Чужой мир

– Айю, сегодня здесь будет Дайсаке Акано?

Я беззастенчиво ткнула пальцем в постер, надеясь, что на моем лице читается если не восторг, то хотя бы радостное волнение. Я не могла с уверенностью сказать, что верно прочитала имя актера, но все же сильно исковеркать не должна была. Символы, обозначающие фамилию, напоминали мне какое-то слово, но я не могла вспомнить его значение.

Айю перестала сверлить управляющего разочарованным и как будто обиженным взглядом (так ребенок смотрит на кашу с комочками) и обернулась ко мне. На ее лице недовольство мгновенно сменилось живой заинтересованностью. Управляющий тихо выдохнул и полез в карман за носовым платком – с его лба градом катился пот.

– Вы знаете Дайсаке Акано?

Я расплылась в улыбке – имя я прочитала правильно, но Айю истолковала мою реакцию иначе.

– Вы смотрели фильмы с ним?

– Да, – с апломбом заявила я, сама не веря в то, что могу лгать так непринужденно. – Я его фанатка! Особенно мне нравится его последний фильм – «Город в темноте».

– О-о-о! – протянула она. – Вот это да! Дайсаке Акано будет очень приятно, что вы оценили его работу по достоинству. Подумать только: вы смотрели фильм с ним!

Я заметила, что Айю опускает обращение «господин» по отношению к актеру, но при этом в голосе не слышится снисхождения. Черт, какая же запутанная социальная иерархия!

– Я бы хотела сказать ему об этом лично, – мягко улыбнувшись, намекнула я.

Айю замерла, лишь длинные пушистые ресницы затрепетали – впервые видела, чтобы кто-то так быстро моргал.

– Если у вас есть такое желание, то, конечно, мы его выполним, – немного растерянно проговорила она и снова покосилась на рекламный щит, где в самом низу была приписка, которая и заинтересовала меня. – У него как раз сейчас проходит встреча с фанатами в одном из конференц-залов. До вашего мероприятия еще есть время, можно посвятить его не отдыху, а знакомству.

– Буду признательна, – довольно кивнула я, пряча за спину вспотевшие ладошки. Я знала, что делала, но было откровенно страшно. Как прыгнуть в прорубь зимой.

Айю задумчиво поправила кокетливый бант на груди, и казалось, этот жест вернул ей деловой настрой. К управляющему она обратилась деловито и сухо:

– Госпожа не нуждается в отдыхе, проблему с люксом можно считать закрытой, но ваш непрофессионализм не остался незамеченным.

Управляющий снова засыпал ее извинениями, и, наверное, этот своеобразный обмен любезностями (равнодушие Айю можно было посчитать колкостью) затянулся бы, но, к счастью, лифт бесшумно остановился. Стеклянные дверцы разъехались, и я первой шагнула на свободу.

Айю тут же оказалась по правую руку от меня и вполголоса подсказала, куда идти дальше. Охрана уже маячила за спиной. Я обернулась и проводила завистливым взглядом отъезжающий лифт с бледным лицом управляющего за прозрачным стеклом. Для него самое страшное было позади, для меня же все только начиналось.

Холл встретил приятной прохладой и кафельным полом, по которому громко зацокали мои каблуки. Этот монотонный звук казался мне пугающим отсчетом перед стартом: пять, четыре, три, два… На счет «один» мы оказались перед высокими, настежь распахнутыми белыми дверьми. Заглянув внутрь, я присвистнула: длинная, какая-то бесконечная вереница людей извилистой змеей растянулась по просторному залу и замысловатым зигзагом вела в один из углов, где можно было различить небольшой письменный стол и человека, склонившегося над ним.

– Автограф-сессия в самом разгаре, – пояснила Айю. Наверное, вид у меня был растерянный.

– Займем очередь? – неуверенно спросила я, понимая, что произнесла глупость.

Айю хихикнула, кажется, искренне.

– Вы так тонко шутите!

– Да, – пробормотала я, усилием воли расправляя плечи. – У меня своеобразное чувство юмора.

– Подождите здесь. Я сейчас обо всем договорюсь.

Она цыкнула на охрану, как на цепных псов, и те послушно подошли ближе. Я почувствовала себя редкой драгоценностью, которую стерегут два волкодава, – непривычное, тревожное ощущение, и чтобы его сбросить, закрутила головой, высматривая в толпе что-нибудь интересное.

