Цитадель Теней. Пробуждение

Химера меняла свой облик, принимая обличье маленького лампадника, весело скачущего по комнате и ударяя маленькими разрядами, по всему, что попадало в радиус досягаемости. Невольными «жертвами» таких молний стали очередные туалетный столик и шкаф, так услужливо заменённые Цитаделью. И если старые, разлетелись на множество щепок благодаря физической силе, то на новых разряды оставили обугленные чёрные узоры, которые теперь красовались на древесной поверхности. Следующими примерами для подражания денром послужили существа, которые обитали на территории Цитадели. Кагэми всевозможных видов то появлялись, то исчезали в комнате т'эрки, добровольно согласившейся на заключение.

Хотя абсолютным заточением это нельзя было назвать.

Время от времени фурри приходили за девочками и брали их на тренировки. Местом для них служил участок территории граничащий с искусственным садом. Братья устраивали спарринги, сражаясь в полную силу, не жалея друг друга. Отрабатывая удары и скорость, они не переставали внимательно следить по сторонам. Пятёрка так ни разу ещё и не появилась, но терять бдительность не следовало. Иногда к их тренировкам присоединялась Харита. Каждый раз оглядываясь по сторонам, прежде чем принять свой истинный облик, денром перекидывалась, и спарринги начинали больше походить на выяснение отношений между чёрным фурри и рогатой ипостасью химеры. В такие моменты Гебура занимал своё место около сидящей на земле т’эрки и начинал ей объяснять тонкости рукопашного боя на примере сражающихся в этот момент двух кагэми.

Вечера же неизменно проходили в комнате фурри. Удобно устроившись на мягкой подстилке, т'эрка выслушивала новости о происходящем за пределами комнатных стен. Харита вместе с Хеседом и Гебурой делились всем, чем только могли. Не упускали ни единой мелочи. Особенно детально проходило обсуждение Гремучей Пятёрки. Те делали вид, что им плевать на отсутствие, в пределах досягаемости, юной кагэми, но их глаза непрестанно искали свою цель. Но даже если они и догадывались о причастности фурри к её отсутствию, то поделать ничего с этим не могли. Даже пятеро представителей виа Сацуи не могли в открытом столкновении ничего противопоставить двум крупным кагэми виа Декен. А атаковать из-за спины кагэми не было смысла — все равно почувствует приближение своего собрата.

— Вы слышите это? — прервала девочка очередной спор Хеседа и Хариты.

— Что именно? — Гебура поднял голову, которая до этого покоилась на коленях девочки.

— Музыку. Я слышу её с первой своей ночи.

— Не только ты. Эти мелодии звучат каждую ночь в Цитадели, — Хесед запустил колючкой в макушку химеры. — Никто не знает её источника. Может это сама Цитадель её игрррает.

Разговор вернулся в прежнее русло, а девочка, прикрыв глаза, стала наслаждаться музыкой. Каждая нота несла больше, чем могло показаться на первый раз. Это была очень эмоциональная мелодия. Она затухала, точно музыкант был на грани смерти, то тут же снова возвращалась к живительным аккордам. Тональность менялась настолько непринуждённо, будто разницы между минором и мажором не было в природе. Малышка словно впитывала в себя каждый звук. Ах. Как же давно это было.

Девочка резко открыла глаза и подскочила с настила. Друзья удивлённо смотрели на т'эрку.

— Что-то случилось? — Гебура встал в полный рост.

— Мелодия… — отрешённо произнесла юная кагэми.

— Что?

— Мелодия! Я знаю её! — с этими словами малышка выскочила из комнаты-пещеры и помчалась вниз по ступеням. Выскочив из помещения, девочка направилась на звуки мелодии. Ей было плевать встретит ли она сейчас на своём пути Пятёрку или ещё кого хуже. Единственная вещь, которая волновала её сейчас — источник мелодии.

