Чужое счастье

«Это вполне меня устраивает».

— Ну, должно быть, это пошло тебе на пользу. Я никогда не видела тебя более… свежей.

— По сравнению с чем?

— Ты знаешь. — Анна не собиралась принимать участие в этой старой игре.

Моника ожидала, что сестра и дальше будет спорить, но когда поняла, что та не станет этого делать, тяжело вздохнула.

— Хорошо, я признаю это. Ты была права, когда отослала меня туда. Это то, что ты хотела услышать?

— Все, что я сделала, — это подтолкнула тебя в правильном направлении.

— В любом случае, месяц в ГУЛАГе был бы пустяком по сравнению с этим. Ты не возражаешь, если я покурю?

Анна уже открыла рот, чтобы вежливо спросить, не может ли Моника подождать, пока они приедут на стоянку, но поняла, что это будут слова прежней Анны.

— Собственно говоря, возражаю, — сказала она.

Моника посмотрела на нее, сощурив глаза.

— Ну-ну, мисс Позитив. Полагаю, в следующий раз ты прикажешь мне закрыть рот.

— А это неплохая идея. — Спокойствие, с которым Анна говорила, поразило ее саму. Откуда оно взялось? Казалось, что она годами задыхалась и вдруг неожиданно смогла дышать. — Послушай, дорога будет длинной, а ты ни капельки не облегчаешь ее.

Моника посмотрела на сестру так, словно собиралась сказать что-то неприятное, но потом, вздохнув, откинулась назад.

— Прости. Это просто… Я боюсь, ты знаешь об этом? — у нее был слабый, почти детский голос. — Там, где я была, обо всем заботились. Никаких решений. Никаких… — Она запнулась, тяжело вздохнув. — Я не уверена, что исправлюсь сама. — В глазах Моники заблестели слезы, она потянулась, чтобы схватить Анну за руку, и та почувствовала, что у Моники ледяные пальцы. — Ты простишь меня?

Анна пожала плечами.

— Мне не за что тебя прощать.

Она ощутила прилив жалости, но не поддалась ему. Почему вся ее жизнь всегда крутилась только возле Моники, только вокруг нее? А как же их мама, например? Почему Моника ничего не спросила насчет Бетти?

Анна собрала все свое мужество, чтобы заговорить на эту тему. Она чувствовала себя более сильной после разговора с Марком.

— Послушай, есть кое-что…

У нее не было возможности закончить.

— Только одну крошечную сигаретку? — упрашивала Моника. — Я открою окно.

Анна была на грани срыва, когда ей неожиданно вспомнилась строфа из стихотворения:

Враг вступает в город,

Пленных не щадя,

Потому что в кузнице

Не было гвоздя.

Если она будет попусту болтать о таких незначительных пустяках, она может потерять самообладание… и, в конечном счете, проиграть всю битву.

— Это подождет, — оживленно сказала она и краем глаза увидела, как у Моники отвисла челюсть. — Нам нужно поговорить.

— О чем? — угрюмо спросила Моника.

— О маме. Ей хуже.

— Ну и?.. — Моника даже не притворялась, что беспокоится.

— И… — Анна глубоко вдохнула. — Это становится невыносимым.

— Разве это не то, за что я плачу Эдне?

— Эдна не все время там.

— Ну, тогда пускай задерживается на час-два в неделю. — Моника говорила так величественно, как будто предлагала миллион долларов.

— Это не то, о чем я думала.

— Да перестань ты, неужели все так плохо? Все, что она делает, — это сидит перед телевизором.

«Как будто ты можешь об этом знать».

— За ней нужно следить каждую минуту. На прошлой неделе она чуть не подожгла дом.

— И что, по-твоему, я должна с этим делать?

— Думаю, ты знаешь.

Моника удивленно посмотрела на сестру. Она не привыкла к тому, чтобы Анна говорила так прямо, и это внезапно выбило почву у нее из-под ног.

— Ты имеешь в виду дом для престарелых? — Голос Моники звучал бесстрастно.

— Я не вижу другого выхода.

— Ты говорила с Лиз? — увиливала от прямого ответа Моника.

— Она двумя руками «за».

— Ей легко говорить. — Монике не нужно было продолжать: Лиз не будет оплачивать счета.

Пульс на виске у Анны начал колотиться с сумасшедшей скоростью. Если Моника не согласится, то ей не останется ничего, кроме как выставить дом матери на продажу. И даже в этом случае денег, которые она получит, будет недостаточно на долговременный уход за Бетти в одном из лучших домов для престарелых. Их мать закончит жизнь в одном из тех отвратительных мест, которые были чуть лучше, чем ночлежки для бездомных.

— Разумеется, без тебя мы ничего не сможем сделать, — сказала Анна так невозмутимо, как только могла.

— Черт побери.

Анна уменьшила скорость перед следующим поворотом, заметив крутой обрыв впереди. Если бы она в результате несчастного случая упала со скалы, это решило бы все проблемы, не так ли? Потом она вспомнила о Марке… о Лиз… и о своих верных друзьях — Лауре и Финч. Жизнь, которая лишь несколько недель тому назад казалась Анне невыносимой, вдруг показалась ей драгоценной.

— Я не собираюсь тебя упрашивать, — решительно сказала Анна. — Она и твоя мать тоже.

— Я внесла больше, чем ты и Лиз.

Анна сдержала резкий ответ, вертевшийся у нее на языке.

— Послушай, я не говорю, что ты не была щедрой: без Эдны мама оказалась бы в таком учреждении…

«Как жена Марка». Анна почувствовала вспышку эгоистичной радости, слушая его откровенный рассказ, но, увидев на его лице боль, ощутила, как ее немедленно охватило чувство вины. И зависти тоже. Будет ли какой-нибудь мужчина когда-нибудь так же любить ее?

— Ты, должно быть, думаешь, что я печатаю деньги, — раздраженно сказала Моника. — Ты знаешь, сколько мне стоил этот короткий отпуск? Три тысячи долларов. И я не верну их в ближайшие дни. — По правде говоря, дни актерской карьеры Моники, скорее всего, были сочтены, но Анна посчитала, что счет за месяц в «Патвейз» стоил столько же, во сколько обходилось Монике ее портфолио за тот же промежуток времени. Монике не придется в скором времени идти в богадельню.

— На следующей неделе я буду смотреть дома для престарелых, — продолжала Анна тем же размеренным тоном. Она нарочно не упомянула, что Марк предложил поехать вместе с ней, Моника могла неправильно это истолковать. — Я хотела бы уладить вопрос с деньгами.