Чужой

Француз счел это своим вторым рождением. Радуясь встрече с белым светом, он даже забыл на некоторое время и свой плен, и все сопутствующие этому трудности и лишения. Правда, эйфория была временной.

Примерно через неделю зрение Блоквила восстановилось полностью, так что теперь ему оставалось до конца дней своих с благодарностью вспоминать Бибиджемал-табипа из Сада Годжука. Когда и эта беда благополучно миновала, для него снова потянулись бесконечно тоскливые дни жизни в плену.

Однажды после полудня возле дома Эемурата появились две женщины среднего возраста. Судя по их широким, туго затянутым кушакам, можно было сделать вывод, что прибыли они издалека. Блоквилу и в голову не могло придти, что их визит имеет к нему самое непосредственное отношение. Напротив, он подумал, что женщины, пережившие военное время, теперь навещают своих родственников. Весенне-полевые работы еще были впереди, а сейчас самое время ходить по гостям. Из дома вышла Аннабиби и приветствовала гостей, после чего позвали из другого дома и Акмарал. Ее приглашали всякий раз, когда надо было исполнять роль переводчика в разговоре с французом.

Две женщины последовали за Акмарал в сторону сарая. Только теперь Блоквил понял, что они идут к нему. Хотя ему и непонятно было, что этим женщинам могло понадобиться от него. К тому же Аннабиби, стоя у своего дома и глядя вслед идущим женщинам, многозначительно улыбалась. И это тоже было непонятно французу. Да и на лице приближавшейся Акмарал тоже было видно подобие улыбки. Все вместе было и странным, и смешным.

Гостьи поздоровались с пленным и уселись у наружного входа сарая.

Акмарал сообщила французу о цели визита незнакомых женщин. Блоквил сразу же понял, почему так загадочно улыбалась жена Эемурата. И теперь уже он сам не просто улыбнулся, а весело рассмеялся.

Оказывается, эти приехавшие издалека женщины прослышали, что Блоквил обладает магией волшебника, а потому решили просить его о помощи.

Немного успокоившись, Блоквил сказал:

— Вы им объясните, Ахмарал, что я не имею никакого отношения ни к колдовству, ни к магии. Я вообще в этих делах не разбираюсь. Да и не верил я никогда во всякого рода заговоры и заклинания.

После перевода, сделанного Акмарал, одна из женщин произнесла:

— Ты объясни ему, милая, что он совершает благодеяние, помогая страждущим людям своим даром! — она говорила в сторону, не глядя на Акмарал, словно та чем-то обидела ее.

Акмарал не успела ничего объяснить, а уже вторая женщина пошла в атаку:

— Не пытайся скрыть от нас, дорогая, мы приехали сюда, точно выяснив, что он колдун. Даже на базаре Хангечена все говорят, что ученый француз является колдуном. Дыма без огня не бывает, не стали бы люди зря говорить.

Блоквил снова уклыбнулся:

— Но я ведь даже не мусульманин. Я католик. Это-то вы хоть поймите, апа!

Обе “апа”, хоть и не поняли ничего из сказанного, недовольно покачали головами. Одна из них даже решила продемонстрировать свою осведомленность.

— Колдуны бывают не только среди мусульман, но и среди шиитов, мы и это знаем, девушка.

— Но шииты тоже мусульмане, апа! — возразил Блоквил женщине. — Шииты такие же, как и вы, люди. Только они сторонники Хазрети Али, а туркмены сунниты — они поклоняются пророку Мухаммеду.

— Вот видишь? — воскликнула одна из женщин, поворачиваясь к своей попутчице. — Я же говорила тебе, что он колдун, во всем разбирается.

Вторая женщина попыталась настоять на своем:

— Мы и так знаем, что он не мусульманин, мог бы и не говорить об этом. Но пусть он знает, милая, что мы пешком прошли такой дальний путь. Скажи ему это. — Вдруг голос ее дрогнул. — Аннамурат джан уже сколько месяцев страдает от бессонницы. Только задремлет, тут же проснется. К каким только табипам, к каким только муллам мы не обращались, дорогая. И поэтому пусть ученый француз пожалеет нас. Ты только хорошенько объясни ему это, прошу тебя, родная.

После перевода последних слов Блоквил, услышав, как его называют ученым французом, развеселился, однако он не смог ни засмеяться, ни даже улыбнуться, видя переживания расстроенных женщин. Одна из них все время вытирала слезы концом головного платка.