Подбежав к главному зданию, кагэми огляделась. Где же искать таинственного музыканта? Тут, словно ответом на её невысказанный вопрос, мелодия зазвучала с новой силой и ветер принёс её звуки со стороны деревьев. Девочка метнулась туда. Подбежав к краю сада, она лишь на мгновение остановилась перевести дух и начала пробираться вглубь. Сейчас она не смотрела по сторонам, не пыталась разглядеть чудесные растения. Её путь лежал дальше и глубже. Через некоторое время, малышка заметила впереди проблески света. Свет был слишком ярким для глубокой ночи и необычным. Чрезмерно… белым. Пройдя ещё немного, она замедлила ход от изумления. От яркости увиденного, ей пришлось прикрыть глаза. Перед ней предстали деревья, которые в прошлый раз казались девочке мёртвыми. Сейчас же они пылали жизнью. Причём, буквально. Стволы и ветки этих таинственных деревьев украшали наросты, которые больше походили на неоновые лампочки, нежели на живые листья. Их количество было столь велико, что освещало площадку перед ними, как при дневном свете. Пройдя сквозь светящуюся стену, кагэми вышла к небольшому озеру. Края его были выложены огромными валунами, а вода поступала благодаря импровизированному водопаду, представляющего собой холм из камней, высотой в три человеческих роста. На его вершине девочка и увидела исполнителя мелодии. От злости она сжала кулаки.

— Откуда?! — боль и гнев сквозили в крике. — Откуда вы знаете колыбельную моей матери?!

Мелодия оборвалась и лицо, пересечённое шрамом, повернулось в сторону юной кагэми. Хоть глаза и были скрыты под непроницаемой чёрной повязкой, ошибиться было нельзя — шиварец смотрел прямо в глаза своей тайро.

***

1 Укусила за хвост — наступила на больную мозоль/насолила

— Глава 8 —

***

Сидя на возвышение в позе лотоса, шиварец и сам напоминал каменное изваяние. На его лице не дрогнул ни единый мускул. В момент, когда к пруду вышла т'эрка, он по своему обыкновению играл на тодарге — шиварском струнно-духовом инструменте.

Он напоминал обыкновенную флейту, со складывающимися «плечами» как у арбалета. От плеч, или крыльев, как их называли шиварцы, к основанию шло по три струны с каждой стороны. В зависимости от того, распахнуты крылья или собраны, менялось и звучание инструмента. На тодарге обучали играть с раннего детства, но не каждый мог похвастаться ловким умением управлять им. Ансацу входил в число тех немногих, кто все же смог покорить сей инструмент.

Он ловко перебирал пальцами по струнам, одновременно вдыхая жизнь в тодарг. Музыка лилась из него нескончаемым потоком. И продолжала бы литься, если бы игру шиварца не потревожила малолетняя кагэми.

— Откуда?! — повторила свой вопрос девчонка.

Шиварец не собирался отвечать на её вопросы, но и продолжать играть в отсутствии тишины он явно уже не мог. Ансацу сложил крылья тодарга, заткнул его за пояс и лёгкой поступью сошёл с импровизированного холма-водопада. Он переступал с камня на камень с такой грацией, словно всю жизнь прожил в горах. Обойдя периметр пруда по валунам, шиварец направился к т'эрке. Девчонка следила за каждым его шагом. Но кто она ему? Очередная кагэми, по иронии Судьбы и решением Цитадели, а также, скорее всего, и Монад, ставшая его тайро. В причастии Монад шиварец не сомневался, не зря они отказали ему в аудиенции после происшествия в обеденной зале.

Вот только он на это не соглашался.

Многие сотни лет он провёл в Цитадели и ни разу не согласился взять себе тайро. Неужели Верховные считали, что сейчас он изменит своим принципам?..

Ансацу поравнялся с девчонкой, и тут произошло то, чего мужчина не ожидал. Тайро схватила своего Амо за руку.

— Ответьте мне! — голос малышки дрожал.

Медленно мужчина повернул голову к т'эрке. Даже при том, что глаза шиварца были спрятаны под повязкой, юная кагэми в полной мере ощущала всю тяжесть его взгляда. Её трясло. Казалась, что она становилась ещё меньше, но все равно продолжала сжимать его ладонь обеими руками.

— Отпусти, — без тени эмоций произнёс шиварец. Да, он мог с лёгкостью откинуть слабые ручки девочки, но он хотел, чтобы она сама, испытав всю гамму ужаса, отступила. Т'эрка лишь крепче сжала ладонь Амо. Мужчина ощущал её страх. Ансацу нагнулся и приблизил лицо к юной кагэми. Лишь повязка разделяла их глаза. — Ты жаждешь испытать всю полноту моего гнева, Альнас?..

Тихим, дрожащим голосом, в котором читались боль и отчаяние, т'эрка произнесла:

— Откуда вы знаете мелодию?

— Ты не знаешь других слов? Твой разум оцепенел настолько, что это все, что ты можешь произнести?