Цирк под одеялом

— Ага! — хищно воскликнул он. — Значит, я был прав! Все-таки мужчина!

— Рыжий, лысый, с женой и сыном!

— И ты влюбилась в такого типа? Получше, что ли, никого не могла найти?

— Дослушай сначала! — разозлилась Кира.

— Ну?

— Этот рыжий тип на вид весьма респектабельный. А на самом деле грозился убить мою подругу!

— Ту светленькую?

— Нет, другую. У нее жених в цирке фокусником работает.

— А-а-а, — задумчиво протянул Свистунов. — Это ты про ту говоришь. Слушай, а ведь верно! Есть у тебя такая подруга. Ты мне рассказывала. Проблемы у нее с женихом были. Вроде бы его арестовали?

— Жениха уже выпустили.

— Надо же! Повезло.

И помолчав, Свистунов откровенно признался:

— Знаешь, я ведь тогда выпил здорово. Но помню, что вы обе Люську искали.

— А ты нас в цирк послал. Якобы там подскажут, где ее искать.

— Да. И как? Помог мой совет?

— Не очень.

— Почему?

Кира насупилась. Объяснять сейчас Свистунову, что наводка его была полная дерьмо, потому что Железного едва не задрали его же собственные кошечки, она не хотела. Это могло быть слишком долгой историей. А ей надо было срочно найти рыжего. И понять, чего он хочет от Дины.

— Потом расскажу.

К ее удивлению, Свистунов не стал спорить.

— Верно, за кофе все мне и расскажешь. Ты ведь помнишь, что должна мне кофе?

И видя, что Кира колеблется, он воскликнул:

— У нас с тобой был уговор. А уговор — дороже денег!

Кого-то он ей в этот момент напоминал. А Свистунов продолжал:

— Обещала, надо выполнять.

— Хорошо. Мы сходим, попить кофе. Но в другой день. Сегодня я никак не могу!

— Почему это?

— Не могу, и все! В гости иду. К подруге.

— Слишком у тебя много подруг, — прищурился Свистунов. — И при этом ни мужа, ни жениха, ни даже любовника.

— И что?

— Подозрительно мне это. Наводит на некоторые размышления.

— Какие еще размышления?

— О тебе и твоих подругах.

И Свистунов сделал вид, что чмокает воздух.

— Ты что, дурак?! — задохнулась от возмущения Кира.

Но в этот момент Свистунов неожиданно схватил ее в свои объятия, прижал к себе всем телом и принялся жарко целовать. Сначала Кира оторопела, потом попыталась высвободиться. Но не тут-то было. Руки у Свистунова оказались словно каменные. И сколько Кира ни дергалась, высвободиться из его хватки ей не удавалось.

Она совсем запыхалась и устала сражаться, а Свистунов все не переставал ее целовать. Его губы были горячие и мягкие. И они явно знали, что им следует делать. Во всяком случае, так вкусно Киру еще никто не целовал. Точно не целовали. Она ничего достойного вспомнить не могла. Да и вообще, все мысли куда-то улетучились. Остались одни эмоции. Очень приятные, надо сказать, эмоции.

А Свистунов все целовал и целовал ее. Он так увлекся, что Кира даже начала постанывать, не скрывая своего удовольствия. Черт возьми, почему этот потенциальный уголовник так классно целуется? Неужели все плохие ребята умеют это делать, а все хорошие — нет? И почему так несправедливо устроен этот мир?

Кира даже обвила руками шею Свистунова и прижалась к нему покрепче, как вдруг он ее отпустил.

— Все! Он ушел!

— Кто? — прошептала Кира.

— Этот твой рыжий и лысый.

— А? И что?

— Он как раз спускался по лестнице. И мог заподозрить неладное. Пришлось прибегнуть к проверенной маскировке.

— К какой?

— Начать целоваться.

— Другими словами, ты целовал меня по необходимости?

— Ну да!

Глаза у Свистунова смеялись. Но Кира, которая в этот момент рассматривала пол у себя под ногами, этого не увидела. И внезапно почувствовала жгучую досаду.

— Подлец! — прошипела она, так и не подняв глаз. — Знаешь, кто ты после этого? Ты просто мерзавец!

— Знаю! Не ты первая, кто мне это говорит!

— Нет, ты не просто мерзавец. Ты… ты просто урод!

— А вот с этим я решительно не согласен. Я очень даже привлекательный мужчина. Мне все так говорят!

И он еще смеет дразнить ее своими потаскушками, с которыми имеет дело! Да как он смеет сравнивать ее с ними?! И Кира почувствовала, что ее так и тянет врезать Свистунову по физиономии. Дать ему такую пощечину, чтобы на всю жизнь запомнил, как целовать девушек без всякого на то их согласия.

Но Свистунов ее опередил:

— Ты будешь злиться или мы пойдем? Твой разлюбезный рыжий господин промчался мимо нас с таким видом, словно в самом деле собирается кого-то убить.

Эти слова отрезвили Киру. И она заторопилась вниз. Свистунов помчался за ней следом. И они почти нагнали рыжего. Он как раз выходил из дома, когда они выбежали в холл. Рыжий их не заметил. Зато охранник посмотрел сначала на рыжего жильца, потом на тех, кого он считал сотрудниками отдела по борьбе с терроризмом. И побледнел еще больше.

Так вот кто в их доме занимается кустарным изготовлением бомб! Охранник успел подумать уже на всех жильцов, но только не на этого рыжего. Геннадий Вячеславович производил впечатление исключительно добропорядочного и законопослушного гражданина, который даже дорогу переходит исключительно на зеленый свет, причем всегда, везде и при любых обстоятельствах. Даже если дорога пустынна на много километров в обе стороны.

И вдруг такой поворот событий!

— Нет, не верю, — прошептал охранник.

И дал себе слово, что завтра же начнет подыскивать себе другую работу. Поспокойнее.

ГЛАВА 10

Тем временем дружная парочка — Свистунов плюс Кира выскочили из подъезда элитной высотки и стали озираться по сторонам. Рыжего не было видно!

— Просто уму непостижимо! Куда он мог деваться?

Но тут Кира увидела мелькнувший среди машин на стоянке знакомый отблеск. Лысина! Та самая! Скорей за ней!

Кира побежала к своему «гольфику», но Свистунов завернул ее в другую сторону.

— Поедем на моей машине. Твоя крошка может сойти с пробега раньше, чем мы все узнаем про этого типчика.

Мотор у «гольфика» в самом деле был слабоват. Мог и не сдюжить против мощного внедорожника. Так что спорить Кира не стала. К тому же у нее в голове пронеслась мысль, неплохо бы посмотреть, на каком железе катается Свист.

Оказалось, он на мощном серебристом «Лексусе». Таком красивом и блестящем, что у Киры даже зубы свело от зависти. Ей самой такую машину ни за что на свете не приобрести. Даже если она буквально поселится у себя на работе, все равно скопит она на эту машину разве что к старости.