Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
– Так… А зачем? – распахнула Настя и без того большие глаза.
– Ну там же микросхемы делают… будут делать. А для них даже крошечная соринка всё равно что булыжник в телевизоре! Брак.
– А-а… – уважительно протянула сестрёнка. – А что, эти ваши… схемы, они такие маленькие?
– Помнишь тетрадку по арифметике? – спросил я, поглядывая на Настю в зеркальце. – А теперь представь, что в одну клеточку напихано тысяч двадцать транзисторов!
Сестричка честно нахмурила лобик, но вскоре вздохнула и покачала головой:
– Не-е… Не представляется.
Все засмеялись. Настя недолго сдерживалась – прыснула в кулачок.
– Приехали! – Револий
Двери «куба» ещё не навесили, а в просторном холле укладывали плитку строители из злобинской комплексной бригады. Широкая лестница завивалась полукружием на второй этаж, где всё сияло чистотой и ждало новоселья. От центрального атриума разбегались три коридора, и где тут народ кучковался, угадывалось на слух – за настежь распахнутой дверью голосили наперебой.
– Чуть не забыл! – Револий Михайлович звонко шлёпнул себя по лбу ладонью. – Миша! Я же вам ещё зарплату не выдал!
– Зарплату? – Мои брови изобразили домик.
– Ну да! Это наш главбух меня застыдил. Эксплуатируем, дескать, юношеский энтузиазм! В общем, мы вас устроили на полставки программиста как несовершеннолетнего. За четыре месяца вам причитается триста шестьдесят рэ!
– А вот это правильно! – закивал папа с одобрением.
Как чёртик из коробки, выскочил распаренный Старос – встрёпанный, без пиджака, галстук съехал набок.
– Wow! – вскричал он. – Дружище Питер! Как же я рад!
А тут и «старосята» выглянули из дверей – взревели и всем скопом накинулись на отца, стали охаживать его и хлопать по гулкой спине.
– Сдаюсь! – завопил папа, хохоча и давая сдачи.
Дружеская возня пошла на спад, но тут Филипп Георгиевич указал на новую жертву гостеприимства.
– А вот Миша Гарин, конструктор «Коминтерна»! – воскликнул он, топорща усы.
– Маленьких не бьют! – поспешно сказал я.
Весёлый гогот заполнил коридор. На радостях досталось и мне, и Суслову – за компанию. В толчее и круговерти обоих Гариных чуть ли не внесли в обширный кабинет Староса. Настя вцепилась в меня – затащили и её.
– Питер! – с чувством сказал Филипп Георгиевич. – Моя, да и твоя, жизнь была как синусоида – то нас вверх поднимало, то швыряло вниз. Меня – на Дальний Восток, тебя – на юг России. Но сейчас… Принюхайся! Чем пахнет?
– Хвоей… – неуверенно сказал отец.
– Нет! – резко мотнул головой Старос. – В воздухе брезжит запах революции! Ну ты сам посуди – я здесь! Не гляжу уныло с сопки на Японское море, а кручусь-верчусь в самой серёдке грандиозного проекта! Нам КГБ такие роскошные материалы передал, что хоть вой от восторга! – Тут он запнулся. – Револий Михайлович…
– Да я уже растрепал Петру Семёновичу все сов-секретные сведения! – махнул тот рукой, посмеиваясь.
– Ну тем более! – вдохновился директор Центра микроэлектроники [132] . – Могу поклясться чем хочешь, что уже в будущем году мы выпустим процессор на двадцать девять тысяч транзиков – и обгоним Америку! Easy! [133]
Тут все загомонили, уходя всё дальше в айтишные дебри. Настя слушала как зачарованная – будто при ней волшебники творили заклинания, собравшись по обмену опытом.
132
Стоит
отметить, что Ф. Г. Старос является автором самого термина «микроэлектроника».133
Easy! (англ.) – Легко!
Я же испытывал бесхитростную, незамутнённую радость – и к развитию микроэлектроники она не имела отношения. Нет, я всё понимал – и помнил, просто в данный момент времени меня волновала не эволюция советского общества в целом, а его ма-аленькой ячеечки, моей семьи.
В том прошлом, которое мне памятно, мама так и не выучилась на инженера-химика, как ей мечталось. Даже техникум не удалось окончить – то дети, то возраст… Вечно находились помехи. А ныне всё по-другому, и я уговорил-таки мамульку сбавить накал беспокойства, поделиться с нами валом забот, чтобы выкроить время для себя, красивой, умной и ещё такой молодой женщины. И вот она штурмует «Менделеевку»…
А отец? Каково ему было наблюдать за тихим развалом микроэлектроники в СССР? Он-то в «прошлой жизни» оттого и подался на Дальний Восток, что перспектив – йок. Ныне же всё говорит за то, что переезду быть – сюда, в Зеленоград, в советскую Кремниевую долину. А папа, если уж загорится, генерирует идеи – будь здоров!
Да я и себе «мировую линию» выправил, такую траекторию жизни рассчитал, что горло перехватывает. Осталось ещё Настеньку пристроить…
Фыркнув, я пихнул сестрёнку в бок:
– Насть, может, тебе после школы в электронщики двинуть? А?
– Да куда мне… – затянула Настя с сомнением.
– А чего? По математике и физике у тебя пятёрки. Было бы желание! Если что, мы с папой тебя подтянем.
– Ладно, – серьёзно кивнула сестрёнка, – я подумаю.
Тут из толпы «старосят» вынырнул отец, всклокоченный, как все, и посмотрел на меня – виновато и растерянно.
– Мишка, прямо не знаю! – заговорил он, кряхтя от смущения. – Тут такие шикарные проблемки… Я просто должен в них закопаться!
– Закапывайся, пап, закапывайся! – рассмеялся я. – У тебя же отпуск, вот и отдыхай!
– А вы?
Тут нас прикрыл Револий Михайлович.
– Да вы не волнуйтесь, – успокоил он отца, – детей я к нам на дачу отвезу. Там и повара свои, и лес, и речка! Миша знает.
– Всё будет в лучшем виде, пап, – сказал я. – Помнишь? «Понедельник начинается в субботу, а август на этот раз начнётся в июле!»
Вакарчук блаженствовал. Выспаться накануне не удалось, но он не в претензии – маленькое счастье распирало его. Бесхитростный восторг провинциала, впервые гостящего в столице.
За какие-то сутки Степан увидел больше, чем за всю свою жизнь. Он наслаждался боем часов с Биг-Бена. Упоённым взглядом провожал красные двухэтажные автобусы. Совершенно терял голову в универмаге «Селфриджес» на Оксфорд-стрит, а потом, на излёте ночи, со всех сил таращил глаза, глядя за окна автобуса № 9 [134] , когда тот проезжал Пиккадилли.
134
Ночной автобус, доставляющий пассажиров в аэропорт Хитроу. Отправляется от Трафальгарской площади.