Наплакавшись и немного успокоившись, женщина опять обратилась к Акмарал.

— Милая, ты ему скажи: мы просим, а не требуем. Мы все равно все знаем, даже и не пытайтесь скрывать. Какой-то ребенок утонул в реке и только через полдня его вытащили из воды. А этот уважаемый ученый француз вернул его к жизни. Мы и об этом слышали. Когда мы сюда добирась, по дороге нам рассказали, что он какими-то заклинаниями даже свои слепые глаза открыл. Конечно, у истоков всего стоит Бог, но пусть он и нас пожалеет. Ты скажи ему это обязательно, дорогая. И ты тоже будь счастлива! На наше счастье, нашелся человек, который понимает его язык. Скажи ему все, как есть, ни слова не утаи!

Акмарал так и сделала, перевела просьбу женщин слово в слово, ничего не исказив.

— И что же я теперь должен делать? — спросил у переводчицы Блоквил.

Акмарал молчала. Женщина истолковала ее молчание по-своему, забеспокоилась:

— Что он сказал, хорошая?

Не желая расстраивать женщин еще больше, Акмарал соврала:

— Говорит, подумает.

Лицо плачущей женщины немного просветлело.

— Вот видишь! Пусть подумает, милая, пусть. Даже если он будет до завтра думать, мы согласны ждать. На улице подождем.

Поняв, что так просто ему не отделаться от этих женщин, ждущих от него нужного им ответа, Блоквил надолго задумался. Он много читал и слышал о воздействии мусульманских заклинателей и мулл на больных, на верующих. Он видел их в Иране, видел, как верят им люди. В гаджарской армии тоже было немало людей, которые писали заговоры, давали людям амулеты с заклинаниями. На глазах у Блоквила они “заряжали” соль, воду, хлеб, фрукты. После их употребления многие сербазы испытывали облегчение, чувствовали себя лучше. Блоквил тогда скептически отнесся ко всем этим магиям. Хотя и не мог не отметить для себя, каким огромным даром внушения обладают эти люди. Но самое главное, конечно, заключалось в вере людей в их магическую силу.

Однажды французский капрал разговаривал со священником группы горнистов, и в это время к нему обратился сербаз средних лет. Он сказал, что его замучало расстройство желудка, что он каждый час бегает в туалет, это отняло все его силы, и просил помощи. Человек, которого все считали колдуном, первым делом указательным пальцем правой руки с силой нажал на точку меж бровей больного. Затем, глядя ему прямо в глаза своим колючим взглядом, стал что-то бормотать. Он произносил слова по арабски, какие-то правильно, а какие-то неверно. Блоквил понимал по-арабски. Тот молил о здоровье стоящего перед ним человека. Потом колдун перешел с арабского на фарси и объявил: “С сегодняшнего дня ты будешь ходить в туалет только один раз в сутки — на рассвете”. Сербаз поблагодарил его и пошел дальше. Глядя ему вслед, Блоквил подумал: “Как же легко оказалось разыграть тебя!” “А ваш заговор подействует на него?” Колдун ответил уверенно: “А ты пойди завтра и сам спроси у него. Будет так, как я сказал”. Блоквил в душе посмеялся над колдуном.

Блоквил уже забыл об этом, но случай опять свел его с этим человеком. Через два-три дня Блоквил снова беседовал с колдуном о событиях в мире и вдруг увидел идущего к ним того сербаза.

— Господин, ваш больной опять идет сюда… — и иронически улыбнулся. — Похоже, его понос так и не прекратился!

Колдун понял смысл иронии своего собеседника, однако не показал виду.

— Думаю, на сей раз он идет по другому делу.

— Какие еще могут быть дела у сербаза, который с утра до вечера расстегивает ширику штанов, господин?

— А это ты сейчас сам узнаешь!

Подошедший сербаз поклонился колдуну, поздоровался.

— Если позволите…

— Говори! — колдун весь обратился в слух. Но прежде чем тот заговорил, первым спросил у него: — Понос прекратился?

— Понос прекратился, но…

Блоквил не мог скрыть своего изумления. Высокомерный колдун задрал нос, всем своим видом демонстрируя свое превосходство.

Сербаз ответил:

— Понос-то прекратился, но мне опять нужна твоя помощь.

— Теперь тебе что надо?