Цитадель тамплиеров

Сарацины двинулись по живому коридору навстречу графу, но им не суждено было дойти до него, ибо… ибо из толпы выскочил невысокий юноша в великоватом блио и драных шоссах. Увидев его, граф остановился. Брови его сдвинулись. Юноша, не торопясь, приблизился к графу.

— Ты? — прошептал Рено.

Посол почувствовал неладное, его люди ускорили шаг. Но юноша вдруг ударил графа Рено Шатильонского в грудь кинжалом.

Тонкая неаполитанская кольчуга не смогла его защитить. Трехгранное лезвие прошло в кованое кольцо. Смесь ревности и отчаяния придала удару огромную силу.

Гигант опустился на колени, прижимая к груди ничего не ведающую сарацинку. Изабеллу перехватили слуги посла, предположившие, что она бросится на принцессу Замиру. Они сбили Изабеллу с ног. Данже, стоявший в трех шагах от места действия в первом ряду зевак, Данже, которому было под страхом смерти запрещено вмешиваться в то, что будет происходить, ринулся защищать госпожу. Началась свалка.

Оценив ситуацию, отец Савари подозвал к себе слуг и велел собираться. Но прибежал дозорный слуга, находившийся на башне, и тихо доложил иоанниту, что от Иордана идет христианским строем какое-то войско.

— Они несут орифламму? — спросил Савари.

— Знамени я не смог рассмотреть, — ответил слуга.

Старый госпитальер умел думать быстро.

— Форэ, — сказал он старшему слуге, рыжему детине лет двадцати пяти, — возьми двоих, бегом поднимайтесь в башню, несите оттуда саладинова племянника. Да заверните его в покрывало.

— Зачем он? — искренне удивился Форэ, но тут же заткнулся под взглядом хозяина.

— Вытащите его через второй вход из двери за лестницей. Вот ключ. И — бегом! А вы, — отец Савари приказал другим слугам, — ждите там с носилками.

Посол Арсланбек, решив, что и его собираются убить, ретировался. Никто ему не препятствовал, ворота были открыты. От них до шатра султана было не более шести сотен шагов. Саладин вместе с братом сидели в седлах перед развернутым строем своей гвардии и смотрели на замок. Достаточно было жеста, чтобы они атаковали. Время шло. Нафаидин указал брату: из распахнутых ворот замка вылетел всадник.

— Это Арсланбек! — закричали в рядах мерхасов. Посол явно спасался бегством.

В это время через пролом, который не смогли заделать, выбрался отец Савари с беспамятным племянником султана. Госпитальер поспешил навстречу приближавшейся от Иордана коннице.

Вблизи отец Савари узнал знамя Конрада Монферратского и возликовал. Судьба ему улыбнулась. Отношения Госпиталя и маркиза были неизменно дружественными.

— Мессир! — закричал старик издалека, — рад вас видеть.

— Отец Савари?! — маркиз не скрыл удивления. — Что вам понадобилось в этих краях?

— Дела милосердия ценнее в филиалах ада на Земле, чем в райских обителях.

— Воистину так, — криво усмехнулся маркиз.

— Меня призвали проводить одного юношу в последний путь, но я уверен, что правильное лечение ему поможет. Я покажу его нашим лекарям.

— Судя по тому, с какой поспешностью вы покидаете замок…

— Вы правы, маркиз, увы. По ту сторону крепости стоит сам султан Вавилона…

— Что Рено? — осторожно справился Конрад.

Он не хотел спрашивать об Изабелле.

— Этот разбойник мертв. И его смерть — не самое удивительное из того, что я видел.

— Не томите, святой отец, договаривайте.

Госпитальер вздохнул.

— Если бы я не знал, что это невозможно, я бы сказал, что его убила принцесса Изабелла. Или очень похожий на нее юноша. Может быть, брат.

— Бодуэн еще ребенок.

Старик развел руками.

— Так вы говорите, это произошло недавно?

— Только что. Воображаю, что там творится.

Маркиз скомандовал своим людям двинуться вперед.

— Счастливого пути, святой отец. Держитесь этого сухого ручья и выйдете к моей переправе через Иордан.

Всю дорогу сюда Конрад проклинал себя. Почему он сразу не бросился за Изабеллой?! Пусть, мол, она отправляется к своему Рено. А оказывается, вот что…

Вздымая облака пыли, тяжелая конница Конрада Монферратского ворвалась на территорию замка в момент, как втягивались туда через главные ворота мерхасы Саладина.

Сарацины собирались разгонять толпу полупьяного сброда, как обещал им рассказ Арсланбека. Конрад приказал своим спешиться. Его люди, как поршнем, вытолкнули гвардию Султана на пыльную равнину перед замком.

Конрад навел порядок в замке Шант и послал парламентеров к султану. Принцесса Замира и ее служанки были возвращены целыми и невредимыми в лагерь Саладина без всяких условий. На вопрос о судьбе Али Конрад честно ответил, что ничего не знает.

Изабелла находилась в полной прострации, не отвечала на вопросы, не принимала гонцу. Когда Конрад сообщил, что возьмет ее в один из своих замков, она никак на это не отреагировала.

Так закончился первый эпизод новой войны.

Глава xv. тюрьма

Реми де Труа был доволен. Его поселили в гостевой келье. В таких останавливались провинциальные чины ордена, вызванные Великим магистром. Правда, Реми об этом не знал. Ни с кем из внешнего мира ему общаться не приходилось. Еду ему приносил престарелый монах. Реми думал, что он — немой, но, выходя однажды из кельи, он не наклонил голову и стукнулся лбом о притолоку… Да, говорить он умел. Он же приносил свечи, белье и прочее, что могло понадобиться гостю Великого магистра. Реми мог гулять в одном из внутренних двориков и посещать фехтовальный зал. Там он тренировался работать длинным латинским мечом. То был единственный вид оружия, которым он не в совершенстве владел. Меч о двух лезвиях предназначался для рубящих ударов… Учитель фехтования был немногим разговорчивее прислужника-монаха. Впрочем, Реми и не делал попыток беседовать с ним. Догадывался, что за каждым его шагом и каждым словом следят.

Это была тюрьма. Уютная, но тюрьма. И бежать отсюда не было смысла, ибо ни в городе, ни в стране не нашлось бы места, где безопасно.

Брат Гийом сторожил его, как охотник, ждущий, что выдра высунется из воды. Она, занырнув, может долго плавать без воздуха. Но не вечно.

Реми де Труа ощущал, что пока в его легких есть еще воздух. Пока.

Гуляя по тесному дворику, напоминающему сухой колодец, размахивая мечом, засыпая на жестком монашеском ложе, хлебая чечевичную похлебку со свининой, де Труа ждал, когда естественный ход вещей представит Великому магистру факты, подтверждающие его слова. Это должно было скоро случиться.

Но с чего это вдруг брат Гийом решил избавиться от него? Ясно, что не из-за глупой выходки у Синана.

В тишине ночей де Труа мысленно воспроизводил беседу над «картою» Палестины. Все слова, интонации, взгляды он помнил отлично. Он мог повторить аргументы брата Гийома в пользу утраты Иерусалима. Но ни тогда, ни сейчас шевалье не казалось, что разговор был невнятным, двусмысленным. Его самого присутствие там, у самой вершины власти ордена, было чем-то оправдано и законно. И вот загадка: тотчас же после того он был отправлен, фактически, в ссылку, а затем попытались его уничтожить.