Чужой. Сердитый. Горячий

— Ещё немного, — противлюсь я, когда Вадим хочет отстраниться, но я тянусь за ним. — Пожалуйста.

Вадим смеётся, хочет взять мои руки в свои ладони, чего я не позволяю сделать и наступаю на него, плотно обхватывая его спину. И пара неловких движений, наши ноги путаются между друг другом, из-за чего мы оба валимся на обочину дороги, скатываясь с небольшого сугроба, ныряя в обжигающий холодом снег.

Я вздрагиваю, вереща от холода, который проникает под воротник кофты и жилета, и даже попадёт на живот, из-за сбившейся одежды. Вадим заразительно хохочет, привстав с меня, но продолжает смотреть в глаза. И смотрит с необычайной теплотой, целует в висок, очаровательно улыбаясь. Он целует мои щёки, веки, нос и лоб, зацеловывая меня короткими бархатными поцелуями. А я таю, снова и снова, забываясь в его руках.

Неужели нельзя провести так всё время? И всё равно, что лежу я в сугробе снега, меня уже здорово потряхивает от холода, а губы точно посинели, дрожат, но тянуться навстречу сладостному поцелую…

— Ты замерзла, заболеешь. Не могу позволить этому произойти, — он ласкает пальцами мою щеку, и я млею от этих прикосновений. — Не расстраивайся, у нас ещё будет время побыть вместе, — щипает меня за щеку, загадочно улыбаясь. — Давай последний круг для разогрева и сворачиваем домой.

Последний круг оказался каторгой, но я мужественно перестала ныть и приставать к Вадиму.

Едва переступили порог, Андрей уже активизировался со своим прежним недовольным видом, а Волков, замечая мои закатывающиеся глаза, не удержался от довольного смешка.

— Вам совсем нечем заняться, кроме пробежек по сугробам в кошмарном холоде? Ярослава, где он тебя извалял, что даже твои волосы мокрые? — все-таки не сдержался Андрей от нового упрёка, и, кажется, не удержится никогда, если будет такая возможность.

— А тебе, вижу, тоже нечем заняться, кроме того, как… — Вадим одёрнул мою руку, из-за чего я зло скрипнула зубами, на мгновение прикрыв глаза.

Он прав, нельзя поддаваться эмоциям, я сейчас слишком импульсивно воспринимаю брата.

— Ну что ты, Яра. Твой брат переживает, чтобы ты не заболела. Это естественно, — он помогает мне снять теплую жилетку, пока я тушу в себе эмоциональный пожар. — Согрейся и выпей чай, после меня пойдешь в душ и будем уже собираться, — наставляет Вадим, пока я снимаю промокшие кроссовки. — Андрей, всецело доверяю нашу малышку в твои заботливые руки, — добродушно говорит Вадим, положив руки на мои плечи, немного подталкивая на встречу к брату.

А вот он умеет без какой-либо агрессии или злости вывести брата из себя за считаные секунды… Чего не скажешь о втором.

— Исчезни, Волков, — раздражённо прыснул он. Вадим исчезает на втором этаже едва я моргаю, оставляя меня один на один с братом.

Пока я ставлю чайник, Андрей возвращается с теплыми шерстяными носками, исключительно своими, конечно же. Андрей не даёт возможности самой переодеться, вместо этого присаживается и снимает промокшие холодные носки, растирая мои замершие побелевшие ноги. Я несколько смущённо смотрю на брата, который делает это без какого-либо раздражения, заботливо и усердно натирая стопы, возобновляя кровоток.

— Сколько же нужно ума, чтобы бегать в такой холод и валяться в снегу. Руки и ноги нужно ему оторвать за такую безопасность… — ворчит себе под нос Андрей, но тяжело вздыхает, понимая, что я игнорирую его недовольство.

— Не будь ты таким надоедливым, сидела бы здесь, дома, и спокойно завтракала, — брат поднимает голову, предостерегающе сверкнув взглядом.

