Чужие-II (Планета отчаяния)

– Это как раз можно проверить, - ответил сидящий возле дисплея Эйпон.

– Для того чтобы обойти этот дурацкий комплекс целиком, понадобиться не меньше суток. Может случиться так, что мы все здесь свихнемся, прежде чем найдем чьи-нибудь объедки... если сами к тому времени не превратимся в чужое дерьмо.

– Посмотрите сюда. Это схема комплекса.

– Вы что, собрались вычислить по изменению теплового фона, не затягивается ли там кто-нибудь сигареткой?
– не унимался Хадсон.

– Да, действительно, - наморщился Хиггс, - я слышал про такое. На СХ-4-09 такую штуку называли "ловушкой для курящих"... Курить там категорически запрещалось: в воздухе была слишком высокая концентрация гремучего газа; а курящие, известное дело, выкручивались, как могли...

– Курящие или некурящие, - это все равно!..
– заявил Горман.

– Так, здесь, кажется, что-то есть... Нет, ошибся...

Лейтенант подсел к Эйпону и постепенно оттеснил сержанта от дисплея. Действительно, на схеме не было видно никаких посторонних сигналов, - лишь иногда проскакивали пятнышки, вызванные плохой наладкой аппаратуры, или следами деятельности какого-нибудь не слишком вредного компьютерного вируса.

– Что вы ищете?
– поинтересовался подошедший Дрейк.

Ответил Берт, которого почему-то почти никто сейчас не замечал, хотя инициатива такой проверки исходила именно от него.

– Мы ищем датчики индивидуальной жизнедеятельности. У каждого колониста был такой датчик, их имплантировали в организм. Пока что мы не нашли ни одного...

14

Рипли взяла девочку за руку и заглянула в глаза. Что нужно сделать, чтобы вернуть ее доверие?

– Не знаю, как тебе удалось остаться в живых, но во всяком случае ты - смелый ребенок, Ребекка.

– Ньют, - раздался чуть слышный тоненький и нежный голосок.

"Ньют... Головастик... Не понимаю. Может, мне это просто послышалось? Конечно, о каких еще головастиках может идти речь?!."

– Что?

– Ньют, - повторила девочка и, заметив, что ответ вызвал у Рипли только недоумение, пояснила: - Меня зовут Ньют. Меня никто не называет Ребеккой. Только мой брат.

Ну конечно же! Рипли улыбнулась. Большая голова, круглые глазенки настоящий головастик. Можно было и догадаться. Было бы только желание догадываться.

– Ньют, - повторила Рипли.
– А мне нравится это имя. Меня зовут Рипли. Очень приятно с тобой познакомиться.

– А это кто?
– спросила Рипли, указывая на куклу, прижатую к груди Ньют. Кукла была не чище самой девочки, тоже светловолосая, голубоглазая и почему-то почти такая же серьезная.

– Кейси, - тоненьким голоском ответила Ньют. Она говорила тихо, словно боялась, что их подслушают.

– Привет, Кейси, - Рипли пожала пластмассовую ручку, не заметив, с каким укором посмотрела на нее Ребекка. "Вот они всегда так, эти взрослые. Рядом чудовища, а они играются, будто совсем маленькие, да и играться по-настоящему не умеют..." - А твой брат, как его зовут?

– Тимми.

– Тимми тоже где-то здесь?

Ньют отрицательно покачала головой.

– Может, он, как и ты, где-то прячется?

– Нет, - едва слышно выдохнула Ньют.

Только что налаженный контакт трещал по швам и был готов исчезнуть в любую минуту.

– А сестры у тебя тоже есть?
– продолжала допытываться Рипли.

Ньют плотнее прижала куклу к себе. Рипли пугала ее.

– А мама и папа где?
– не замечая изменения в настроении девочки, не унималась Рипли. Ньют отвернулась и сжалась. Нет, ничто не заставит ее ответить на этот страшный вопрос!

– Ньют, посмотри на меня! Где твои папа и мама?

Ньют посмотрела. У взрослых такой взгляд был бы назван уничтожающим, но детское личико не было создано для выражения таких чувств; Рипли определила его как просто странный.

"Она не отвяжется от меня, - озлобленно подумала девочка.
– Не отвяжется, пока не узнает".

– Погибли они, умерли, понятно?!
– почти с вызовом выкрикнула она. Теперь вы довольны? Теперь мне можно уйти?

Ее слова ударили Рипли, как пощечина. Какое она имела право так ковыряться в незажившей ране? Собственные переживания не давали ей такого права, как казалось ей вначале. Не давали. К тому же и утраты их не были равны: Рипли потеряла всего лишь друзей, коллег, но не единственных по-настоящему близких людей.

"Это дочь той самой Мэри Джордан... Конечно, ее дочь", - сгорая от стыда, повторила она про себя. Ньют имела полное право возненавидеть ее за такой вопрос.

– Прости меня, Ньют, - искренне произнесла она. Теперь главным было заставить девочку остаться здесь до прилета челнока.

– А тебе не кажется, что с нами тебе будет надежнее и не так страшно? Эти люди прилетели сюда, чтобы защитить тебя. Они солдаты.

Рипли сама почти поверила своим собственным словам. Ньют угадала это.

Женщина говорила искренне и сочувствовала ей тоже искренне. Только все взрослые были точно такими же: сами верили в свои глупые сказки и упорно не хотели признавать сказки настоящие, в которых было, по крайней мере, больше правды. Они не верили, что есть драконы и чудовища, они не верили, что эти чудовища могут их съесть, - и что с ними стало? Ее, Ньют, никто не хотел слушать. Даже свои. Так можно ли ожидать этого от совершенно чужой женщины? Конечно, она просто ничего не понимает.

– Ничего они не сделают, - уверенно сказала Ньют.

Ну как же заставить этих взрослых ей поверить?

15

Бишоп взял пинцет и оттянул кожу в сторону. Он уже начал понимать, как устроена физиология этого удивительного существа.

Сложнее всего было понять, зачем существу, настолько отличному от человека, нужен был нормальный животный белок. Он не мог поверить, что тварь с концентрированной кислотой в крови может иметь биохимию, хоть отдаленно похожую на человеческую. Поначалу Бишоп думал, что органика должна окисляться в организме Чужих до простого углерода. Но в таком случае почему они, во-первых, не ели бесчисленные органические полимеры, из которых состояла добрая половина внутреннего оборудования станции; а во-вторых, для чего им нужны были люди в качестве промежуточного хозяина носителя эмбриона? Это говорило о том, что Чужие должны быть вовсе не такими уж "чужими".

Анатомированный препарат дал на это почти элементарный ответ: кислота в организме Чужих была всего лишь защитным механизмом. Помимо двух основных пронизывающих весь организм систем - кровеносной и лимфатической, эти "милые зверушки" имели еще и третью систему, аналогичную молочникам некоторых земных растений.

Кроме того, и настоящей серной кислоты в организме существа оказалось гораздо меньше, чем следовало ожидать. То, что было поначалу принято за нее, на поверку оказалось уникальной в своем роде органической сульфокислотой - высокомолекулярным соединением, окислительные способности которого на порядок превышали таковые у обычной серной кислоты.