, что уже вечер. Никого рядом не было, я слышала шум из соседней комнаты. Звякала посуда, поскрипывали полы. Словно кто-то мог мне помешать, я поспешила откинуть одеяло. И попыталась сесть. И это у меня получилось. Глаза слезами заволокло, горло сжалось. Я робко протянула руку и прикоснулась к ногам. И тут же ее отдернула, прижав к груди, словно бешено заколотившееся сердце, в ней пытаясь так усмирить. Я почувствовала! Я ясно почувствовала прикосновение. Мои ноги не были больше еле живыми, чужеродными будто. Совсем как раньше я их ощущала. Даже странно. Если бы захотела, не смогла бы вспомнить, какие ощущения были тогда. Кто помнит о таком? Но как только чувствительность вернулась, я узнала ее мгновенно.

Я заставила себя успокоиться. Несколько раз вздохнула и выдохнула глубоко и спокойно. И только после этого потянула на себя подол сорочки. Ноги все еще выглядели тощими палками. Но шрамов, я снова в этом убедилась, не было! Я робко прикоснулась к бледной коже, снова поразившись тому как четко ощущаю касание, но в этот момент вошла женщина.

Она заворковала, что-то быстро. Кажется недовольная чем-то. Но при этом она точно не злилась. Скорее волновалась за меня. Взяв за плечи, она настойчиво, но мягко уложила меня. Поправила сорочку и накрыла одеялом, подоткнув его со всех сторон.

Потом она явно о чем - то раздумывая, посмотрела на меня. Затем устроила целую пантомиму. Показала на мои ноги. Изобразила пальцами ходьбу. Строго погрозила пальцем и развела руками вдоль моего тела.

– Я должна лежать?

Она, конечно, не поняла и тогда я повторила ее жест с хождением, а потом скрестила руки в знаке запрета. Она энергично закивала, довольно улыбнувшись. А потом показала мне три пальца. Три дня? Мне нужно лежать три дня? Я тоже попыталась ей улыбнуться и закивала, пытаясь показать, что поняла. Улыбаться я совсем разучилась, оказывается...

Она принесла миску с кашей или чем-то похожим. Вкус немного странный оказался, с кусочками мяса и чего-то похожего на овощи, но вполне съедобный. Я быстро уснула после того, как поела. Просто уснула. Спокойно и без обычных кошмаров.

Утром я поняла, что со мной не все в порядке. Состояние было примерно, как при простуде. Тело немного ломило, в груди словно тяжесть, мешающая немного дышать. Наверное, чтобы удержать меня на месте, мне что-то в еду подмешивали. Я заснула, едва поела.

А проснувшись, не слишком удивилась, что на улице уже темно. Наверняка снотворное. От новой порции еды, я попыталась отказаться. Хотела объяснить, что мне не очень хорошо, но женщина никак не понимала, что я пытаюсь ей рассказать. Настойчиво и мягко она заставила меня поесть, и я заснула.

Следующее пробуждение было посреди ночи. Мне стало совсем плохо. Я проснулась от того, что мне почти дышать нечем было. В груди все словно огнем горело, и будто огромная тяжесть не давала нормально пониматься грудной клетке.

Старуха сидела возле кровати моей и рассматривала мои ноги. Женщина рядом с ней стояла. Они даже не заметили, что я проснулась. Как не пугала меня старуха, но других вариантов сообщить, что со мной не все в порядке, я не видела. Я дотронулась до ее плеча, тут же одернув руку. Ничего не могла поделать с этим, она очень страшной мне казалась.

Обе, кажется, сильно удивились, увидев, что я не сплю. Стали переговариваться. Женщина явно оправдывалась и поспешно ушла. Старуха, ощерившись в улыбке своей жуткой, погладила меня по руке. Сухая и жесткая рука, совсем не угрожающий жест. И я решилась - сжала ее руку, удерживая внимание. Показала на себя, похлопала по груди, изобразила тяжелое дыхание. Хотя изображать ничего и не нужно было.

– Дышать. Мне трудно дышать.

Она нахмурилась, кажется, сообразила, что я хочу до неё донести. Потянулась ко мне своими страшными, узловатыми пальцами. Потрогала зачем-то мои щеки, а потом приложила голову к моей груди. Её волосы коснулись моего лица, и я неосознанно вжалась в подушку. Только потом сообразив, что они вовсе не грязные, только выглядят так и пахнут даже приятно.

Старуха разогнулась и что-то крикнула. В ответ сначала что-то загромыхало, а потом прибежала женщина. Они обе стали рассматривать меня, переговариваясь тревожными голосами.

Я не могла видеть, что они делают. В комнате соседней ярче свет загорелся, они обе что-то там делали довольно долго. Вслушиваясь в звуки, трудно было понять. Потом принесли мне какой-то... отвар? Я покорно выпила, безоговорочно веря, что они могут мне помочь. Раз уж вылечили мои ноги, что мешало вылечить и странную простуду?

Мне стало немного легче почти сразу. Но совсем ненадолго. Меня укрыли и оставили одну. Я стала засыпать и вдруг почувствовала, что все моё состояние которое, кажется, отступило, резко вернулось. Причем словно удвоившись. Я хотела позвать на помощь, но кроме нескольких хрипов ничего не смогла выдавить из себя. Дышать было просто не реально больно. Каждый глоток воздуха, словно я ядовитый пар вдыхала наполненный мельчайшими стекленными осколками. Сознание мутилось. Но по счастью меня услышали.

Что дальше было, я плохо помню. Пришла в себя уже, когда было светло. Вспомнила, что было ночью. Как бегали туда-сюда старуха и женщина, растирали мне грудь, дым от трав, тлеющих в их руках. Ледяной камень, который они заставляли меня сжимать в бессильных руках. Сейчас все это казалось безумием полным. А потом я заметила, что мне не очень удобно двигать головой. Прикоснувшись к лицу, я обнаружила плотно обматывающую нижнюю половину лица вместе с носом повязку. Я изумилась, но стягивать ее не стала. Я дышала нормально, ни боли в груди, ни полыхающего под кожей жара я не чувствовала. Я очень быстро приняла странные, на мой взгляд, методы лечения принятые здесь. Не вдумываясь. Просто быстро убедившись, что они более действенные, чем вся чудо техника, что меня не спасла.