— Дом у тебя в Москве, в моей квартире или у родителей в Питере, но не в этом месте, Ярослава, — процедил Андрей, а я и сама не поняла, как оговорилась.

Но ведь именно здесь я чувствую тепло, заботу, самые хорошие эмоции… Разве не это ассоциируется с домом? Как по мне, именно так, и я уже несколько дней думаю о том, что хотела бы тут остаться жить, подальше от проблем и суеты. И не сама, разумеется.

— Андрей, хватит уже этой ненависти. Вадим спас меня, прими это уже, как факт, и будь если неблагодарным, то хотя бы не таким ядовитым, — встала я на защиту парня, пока Андрей надевает теплые носки на мои ноги, хмуря брови. — Ты злишься на то, что он не позволил мне умереть?

— Что за чушь ты несешь, — негодующе проговорил брат, повернувшись к плите и сняв закипающий на огне чайник. Заваривает чай в две чашки, игнорируя третью. — Ты многого не знаешь, Ярослава. Вадим не такой уж и хороший, как ты думаешь. Да, я послал его вытащить тебя из лап Гордеева, и знала бы ты, какого труда мне стоило, чтобы хоть как-то повлиять на это бесчувственное чудовище.

— Да, характер у него не самый покладистый, но это чудовище смогло провести меня по самому опасному пути сюда, и мы оба должны быть ему благодарны. К тому же, как ни удивительно, ты знаешь, как зовут Вадима, что было под моим большим сомнением. Может, впредь будешь называть его по имени, а не разными ругательствами? — язвительно заметила я, на что Андрей немного подтянул уголок губ, сдерживая улыбку. — Мне плевать, кто он там для тебя, Андрей. Главное, что для меня он стал человеком, у которого я в долгу.

— Ты ко всем спасителям будешь лезть в постель? — передёргивает брат.

— Пока только к Вадиму. Хорошо, что спаситель у меня только один, не правда ли? — не сдерживаюсь от этой жесткой словесной борьбы. Андрей прищуривает глаза, недоверчиво меня рассматривая. Вижу, что брат сдерживает себя от новой перепалки, но смиренно остывает и впервые решает промолчать. С чего бы это воздержание? — Думал, что Гордеев перевоспитал меня и теперь я безвольная куколка?

— Даже не смел на это надеяться, Яся, — усмехнулся брат, с неприсущей ему тоской. — Ты почти не изменилась. Это хорошо, быстрее вольёшься в столичный ритм.

— Мне будет хорошо везде, Андрей, но без словесного и физического насилия. Пойми, что я не буду заставлять себя прогибаться под твой напор, как раньше. Поэтому перестань давить на меня, или сбегать уже буду от тебя. Понятно?

Брат молча ставит передо мной чай, пододвигает ближе печенье и садится с противоположного края стола, долго смотря в мои глаза, что-то обдумывая. Глаза брата всегда говорят больше, чем он сам, и сейчас я знаю, что он что-то задумал и не собирается от этого отступать.

Не нравилась мне эта решительность в его взгляде, от которой что-то недоброе шевелилось в моей груди.

Слишком подозрительно.

— Я предлагаю просто вернуться домой, где можно нанять специальных людей, которые помогут нам в случае чего. Что спасет тебя здесь от десятков головорезов Гордеева? Этот самонадеянный и бестолковый парень, с лёгкостью жертвующий своей тушей направо и налево? Хорошо, первых троих он убьет, скорее всего, даже подставиться под пулю пятому-седьмому. И что дальше? Тебя очередной раз насильно скрутят и присвоит Гордеев, — брат покачал головой, сложив руки на столе в напряжённый кулак. — Когда они придут, Вадим не сможет спасти тебя в одиночку, Ярослава. Поэтому я здесь. Я желаю тебе добра и люблю тебя, как и всегда любил, сестрёнка.