Цифровое пиратство. Как пиратство меняет бизнес, общество и культуру

В Южной Корее, где вовсю бушует пиратство, уже не продают фильмы из Великобритании и США, и в результате ослабления рынка киностудии не имеют возможности получать прибыль. Сейчас та же участь может постигнуть Испанию, в которой также распространен обмен пиратскими фильмами через интернет (Tremlett, 2010). Ошибкой было бы считать, что испанцев не заботит развитие творчества или что они страдают болезненным эгоцентризмом. Причина, по которой Испания вот-вот окажется в черном списке по версии медиакорпораций, вовсе не является неожиданностью и не связана с падением нравов.

Прежде всего, здесь государство не участвует в борьбе с пиратством, как это происходит в Великобритании и США. В отличие от Франции, гражданам страны не угрожают отключением интернета. И тем не менее при отсутствии законных альтернатив нельзя ожидать снижения уровня интернет-пиратства. Если испанцы отказываются покупать DVD или брать фильмы напрокат в магазинах, разумнее организовать интернет-трансляции или пункты проката Redbox, чем продвигать продажи DVD в надежде на изменения к лучшему. В США – несмотря на стенания журналистов о закрытии магазинов, торгующих блокбастерами и голливудскими фильмами, – колоссальным успехом пользуются альтернативные варианты: Redbox и Netfix.

Ближайший сосед

Одна из стран, вошедших в «список особого внимания», имеет общую границу с США. В «красном списке» «Отчета 301» недавно появилась Канада. И вовсе не потому, что на протяжении тысячелетней истории этих земель там сформировались иные ценности. Тогда каким образом северный сосед США угодил в компанию «плохих парней»? Есть мнение, что причиной послужило не падение рынка и не распространение пиратства, а попытка канадцев воспрепятствовать вмешательству извне во внутренние дела своей страны.

Когда-то назначение кинопремьер на разные даты являлось успешной бизнес-моделью, но теперь все изменилось. При нынешнем развитии СМИ и цифровых мультимедиа любые отсрочки в презентациях творческого контента равносильны попыткам погасить лесной пожар плевком. Самые немыслимые преграды на пути распространения информации приведут лишь к тому, что процветающий рынок пиратских копий и файлообменные сети вытеснят легальную продажу интеллектуальной собственности. Граждане стран, попавших в черный список, не будут взывать к своим правительствам с просьбами об изменениях, благодаря которым они смогут покупать DVD. Они просто начнут скачивать медиаматериалы в интернете или покупать пиратские диски.

Основной смысл «Отчета 301» в том, что он позволяет отраслевым группам из США влиять на содержание новых законов об авторском праве, принимаемых другими государствами. Когда «копирайт-богатые» страны диктуют остальным свои законы, трудно не заподозрить в их действиях имперские замашки. Телеграммы из Испании, опубликованные Wikileaks, подтверждают эту мрачную картину. Кори Доктороу пишет: «Так называемая страшная тайна состоит в том, что законы [Испании] изначально создавались американскими отраслевыми группами совместно с торговым представителем США». По мнению Доктороу, Wikileaks подтверждает распространенные подозрения: испанское правительство и оппозиционную партию держат на коротком поводке представители США – именно им принадлежит реальная законодательная власть в Испании (Doctorow, 2010).

Таким образом, черный список «Отчета 301» поддерживает существование идеологического и экономического барьера, утверждая тем самым превосходство и исключительность США. В наше время, когда информация облетает весь земной шар за считаные секунды, любые попытки играть в тайны за семью печатями – крайне рискованное мероприятие, почти стопроцентно обреченное на провал. Однако «Отчет 301» показал, что пиратство – системное явление. Никто не поверит, будто эта проблема затрагивает только Юго-Восточную Азию и Восточную Европу. Но реальная опасность кроется в том, что страны, которые выносят вердикты о виновности других, одновременно оказываются и владельцами судов.

