Чужой гость

— Доброй воды. С товаром или просто ночевать?

— И вам чистой воды в достатке. Передайте Багру. Человек пришёл, весточку притаранил. И такие слова: «Смиренный парус рыбарей, Твоею прихотью хранимый, Скользит отважно средь зыбей: Но ты взыграл, неодолимый, И стая тонет кораблей», — про себя же Глеб усмехнулся: всю учёбу терпеть не мог поэзию Пушкина, особенно когда эти древние стихи наизусть заставляли учить. А теперь паролем брат по сиб-группе выбрал именно Пушкина — его четверостишие про море посторонний на Опале точно никто не поймёт и не вспомнит.

«Пограничники» переглянулись. С одной стороны идти к помощнику самого бонзы им не почину. Но и пустынник шёл конкретно к Багру. Раздумывал командир тройки недолго.

— Щерь, запомнил? Тогда одна нога здесь, другая там. Скажешь, гость к самому Багру хочет попасть. И слова передашь. А вы уважаемый, пока с нами посидите, — и показал «караулку»: в груде камня то ли бывших развалин, то ли природного холмика, отрыли небольшую пещерку, укрепили и установили козырёк.

Паренёк оказался шустрым, конвой пришёл быстро. Глеба проверили, забрали пистолет и нож.

— Клянёмся на воде на выходе всё вернуть обратно.

— Верю слову перед водой и духом пустыни.

Территорию «осьминоги» контролировали не маленькую, мимо домов-контейнеров и развалин, приспособленных и перестроенных под жильё, идти пришлось больше часа. Бонза и его ближайшие подручные жили в неплохо сохранившемся бункере. Дверь с улицы представляла собой кожаную завесу, дальше простирался широкий не разрушенный временем коридор, облицованный шестиугольными плитками. Часть из них когда-то представляла собой световые панели, в настоящий момент коридор освещали лишь синие лампы аварийной системы. Но и тут за порядком следили, аварийные лампы сидели в штатных гнёздах, и по большей части работали. Вентиляция оставляла желать лучшего, зато перекрытия отлично держали жару, и пусть затхлым, но прохладным воздухом дышалось намного легче.

Багор ждал гостя в отдельном самом настоящем кабинете, разве что стол был грубо сварен из металлических листов, как и прочая мебель. Встречал один, сопровождающие остались в коридоре. Грузный, уже немолодой, хозяин напомнил Глебу земного зверя бегемота, которого он видел в учебных лентах. Вроде издали полный и неповоротливый — но только пока его не трогать, не давать повода показать свою неуязвимость, скорость и силу. Не просто так древние люди считали бегемота опаснее крокодила.

— Здравствуйте. Я смотрю, по Лисицыну можно заказывать отходную? И отлично, дрянь человек был. И не расстраивайтесь. Наоборот, у вас, смотрю, карьера рейдера закончилась не хуже моей.

Глеб похолодел, хотя внешне остался бесстрастен. Сделали его как щенка, вот уж точно без помощи Виктора он в интригах полное ничтожество. И не спишешь на случайность и что Багор, оказывается, тоже бывший рейдер. Мог бы и сам сообразить: не надо опознавать конкретно Глеба в лицо, достаточно сложить с информацией, какие группы уходили и не вернулись. Оставалось надеяться, что сдавать его Багор не станет. Пару лет назад он Вадиму обещал помощь перед духом пустыни, когда миротворец во время рейда в Первой полосе «закрыл глаза» и проверку арестованных провёл формально. Сына беглого рейдера не узнали, посадили в общую камеру для бродяг и обычных мелких воришек, парень смог бежать.

— Лисицын кормит падальщиков. Лично пристрелил, и жалею, что не сделал этого раньше. Из-за него подохла большая часть роты. Но всё я готов сказать только при вашем бонзе.

Оставалось надеяться, что если в тактике его переиграли, то общую ситуацию Глеб оценил всё-таки верно.

— Хорошо. Великий кракен готов тебя принять немедленно.

