Чужие воспоминания

Моей персоной не интересуются - и то радует. Пришёлся мой напиток по вкусу, подействовал.

Примериваясь к скорости движения толпы, стараясь не возбуждать подозрений, время от времени прицениваясь к "благонадежным" товарам, даже разжившись какой-то мелочёвкой, я добрался до места назначения. Неприметная улочка, если бы не пара подсмотренных в голове Оданы ориентиров, ни за что не нашел бы.

Хотел поискать следы вещей, а потом передумал, наткнувшись глазами на женщину с птичьим лицом, деловито выбивавшую половики. Она жила напротив нужного места, могла что-то видеть.

– Здравствуйте!

– я широко улыбнулся.

– И вам доброго дня. Что-нибудь ищите?

– Да вот вчера домой возвращался, вещичку одну обронил, сейчас найти не могу...Может, вы видели - тёмненькая такая коробочка.

– Пропала ваша коробочка!
– присвистнула женщина.
– Тут вчера такое было, что либо растоптали, либо солдаты украли.

– А что случилось-то?
– я облокотился о стену, с интересом внимая рассказу горожанки.

– Да преступницу опасную ловили. Целый отряд во главе с капралом. Потом, когда схватили, дамочка какая-то появилась, важная птица, раз солдаты ей стремя придерживали. Погрузили, значит, обоих на телегу и увезли.

– Обоих?

– Да с девицей, преступницей то есть, мужчина был, защитить её пытался. Я, когда всё улеглось, вышла, мешок с вещами нашла...

– Какими вещами?
– я уже смирился с тем, что Оданин мешок валялся в какой-нибудь судейской каморке, а тут такая удача!

– Да женскими. Я часть себе забрала, часть соседкам раздала - не пропадать же добру!

Тебе везёт, Лэрзен! И по городу таскаться не надо, всё на блюдечке преподнесли, осталось только взять.

И я взял, применив заклинание подчинения.

Чувствую себя пауком в паутине: дёргаю за ниточки, муха дрыгается, а вырваться не может, полностью в моей власти. Так и эта баба - разинула рот, а сказать ничего не в силах.

На всякий случай закрыл её от прохожих, - вдруг кто странный остекленевший взгляд заметит - толкнул дверь. Женщина, как приклеенная, последовала за мной, даже половики забыла.

– Вещички, что нашла, принеси. И у соседок забери, скажи, что племяшке отдашь. Уложишь всё в какую-нибудь сумку и отдашь мне. Ну, что стоишь? Выполняй.

Пока хозяйка дома копалась по сундукам и шкафам, с боем возвращала у подруг уже нашедшее применение в хозяйстве чужое имущество, я спокойно пил кофе на кухне. Во рту, кроме местной выпечки, продаваемой уличными торговцами, маковой росинки не было - соврал я Артену, что позавтракал. Зато с успехом наверстал упущенное сейчас. Ну да, одной чашечкой кофе (дурного, скажу честно, но на безрыбье...) не обошлось, немного пострадали вчерашняя курица и парочка вареных яиц, обнаруженных в леднике.

Когда женщина вернулась, я подумывал над тем, не прихватить ли мне парочку яблок. Я-то сыт, а вот девчонке подкрепиться не помешало бы. Конечно, яблоки - это не еда, но сомневаюсь, что в её состоянии она вообще способна что-то проглотить. Вернусь, спрошу. А яблочки возьму.

– Вот, как вы и просили, - живая зомби протянула мне пухлую холщовую сумку.

Заглядывать внутрь не стал, понадеялся на честность местного населения. Нет, эта-то всё отдала, а соседки, те могли сжульничать. Даже если и так, невелика потеря! Вернётся Артен, оденем девушку, на человека станет похожа.

– Я у тебя дорогу спрашивал, а потом стакан воды попросил, поняла?

– щёлкнул пальцами перед глазами женщины, и та усиленно заморгала. Потом пискнула, схватилась за лоб и, извинившись, выпроводила меня за дверь, даже не поинтересовавшись происхождением сумки.

Знаю, такие заклинания не проходят бесследно - теперь лежит с ужасной мигренью и стонет. Ну, и так, побочный эффект, часть её сил перешла ко мне. Тёмная магия всегда забирает энергию у жертвы, где-то больше, где-то меньше. Сам силы тратишь? Тратишь. А восполнять дефицит чем-то надо. Вот и наполнил до краев свой резерв. Женщине ещё повезло - я забрал совсем чуть-чуть, а то бы пластом на полу лежала.

Чужая жизненная сила - это замечательно, но поглощать в больших количествах не советую. Потребуется время на переработку, перестройку, да и банально может не подойти - прецеденты были. Тогда сам будешь мучиться ломотой в теле. Правда, с энергией обыкновенных людей такое редко случается: они магически нейтральны, поэтому вреда нанести не могут.

Перед дверью в номер меня дожидался Артен. Вернее, Артен и гора свертков. Мина у друга была такая же кислая, как молоко, простоявшее целый день на жаре.

– Держи, единорог безрогий! Знал бы ты, как на меня продавщицы смотрели, когда я женские сорочки покупал! За мои погубленные нервы с тебя причитается.

Я прыснул, представив себе картинку под названием: "Артен в лавке нижнего белья". Да уж, не хотел бы я оказаться на его месте! Особенно покупая тряпки для посторонней девицы, не зная её точных размеров.

– Чего смеёшься? Сам бы походил!
– обиженно буркнул друг.

– Ты у нас семейный, тебе и покупать. Сдача осталась?
– как я ни старался, смех упрямо рвался наружу. Мужик, покупающий нижнее бельё... "Вам какую рубашечку: батистовую или льняную?". "Грудь у вашей жены высокая, какой формы?". Нет, смотреть на это, трогать, снимать - приятно, но выбирать... Упаси меня Тьхери!

– Осталась. Держи, изувер, больше я на такое не соглашусь. С тебя бутылка самого дорогого пойла в трактире.

– По рукам!
– я забрал заметно похудевший кошелёк, повернул ключ в замке и начал по очереди заносить свёртки в комнату.

Жавшийся в сторонке Артен не удержался от маленькой мести:

– Смотрите, мужик бабьи шмотки таскает!

– Хочешь обещанной бутылкой по голове получить? Заткнись, Артен! У тебя наверняка дела, вот и топай отсюда.

Пробормотав: "Не понимаешь ты шуток, Лэрзен!", друг скрылся из поля зрения.

Одана, забравшись с ногами на кровать, сгорбившись, сидела спиной к двери. Странно, даже не обернулась. Приглядевшись, я понял, что она дремлет. Так и заснула сидя.

Бросив сумку с честно отнятыми у предприимчивых горожанок вещами в изножье постели, подошёл к страдалице, вознамерившись сделать доброе дело: спасти её от затекших ноющих мышц.

Почувствовав прикосновение, девушка инстинктивно двинула локтем предполагаемого врага, то есть меня. Чуть не заехала по лицу. Я выругался, одарив неблагодарную не самым лестным прозвищем, чем заслужил извинения: "Простите, я нечаянно".