Цифромагия. Книга 2. Охота

Тот обернулся и увидел, что за поляной течет неширокая речка с прозрачной водой.

— Я пойти за рыбой. Вы пока оставаться вдвоем, поговорить и прийти в себя.

— Спасибо, Зоз, — ответила Алена, а Матвей благодарно улыбнулся сатиру и кивнул.

Тот слегка поклонился и пошел к поросшему осокой берегу. Некоторое время Матвей и Алена молча наблюдали за ним. Потом, когда Зозимос зашел в воду и взял острогу наизготовку, девушка тихо произнесла:

— С ума сойти можно, правда? Трое людей и существо из мифов оказались в виртуальном мире. А в это время в реальности инквизитор пытается спасти их.

— Да, ты права. Такое может быть только в книге или фильме, — ответил Матвей, вспоминая Миерруана — высокого и худощавого человека со светлыми волосами и голубыми глазами, который еще совсем недавно был низкорослым уродцем с огромным, покрытым шерстью наростом на спине.

«Сможет ли он помочь нам? И, главное, захочет ли? — от последней мысли Климов помрачнел. — Вдруг инквизитор преследовал лишь одну цель — избавиться от нас? Вот он и зашвырнул меня, Алену, Егора и Зозимоса в игру. Навсегда…»

К горлу подкатил ком, Матвей с трудом сглотнул, чувствуя, как на душе становится все тревожнее. Миерруан отправил их в довольно красивое и спокойное место, однако с каждой секундой Климову все больше казалось, что он попал в тюрьму.

«Ладно, нечего себя стращать раньше времени, — решил Матвей после секундных раздумий. — Время покажет, а от нас сейчас практически ничего не зависит».

Последний вывод совершенно не порадовал, однако ничего иного, кроме как смириться с этим, не было. Матвей повернулся к Алене, обнял и прижался губами к виску девушки, зарывшись носом в мягкие светлые волосы.

— Все это, конечно, очень странно, — сказал он, — но давай считать, будто мы просто выбрались на природу с новыми друзьями. В каком-то смысле ведь так оно и есть.

— Ты прав, — Алена посмотрела на Матвея и улыбнулась. — Егор, или Пиропсих, как он сам любит себя называть, веселый парень, несмотря на болезнь. А Зозимос… Поначалу мне было жутковато находиться с ним рядом. Все-таки он не человек. Но это быстро прошло. Он добрый, думаю, ты тоже с ним подружишься.

— Было бы здорово. Не каждый профессиональный геймер может похвастаться знакомством с созданием, которого большинство считает лишь персонажем древнегреческой мифологии, — Климов перевел взгляд на Зозимоса, который выцеливал очередную рыбину. Две, похожие на форель, только с золотистой чешуей, уже были на берегу.

«Интересно, как мы будем их есть?» — задумался Матвей. Года полтора назад он частенько бороздил просторы Флеадора и помнил, что без кулинарных скиллов в этой игре не обойтись. Однако одно дело готовить и есть виртуальную добычу, будучи под личиной собственноручно созданного персонажа, и совсем другое — находясь в игре самому, оцифрованным.

От того, сколько вещей и моментов предстоит выяснить, кружилась голова. Находиться в игре, но не видеть показателей ХП, маны и прочего, не иметь доступа к кнопке логаута, понимать, что в случае чего не будет возможности отхилиться… Все это сводило с ума. Несмотря на то, что до Флеадора Матвей уже дважды переносился в игры, именно сейчас он чувствовал наиболее сильное напряжение. Впрочем, иначе и не могло быть, ведь там, в реале, сейчас решалась судьба и самого Климова, и Алены, и Егора, и Зозимоса. Причем будущее всех четверых зависело от очень могущественных и опасных людей — обладающих магической силой, привыкших истреблять тех, кто встает на пути, способных превратить своих жертв в нечто жуткое и отвратительное… Источник и то дикое нагромождение живой плоти совершенно разных созданий, собранных воедино, что давало силу инквизиторской тюрьме, против воли возникло перед глазами Матвея.

«Ладно, нечего хоронить себя раньше времени, — он вздохнул, чувствуя, что дурные мысли усиливают головную боль. А ведь Климов надеялся, что в игре она его не достанет… — Вполне возможно, что все будет хорошо. Миерруан кажется неплохим человеком, сами мы ничего не можем сделать, так что остается только надеяться…»

— Пойдем, посмотрим дом, — голос Алены вывел из задумчивости. — Я еще не успела туда зайти.

— Да, пошли, — Матвей кивнул, и оба направились ко входу в сруб.