Ключевые мысли:

1. Причины пиратства за рубежом зачастую больше связаны с логистикой, чем с особенностями культуры и экономики. Меньшее количество кинотеатров и более поздний выход DVD на рынок в сочетании с традициями делиться и вносить совместный вклад в культуру приводят к повышению уровня пиратства в сфере киноиндустрии.

2. Главные причины пиратства в сфере материальных товаров – поставки оборудования и технологий с Запада, применение тех же процессов, что и в ходе производства легальной продукции, хотя для борьбы с утечкой информации используются деньги налогоплательщиков.

3. Фармацевтические гиганты в своей антипиратской пропаганде намеренно объединяют поддельные медикаменты с теми лекарствами, которые созданы при помощи расшифровки технологий в нарушение патентов. Первые вредны, так как не содержат необходимых действующих веществ, но последние спасают немало жизней в странах, которые не могут себе позволить приобретать патентованные препараты.

4. Воровство брендов за границей мало чем отличается от аналогичного явления внутри страны в том случае, когда потребителям предлагаются все более дешевые и низкокачественные продукты под видом некогда надежных брендов.

5. «Список наблюдения» USTR представляет собой устаревший метод борьбы с пиратством: США требуют принять выгодные им условия путем введения экономических санкций в отношении строптивых государств, игнорируя тот факт, что цифровое пиратство – системное и неизбежное явление в странах с любым уровнем экономики.

Глава 7 Дихотомия «идея – выражение»

В этой главе:

– Тонкая взаимосвязь между идеями и их выражением.

– Как имитация ложится в основу литературного текста, размывая границу между имитацией и нарушением авторских прав.

– Условия и степень охвата при защите авторских прав в кино угрожают развивающейся киноиндустрии.

– Как былые подражатели в музыке сегодня стремятся к жесткой защите своих произведений.

– Патенты на программное обеспечение: опасность для творчества в настоящем и будущем.

Любому своду законов требуется сбалансированность. Поэтому судам, занимающимся вопросами интеллектуальной собственности, зачастую приходится соразмерять преимущества соблюдения законов об авторских правах с неизбежными минусами соответствия этим законам – такими как «замораживание» творчества в будущем. Стремление к этому равновесию порождает так называемую дихотомию «идея – выражение». Согласно ей, авторы информационного наполнения пользуются правами на конкретное выражение, но не на идею своего произведения. Существование некоего снимка заката в Аризоне вовсе не означает, что другим фотографам запрещено снимать подобные закаты для коммерческого и прочего использования. Запрещено лишь копировать выражение этой идеи, то есть сам снимок, без разрешения автора. Другие люди могут делать свои снимки и продавать их галереям, но не имеют права копировать для той же цели фотографию, сделанную кем-то другим.

Подобно многим другим граням закона об интеллектуальной собственности, суть дихотомии «идея – выражение» в цифровую эпоху постепенно усложняется. Поскольку «входной барьер» здесь невысок, а платформы многочисленны, авторам информационного наполнения важно понимать не только то, каким образом закон об авторском праве не защищает их (в сфере идей), но и то, как он их защищает (в сфере выражения этих идей).

Еще тревожнее выглядит переход от защиты выражений к обладанию идеями. Такая более широкая степень охвата защиты дает преимущества лишь немногим: юристам и корпоративным правообладателям. Практически нет доказательств того, что распространение закона об интеллектуальной собственности на идеи способно принести хоть какую-то пользу культуре, обществу и новым авторам контента, зато недостатки этого явления очевидны. В сфере литературы процессы по делам об «украденных идеях» зачастую заканчиваются быстро (не считая таких исключений, как выигравший дело автор Генри Эллисон) и не становятся дополнительным сдерживающим фактором для дальнейшего творчества. В кино, где некогда каждый фильм считали выражением уникальной идеи, юридические меры против картин, слишком похожих на ранее снятые фильмы, вводились постепенно. Однако в музыке грань между идеей и ее выражением тоньше, так как сходство мелодии или стихов проще выявить. Целые музыкальные традиции, десятки лет назад существовавшие в основном за счет заимствований, теперь требуют защиты от современных музыкантов.