Чужие браки

— Я проходил медосмотр месяц назад. И полный анализ крови, — сказал Гордон. — Все результаты отрицательные.

Ее глаза были совсем близко.

— Что ж, я тебе верю, — сказала Нина. — У меня никого не было с тех пор, как умер Ричард. А до этого я была ему верна.

Гордону неприятно было услышать об этой верности Нины той, прошлой любви, которая была для него как бы за семью печатями. Вместо ответа он развел ее руки, прижав их к кровати. Когда Гордон вошел в нее, Нина неожиданно спросила:

— А ты верен Вики?

— Только не сейчас, — пробормотал Гордон, начиная движение.

Нина была страстной любовницей. Войдя в нее, он, казалось, распахнул дверцы клетки, в которой заключалась ее страсть до сих пор. Черты лица ее сделались как бы мягче, она обвила Гордона ногами, в то время как руки водили по его спине и ягодицам.

Нина как бы просила войти в нее еще глубже. Оба продолжали с упоением целовать лицо, щеки, шею друг друга.

Нина была очень чувственной. Гордону нравилось это, ему нравилось ее чуть хрипловатое дыхание, то, как она оказалась вдруг сверху, так что теперь ему хорошо видны были ее маленькие упругие груди. Они были идеальными партнерами.

— Повернись, — прошептал Гордон. — Хочу посмотреть, какая ты сзади. — Опять, уже в третий раз, Гордон увидел, как дрогнули после его слов веки Нины. Наверное, муж не разговаривал с ней в постели. Нина сделала то, о чем он просил.

Гордон вошел в нее сзади. Она раскинула руки, сжимая пальцы в кулак в такт его движениям. Гордон целовал и ласкал ее плечи, пока они не стали красными. Потом они опять перевернулись, и Нина вновь обвила Гордона ногами.

— Теперь ты мой, — жестко констатировала она, с силой сжимая его талию руками.

— Это то, чего ты хочешь? — прошептал Гордон. Волосы Нины разметались по подушке, и он мог видеть ее лицо. Под глазами кожа была не такой упругой, хотя морщин еще не было, и сознание ее и своего несовершенства заставило Гордона почувствовать симпатию и сочувствие к себе и к Нине.

— Сейчас хочу! — ответила Нина.

— Что ж, сейчас я здесь.

Лицо Нины неожиданно исказила гримаса. Она закусила нижнюю губу, и Гордон тут же поцеловал след ее зубов, когда они разжались. Освободив руки, Гордон стал гладить Нину по лицу. Она приподняла бедра, чтобы ему было удобнее. Страсть смешалась с нежностью, и по изменившемуся лицу Нины Гордон понял, что она тоже это почувствовала.

Нина снова издала сдавленный стон. Гордон знал, что сейчас произойдет, и сконцентрировал все усилия на том, чтобы доставить Нине максимум удовольствия. Оргазм Нины сопровождался серией нечеловеческих вскриков. Гордон подумал о диком животном, застрявшем ночью в кустарнике. Пальцы Нины впились в его спину, голова была откинута назад, на шее напряженно билась жилка.

Когда все закончилось, Нина тихонько рассмеялась, как бы в каком-то радостном удивлении, а затем плотнее прижалась к Гордону.

— Знаешь, что я хочу сейчас сделать? — спросила Нина через какое-то время.

— И что же ты хочешь сейчас сделать?

Гордон отметил про себя, что Нина становится все более раскованной, очевидно, вдохновленная тем удовлетворением, которое получила сама и сумела доставить Гордону.

— Хочу выпить тебя, — сказала Нина.

У Гордона перехватило дыхание. Ведь именно об этом подумал он в самом начале, когда Нина опустилась перед ним на колени. И вот теперь она так спокойно предлагает ему это. Как и в начале, Гордон почувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Что ж, давай, — сказал он.

Нина встала на колени над ним, широко раздвинув его ноги, и, прежде чем склониться к мужской плоти, аккуратно заправила волосы за уши.

— Вики этого не любит, — сказал Гордон. — Говорит, что у нее все время такое чувство, будто она сейчас захлебнется.

Нина на секунду подняла голову и посмотрела на него.

— Не хвастайся, — спокойный, ровный тон, которым Нина произнесла эти слова, вызвал у Гордона неудержимый прилив желания.

Все закончилось довольно быстро. Гордону казалось, что солоноватая жидкость, которой наполнился рот Нины, выплеснулась прямо из сердца.

Нина опять легла рядом и, целуя ее, Гордон с удовольствием чувствовал на ее губах вкус своего семени.

— Спасибо тебе, — начал было он, но Нина не позволила продолжать. Она обняла Гордона, теперь уже с почти материнской нежностью, и натянула на себя и на Гордона смявшееся покрывало.

Нина лежала молча, глядя в потолок и на закрытые ставнями окна. Казалось, что размеры комнаты изменились, она как бы расширилась, была теперь светлой и полной звенящего воздуха, благодаря тому ощущению счастья, которым наполнилась вдруг жизнь Нины. Ей захотелось еще крепче прижать Гордона к себе, чтобы время остановилось для них, но Нина подавила это желание. Не надо думать о том, что будет дальше, лучше — о том, что произошло только что.

— Все так просто, не правда ли? — задумчиво произнесла Нина.

Гордон успел почти что задремать. Прошлой ночью он спал урывками, его мучили кошмары. Вздрогнув от слов Нины, Гордон несколько секунд беспомощно моргал, не понимая, где он. Он с усилием приподнялся.

— Секс? Примерно также просто, как… молекулярная биология. Или астрофизика.

— Но начинается все очень просто, — она имела в виду, между ними. Ей хотелось как-то оправдать их обоих хотя бы ненадолго, прежде чем жизнь заставит их сделать множество неприятных открытий.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Гордон. — Но я не согласен с тобой. Каждый раз, когда оказываешься с кем-то в постели, не считая первой попытки, ты как бы пытаешься снова и снова возродить себя самого с помощью взгляда и ощущений нового в твоей жизни человека. И при каждой такой попытке рядом с тобой остаются все промахи и удачи предыдущих связей.

Гордон поднял руку, лежавшую на Нинином бедре, чуть выше, и Нина почувствовала одновременно тепло и холод его кожи.

— И с каждой такой попыткой обновления это становится все труднее и труднее, потому что все больше и больше помнят с каждым разом твои глаза, руки, кожа.

Гордон подумал о Вики, о доме, о том, что эта женщина, лежащая сейчас рядом, и эта комната вдруг стали значить для него гораздо больше. Образы двух женщин не пересекались ни в чем, хотя трудно было определенно сказать, чем же они так отличаются одна от другой.

— Твоя теория отдает нарциссизмом, — сказала Нина.