Чужие воспоминания

– А это обязательно?
– нахмурилась она.

– Что обязательно?

– Раздеваться.

Я вздохнул, посчитал до десяти, чтобы успокоиться, и ответил:

– Для тебя - нет. Нормальным людям одежду жалко и хочется, чтобы правдоподобнее получилось. Ничего, станешь гермафродитом - тоже сойдёт.

– Кем?

– В книги по медицине и анатомии заглядывала?
– Неопределённо повела плечами. Понятно, изучила только разделы о первой помощи при травмах и простеньких заболеваниях. Или и вовсе не читала.
– Есть такие двуполые существа.

– Хорошо, я разденусь. Только полотенцем обмотаюсь, с ним ведь ничего не сделается?

Вот и пришли к компромиссу.

Иду в ванную, приношу полотенце, отдаю ей в руки, отворачиваюсь. Судя по возне за моей спиной, вылезла из-под одеяла, раздевается.

– Всё, - прошептала она.

Таким голосом произносят последнее слово приговорённые к казни. И намучаюсь я с ней! Вроде бы дочка жрицы - а такая стеснительная. С другой стороны, порядочность - редкое качество для девушки.

Обернулся - сидит, сосредоточенная, замотанная в полотенце, как в саван. Бельё аккуратно сложено на стуле. Действительно, всё сняла.

Взял её на руки, поставил на покрывало перед камином, сделал пламя поярче, чтобы не замёрзла, и поджёг смесь в кувшине. Пока она разгоралась, Одана вслед за мной повторила слова согласия на превращение. Искренность их следовало подкрепить, положив руку в огонь.

– А я не обожгусь?
– испуганно спросила девушка.
– Или он магический?

– Настоящий. Если ты мне доверяешь и говорила правду, огонь не причинит вреда. Давай руку.

Сама бы она её в камин не засунула - побоялась. А так её ладонь на пару мгновений соприкоснулась с пляшущими оранжевыми язычками.

Дурман начал оказывать своё действие: глаза Оданы расширились, поза стала менее скованной. Ноги больше судорожно не цепляются друг за друга, а образуют надежную опору. Разум медленно очищался, готовый принять новую сущность.

– Ну, представляй, какой хочешь быть, - усмехнулся я, подойдя вплотную.
– Сегодня все твои фантазии сбудутся, но только в мальчишеском образе.

Я, вот, смеюсь, а тут все серьёзно: облик должна выбрать она. Я всего лишь исполнитель, воплощаю её желания. Поэтому-то ритуал и нельзя проводить насильно: ничего не выйдет. С этим заклинанием. Говорят, можно делать и по-другому, используя тайную тёмную магию, но и последствия у такого "развлечения" необратимые.

Галлюциноген помог Одане раскрепостить фантазию.

Итак, что мы имеем? А имеем мы симпатичного мальчика аристократической наружности, тоненького изящного подростка.

Понятно, недолго думала: своя внешность, своя конституция, плюс первая любовь. Хорошо, что хоть не ангерцем себя представила, намучался бы я волосы перекрашивать.

Первой строчкой выбирается способ снятия мнимой сущности. Обычно какое-то кодовое магическое слово, сопровождаемое действием. Слово выбрал стандартное, а действие подсказало поведение превращаемой.

Усмехнувшись, я покосился на Одану: как она отреагирует на моё крохотное развлечение? Впрочем, оно совсем безобидное, юношеское.

А вот теперь шутки в сторону. Помоги мне, Тьхери! Надеюсь, получится.

– Allerum sor eshwish gar'n'adowqure.

Пламя в камине дрогнуло, заплясали язычки и в кувшине. Огненный венчик отделился от водной поверхности и поплыл мне в руки.

Всё, о чем я сейчас просил, - это чтобы она не завизжала, не поменяла позы, разрушая хрупкий магический кокон, который я старательно плёл вокруг ее тела. Но Одана держалась молодцом, просто закрыла глаза. Безусловно, галлюциноген помог, но он не лишал её возможности слышать и видеть то, что происходило в комнате, да и действие его медленно рассеивалось, поглощаемое теплом - при нагреве морок разжижается и постепенно исчезает. Так что камин был нужен не только для профилактики простудных заболеваний.

Огненный венец замер над головой девушки, которой, словно фениксу, предстояло переродиться. Пламя не обжигало и было лишь наполовину настоящим.

Что ж, приступим!

Еще раз представив образ, нарисованный воображением Оданы, я зафиксировал его в виде едва различимого облачка, ловко заключил в плен ладоней и соединил с огнем.

Венец вспыхнул, засеребрился, искрящейся пылью опав на девушку. Её кожа была будто усыпана бриллиантами.

В недоумении Одана подняла руку, рассматривая необыкновенное мерцание.

Сконцентрировав магическую силу на кончиках пальцев, так, чтобы они слегка пульсировали разноцветным свечением, я провел ладонями по волосам девушки, стараясь не упустить ни прядки.

Губы неслышно шепчут заклинание, моя магия вступает во взаимодействие с россыпью бриллиантовой пыли, трансформируя контуры. Длинные волосы укорачиваются на глазах, видоизменяют форму и структуру. И вот передо мной уже девушка со средней мальчишечьей стрижкой и взъерошенной чёлкой. Волосы уже не русые, а каштановые.

Получается, что не может не радовать. Отец бы гордился, что сумел что-то вбить в мою голову, жаль, не дожил даже до моих первых серьёзных успехов. Что поделаешь, мы долго не живём, если только не научимся скалить зубы. Надеюсь, я научился.

От волос я перешёл к лицу. Ладони медленно скользнули сначала по абрису, потом накрыли её лоб, нос, веки, рот, подбородок. Пара минут - и на меня уже смотрит мальчишка с девичьим телом.

Сделал несколько вздохов, упорядочивая потоки энергии, заодно подсчитал, сколько её во мне останется после этой трудоёмкой процедуры, и спустился ниже. С шеей особо было делать нечего, но пропускать нельзя - контур должен замкнуться.

Одана стоически сносила поползновения моих рук, только сердце билось чуть чаще.

Чем дальше, тем сложнее было сдерживать посторонние мысли о строении её фигуры. Её я изучил досконально, не хуже любовника, только дивидендов это мне не принесёт.

Я с сожалением констатировал изменения её грудной клетки, а Одана, по-моему, обрадовалась. Ещё бы, мужик перестал грудь лапать. Да, позволил себе немного, тут она права, неформально подошёл к делу.