Он состоял из двух комнат, в каждой из которых обнаружилось по два топчана, и кухни с длинным столом, парой лавок и очагом. Егор, укрытый толстым шерстяным одеялом, спал. Кожаный мешок с провизией и его снадобьями стоял, прислоненный к бревенчатой стене. Маленькие окошки не пропускали много света, отчего внутри царил полумрак, полы чуть слышно поскрипывали при каждом шаге. В воздухе витал легкий приятный запах еловой смолы.

— Мне кажется, жить можно, — заключила Алена. Помолчала, потом грустно добавила: — По крайней мере, здесь куда лучше, чем в той палате, куда тебя поселила Кларисса.

С этим Матвей не мог не согласиться. К заброшенному приюту он не испытывал ничего, кроме отвращения.

Так Климов, Алена, Зозимос и Егор и начали жить во Флеадоре. И это был один из самых странных периодов в жизни Матвея. Казалось, он действительно просто выбрался с друзьями на природу, о том, что все происходит в игре, не напоминало практически ничего. Лишь однажды на поляне перед срубом появилась группа геймеров, за которыми гнались Лесные Коты — низкоуровневые, но все же довольно опасные для новичков Флеадора мобы. Пока шло сражение, Матвей с любимой и друзьями отсиживались на чердаке и, благодаря этому случаю убедились, что сруб действительно защищен заклинаниями невидимости: игроки, расправившись с кошаками, быстро убрались в лес. А если бы они увидели дом, то непременно исследовали бы его на предмет лута.

«Одной проблемой меньше», — заключил тогда Матвей.

Как и говорил инквизитор, Зозимос взял большую часть работы на себя. Он ловил рыбу, охотился на птиц и занимался готовкой. Также сатир действительно оказался потрясающим кулинаром, каждое его блюдо исчезало в тарелок в считанные минуты. А в свободные часы Зозимос часто рассказывал истории из собственной долгой жизни.

Ему довелось побывать во множестве миров и даже поучаствовать в войне против могущественного колдуна, способного подчинять своей воле демонов. Война эта почти полностью уничтожила клан, к которому принадлежал Зозимос, и долгое время тот был одиночкой — наемником и вором. Потом нужда заставила его вернуться на Землю, залечь на дно. И как раз в это время началась эра игр с полным погружением. Виртмиры захватили сатира, он понял, что можно заниматься привычными делами и неплохо зарабатывать, совершенно не рискуя собственной шкурой, однако тут на его жизненном пути встретилась Кларисса.

Матвей прекрасно помнил слова ведьмы о том, что даже если Зозимос выкарабкается, то никогда не будет прежним. Он не знал, каким сатир был до трагедии, однако мог сказать со всей уверенностью: более жадной до жизни и деятельной личности ему встречать еще не доводилось.

Возможно, именно схватка со смертью научила Зозимоса ценить каждую прожитую минуту. Но Матвею почему-то казалось, что сатир был таким и раньше — и именно это помогло ему отвоевать собственную жизнь у костлявой.

Егор оказался просто в восторге от соседства со сказочным созданием, и они с Зозимосом поладили с первых же минут. Сам Пиропсих не отставал от товарища: беспрестанно шутил, травил геймерские байки, нередко вспоминал «Брокен Ворлд» и свои приключения с рыцарем Клаймом. Причем все очень старательно приукрашивал и сдабривал далекими о цензуры приколами.

В мешке, помимо съестных припасов, обнаружился покрытый позолотой будильник, который через определенные промежутки времени выдавал разные мелодии. Это значило, что Егору пора было принимать то или иное лекарство. Сам он уже давно запомнил соотношение сигналов и снадобий и на первых порах подсказывал Матвею, какой пузырек или баночку нужно в очередной раз откупорить, после чего тот или давал Пиропсиху необходимую пилюлю, или набирал в ложку какой-нибудь эликсир, или брал одну из многочисленных мазей — от пролежней, для расслабления мышц и так далее.

Климов не мог не замечать, как мгновенно менялся Егор всякий раз, когда подходило время принимать помощь. Он мрачнел, к лицу приливала кровь, а взгляд темнел от тоски и отчаяния. Это было не столь заметно во время лечебных процедур или еды, однако после справления естественных надобностей…

Мыл Пиропсиха тоже Матвей. Разумеется, ничего приятного в этом занятии не находилось — равно как и катастрофического. Но вот Егор, каждый раз оказываясь на берегу после туалета, словно каменел. Он тяжело дышал, скрипел зубами и наверняка изо всех сил сдерживал слезы, пока Климов приводил его в порядок. И тот не знал, как убедить друга, что во всем этом нет ничего постыдного.