Цитадель

– Кто ты?! – Ива инстинктивно отступала.

– Какая разница. Но если хочешь познакомиться… - почти молниеносный удар нападавшего Ивая успела отвести, но пропустила сильный удар в бедро, – …пойдем со мной.

Упала, оглушенная болью, но упрямо продолжала ползти, чтобы не попасть под ноги.

 «Не справлюсь! Он сильнее!» - даже в страхе она мыслила спокойно и четко. Убегать было не в ее характере, но умом осознавала, против него не выстоять. По сравнению с его огромными ручищами, ее кулаки казались миниатюрными.

– Куда!? Я долго тебя искал! Не сиделось на месте?

Он надвигался. По злым глазам и жесткому оскалу Сестра чувствовала: сейчас нанесет удар ногой.

«Один пинок, и я не поднимусь!»,– застучали зубы, но страха не испытывала, только сосредоточенность и отстраненность. Даже боль быстро прошла.

– Это ты сорвал! – догадалась она.

– Не понимаю, о чем ты! – осклабился незнакомец и занес ногу.

 «Или перехватываю, или конец!» - поняла Ивая и вцепилась окровавленными пальцами в стопу, выворачивая в вбок. Нападавший потерял равновесие и рухнул. Она успевала дотянуться только до его паха.

После короткого удара человек истошно заорал.

Воспользовавшись замешательством, Ива вскочила и бросилась бежать. Но почти сразу же услышала за спиной злое сопение.

Он был выше, сильнее и бежал быстрее, и расстояние неминуемо сокращалось.

Ива начала петлять, перескакивать через кусты, однако преследователь не отставал.

Последней возможностью оторваться была аллея с разросшимися колючими кустарниками. Однако она и сама рисковала. Острым шипам размером с палец безразлично, кого рвать, но это был шанс. Закрыв ладонями глаза, прыгнула в разросшуюся гущу.

От потрясения она даже не заметила, как острая ветка вошла в плечо иглой. Стиснув зубы, ползком двигалась прочь, как можно дальше от орущего преследователя, который прорывался через шипастую паутину.

Внизу, у самой земли колючие стволы были заботливо обрезаны Братом Таушем, чему Ивая была несказанно рада. Оберегая глаза, выбралась из зарослей на четвереньках и спряталась в дренажной канаве, осторожно продвигаясь по ней. Она бы бросилась бежать и кричать во все горло, если бы не опасалась, что злодей пришел не один.

Ползком двигалась, как можно дальше, надеясь скрыться в глубине сада, чтобы попасть в Цитадель по стоковым камням, выходившим на широкую крепостную стену.

Медленно, прислушиваясь к каждому шороху, ползла по стене. Светлело, и она становилась все более заметной. Тело ныло, и саднили многочисленные раны, но Ива старалась не обращать внимания.

Услышав голоса, распласталась и напряглась. Но на счастье, это оказались Братья.

Свесившись со стены, Ивая отчаянно замахала руками, привлекая внимание.

Глава 12

Раньше, чем Иваю успели донести до площади, и разошлась весть о нападении, с окна свесилась сестра Шазава и закричала что есть мочи:

– Братья Долон и Кинтал в подземелье! Бокаса держит их в подземелье!

Вестница не обладала зычным голосом, но в утренней тишине был слышен даже тонкий писк.

Весть в один миг разлетелась по крепости, пробуждая бурный гнев и негодование, и на главной площади стала стремительно расти толпа.

Появление избитой Иваи, с опухшим лицом, в одежде, изодранной почти в клочья, принявшейся сбивчиво рассказывать о нападении, о мучительной болезни Тамаа после встречи с Бокасой, стало последней каплей. Братство вышло из терпения, всем хотелось растерзать гадину голыми руками.

 Мало того что посмела вмешаться в их личную жизнь, заточила уважаемых Братьев в темнице, изуродовала темную, еще и кто-то пытался убить Сестру … - и все это в Цитадели!

– Никогда еще Орден не знал подобного позора! Она должна предстать перед судом и ответить за содеянное… - возмущение разрасталось в толпе, как горная река после проливного ливня.

– Зло должно быть пресечено в назидание! Только тогда можно молчать и быть невозмутимым, когда есть лук и стрелы. Иначе возникают ссоры и пустословие, – шамкая беззубым ртом, поучал дряхлый Танас. Немощный старик едва передвигался и уже давным-давно не нес службы, но до сих пор пользовался почетом и уважением.

Не сговариваясь, собравшиеся единым потоком двинулись на поиски преступницы, чтобы под свист и презрительные крики схватить и заточить до суда.

Шли почти безмолвно. Ведь каждый чувствовал вину в произошедшем.

Еще утром они верили в свою непогрешимость. А теперь, вспоминая о шутках над встревоженной Иваей, не находившей места, стыдились собственного равнодушия. Живя отрешенно, закрыто от других, не желали замечать происходящего под носом. Их себялюбие и черствость – это то, что позволило Бокасе незаметно, втихомолку творить гнусности, и осознание, что являются невольными пособниками злодеяний, угнетало.

Потребовались чужие страдания, чтобы очнуться, сплотиться и попытаться остановить одну из них, что хотела стать главой ордена и мечтала назваться Матерью, – за преступления, свойственные разве что жестокосердым людям. В происходящее не хотелось верить.

– Стойте! – решительно произнес Брат Саназ, встав на пути толпы. - Пусть несколько человек обыщут подземелье, остальные разделятся и ищут отступницу, но прежде хочу сказать вот что…

 Созерцатель хмурился:

– Сейчас каждый испытывает горечь предательства, обиду, разочарование и задается вопросом: как подобное стало возможным? - Он помолчал.
– Я дам ответ.

Мы – Созерцатели, как и Старшие Братья, никогда не поддержали бы начинаний Бокасы, если бы не просьба Братьев Клахема и Кинтала… – в толпе раздался громкий ропот, переходящий в гул. – Так же, как и вы сейчас, мы были ошеломлены. Даже осмелились просить объяснений, на что Старший Брат Клахем ответил: «Когда придет время, дам исчерпывающий ответ». Еще он сказал, что это будет сложным испытанием для всех нас. Мы роптали, но подчинились.

Однако испытание оказалось суровее, чем думали в начале.

Взирая на творимое Бокасой, мы испытывали негодование, но не осмеливались нарушить настоятельную просьбу правой руки Отца. Не знали, что делать, – Саназ старался вглядеться в глаза каждого, стоящего перед ним. – И только когда открылись грязные подробности ее злодеяний, перестали отзываться три Брата, едва не погибла Сестра Ивая, не говоря уже о других, я понял: испытание заключалось не в терпении бездумных нововведений Бокасы. Испытанием было не поддаваться равнодушию, сделать выбор, следуя сердцу и светлому пути. Если я ошибаюсь, готов взять ответственность за нарушения спокойствия и понести заслуженное наказание. Я и Бокаса предстанем перед судом старших! Да будет так! – и он двинулся вперед.