Большинство цинфийцев в этой толкучке терпеливо переминались с ноги на ногу и не замечали моего присутствия – они изредка заглядывали за плечо стоящему впереди соседу и тихо вздыхали. Лишь небольшая группка чуть справа от дверей ожесточенно перешептывалась и не сводила с меня любопытных глаз. Я помахала рукой и улыбнулась – образ приветливой землянки давался мне все легче. Те завертели головами, словно не поверили, что я адресовала этот жест именно им, а затем вспыхнули широкими белоснежными улыбками и принялись одаривать меня быстрыми, почтительными поклонами. Мысленно чертыхнувшись (шея уже начала болеть!), я под равнодушными взглядами охраны тоже склонила голову и приложила руку к груди. Я уже хотела отвернуться, но заметила, что мои новые знакомые так и продолжают кланяться, и тоже снова кивнула. Те пришли в страшный восторг и полезли за фотоаппаратами. Не разгибая спины, они сложили перед собой руки в умоляющем жесте. Я растерялась. Они хотят сфотографироваться?

Надеясь, что замешательство не отразилось на лице, я дружелюбно кивнула, соглашаясь, но фотосессию с обезьянкой (со мной) провести не позволили. Появилась запыхавшаяся Айю и нетерпеливо утянула меня за собой. Не отпуская руку моего переводчика, я обернулась и состроила извиняющуюся моську своим новым знакомым. Их реакцию увидеть не успела – перед моим лицом сомкнулась стена: назвать иначе мощные грудные клетки волкодавов я не могла.

Я думала, придется проталкиваться через толпу, но цинфийцы, завидев моих сопровождающих, расступались, обтекая меня, словно волны крупный камень на берегу. На лицах читались восторг, интерес, иногда – испуг, но недовольства или враждебности я не заметила. Учитывая, что я нагло пролезла без очереди к их кумиру, это было даже немного странно. Казалось, они относились ко мне, как к существу другого порядка, на которое не распространяются их законы и правила. Пока я не знала, хорошо это или плохо.

– Госпожа Майя Данишевская, позвольте представить вам Дайсаке Акано. – Мужчина оторвался от очередного автографа, поднял на меня глаза, и я сглотнула. – Он благодарен и польщен за внимание к его работе и выражает надежду…

Голос Айю пробивался будто сквозь вату. Нет, я не расплылась в глупой улыбке и не позволила себе застыть. Думаю, со стороны я выглядела все так же беззаботно, но внутри словно что-то кольнуло, а затем вспыхнуло яркими красками.

Дайсаке… Дайсоке? Его нельзя было назвать красивым в полном смысле этого слова, но что-то в его смуглом, немного заостренном лице цепляло и завораживало. Наверное, дело бы в его взгляде – быстром, оценивающем, но спокойном. Так смотрит человек, внутренне собранный и готовый ко всему. Этому нельзя научиться, только приобрести, как правило, в довесок к опыту, о котором хотелось бы забыть. Я буквально утонула в глубине его карих глаз, на пару оттенков светлее, чем у Айю или охранников. На краю сознания мелькнула ассоциация – у кого-то я уже видела похожий взгляд, но мысль так быстро исчезла, что я не успела ухватить ее за хвост.

В этот момент Дайс (я мысленно называла его именно так) встал и оказался лишь немного ниже среднестатистического эрийца. На каблуках я едва доставала ему до плеча.

Что, Майя, давно не чувствовала себя козявкой?

Дайс вежливо, но без трепета поклонился мне и обратился к Айю:

– Госпожа Майя Данишевская желает получить автограф?

Та мгновенно перевела, и я с готовностью откликнулась:

– Это доставило бы мне огромную радость!

Я чуть приподняла бровь, когда Айю интерпретировала мой ответ немного иначе:

– Да, госпожа пришла за автографом. Пожалуйста, поторопитесь.

Я продолжала улыбаться, но в голове крутился лишь один вопрос: почему она перевела не дословно? Я допустила грубую ошибку? И ведь не спросишь, придется продолжать играть свою роль.

Дайс выхватил одну из многочисленных рекламных листовок, стопками лежащих на столе, и потянулся к ручке:

– Кому именно подписать?

– Лично госпоже, – пояснила Айю, и Дайс удивленно покосился на меня, словно не ожидал подобного.