Подземными коридорами Багор вёл гостя самолично. Бонзой «осьминогов» был уже старик, невысокий, седой, коричневый от загара и жилистый как высушенный на солнце ремень. В синем цвете ламп татуировки осьминогов выглядели живыми, особенно если сидевший на коврике по-турецки хозяин делал движение. А ещё здесь запах пустыни и затхлого подземелья уступал место цветочному аромату: в уголке стояла немыслимая ценность, самый настоящий цветок в горшке.

— Хорошего пути и сладкой воды, — не вставая поприветствовал бонза. Сесть тоже не предложил.

— Долгой и спокойной жизни вам, Великий кракен.

— Багор сообщил мне, что ты принёс весть, которую хочешь мне передать.

— Я принёс дурную весть. Командир нашей роты Лисицын, уходя в рейд, знал, что мы найдём завроидов. Много. Тот, кому он продался, тоже знал — и скрыл от остальных. Мы должны были стать мясом, пока Лисицын удостоверится, что стая в нужном квадрате, а сам потом сбежит. Пусть завроиды выйдут к людям, поближе к Городу. Мы ушли, но большая часть роты осталась на клыках. Лисицын много чего сказал перед смертью, а ещё больше интересного мы у него нашли. Боялся, тварь, что его кинут, и таскал с собой компромат.

Багор и бонза переглянулись, глаза у обоих сейчас стали похожи на узкие щели. Они поверили и сразу. Старая бойня далеко, но зависит от Города. И про противостояние группировок в Совете отделов бонза знал. Пустынная бригада была на стороне Тоцкого, миротворцы — на стороне координатора Гостинцева и начальника отдела связи Навалова. Идея выходила вполне в духе Навалова: всё пропало, командование Бригады не справляется, завроиды подходят к самому Городу. Но со стороны эко-купола в пустыню смотрят батареи, поэтому обнаруженную стаю подманят ко второму подъёму на плато. Резня случится в Старой бойне.

— Какую помощь вы хотите от нас?

— В роте подозревали, что дело нечисто. Потому один из наших и получил слова, которые я передал вам. И другие слова, я их отправил, и ко мне придут на встречу надёжные люди. Я согласился рискнуть. Привёз и доказательства, что сюда готовятся приманить стаю в сотню голов, и остальное. Мне нужно где-то пересидеть, пока я не смогу передать то, что укоротит слишком шустрые руки.

Фамилии Навалова и Гостинцева не прозвучали, но бонза и Багор кивнули. Группировка Тоцкого их тоже устраивала больше: сейчас торговля с пустыней шла через логистов, связи и тарифы посредников давно отлажены, баланс интересов и взаимной выгоды соблюдается — а новый хозяин обязательно устроит передел. Заодно попытается или устранить, или подмять под себя всех старых бонз.

— Добро. Своим словом я обещаю вам на нашей территории жильё и защиту.

Обратно Багор гостя проводил до улицы, Глеб всю дорогу гадал зачем. Там, недалеко от входа, прохлаждались, конечно, с десяток бойцов. Но не будут же они устраивать разборки поперёк слова бонзы?

— Жильё тебе будет, за воду и еду как платить собираешься? — поинтересовался Багор.

— А у него морда хороша, — услышав старшего и заметив чужака, решил вылезти один из бойцов, — ночью за бабу сойдёт. А-бу-а-а…

Спускать подобную шутку — потерять лицо. Глеб стремительно сблизился и пнул парня по яйцам. Потом, когда тот согнулся, добавил, чтобы шутник ткнулся лицом в песок. Также плавно и быстро вернулся к Багру и укоризненно на него посмотрел: и зачем надо было устраивать этот цирк? Прежде чем остальные бойцы схватились за оружие, помощник бонзы строго сказал:

— Ты мне парней не порти, — и уже старшему десятки скомандовал: — Эго полудурка отдерёшь сам. Пусть учится башкой думать, а не яйцами. К бывшему рейдеру полез — пусть спасибо скажет, что живой.