Цитадель
Шрифт:
Глава 14
Под покровом ночи Долон и Тома покинули сад и в молчании, подавленные шагали к Цитадели. Пока Бокаса не найдена, дорога в город для нее закрыта, а нормально помыться и привести себя в порядок в хлеве невозможно, потому пришлось возвращаться в крепостную комнатушку.
Вышли ночью, чтобы не привлекать внимания, ведь о Томке только и говорили. Мало того, что она раздалась в плечах, бедрах, груди, ее кожа побелела, глаза стали светлыми, еще и черты лица переменились, став миловиднее. К темным в Ордене относились с большой подозрительностью,
Еще одной проблемой стала одежда, ставшая неожиданно малой. Если бы не доброта Кинпасы, Тамаре пришлось бы обернуться в простыню, однако безразмерное платье с чужого плеча тоже не красило. Тома спиной ощущала, как бредущий позади Ло разглядывает ее фигуру.
«А вдруг ему нравятся щепочки, тоненькие и гибкие, как веточки?» - испугалась она и обернулась.
Когда Тамаа с интересом посмотрела на него, Ло перестал хмуриться, но удрученность на лице осталась.
– Тоненькой мне уже не быть, - огорошила она его.
– Почему? – он вообще не понял, к чему Тамаа это сказала.
– Потому что это, - Тамара натянула ткань на выступающей груди, - не исчезнет, и это, - собрала ткань юбки, указывая на бедра, - тоже.
Не дожидаясь ответа, гордо выпрямилась, расправила плечи и зашагала вперед.
«А что я буду носить?
– встрепенулась от волнения. – Все, что накопила непосильным трудом и прикупила, все теперь мало!»
– О, Боги! – жалобно вымолвила она и тяжко вздохнула.
– В чем дело?
– Надеть нечего. Все мало. Все, что куплено, не налезет. Если только срочно перешивать, но по цвету не подойдет. Гадство! – жаловалась угрюмая Томка. На ее лице с поджатыми губами отобразилось такое страдание, что Ло чуть не расхохотался.
«Нашла беду», - усмехнулся он, но пообещал:
– Куплю.
Тома резко обернулась и оказалась с Долоном нос к носу:
– Жалеешь меня? – она пытливо вглядывалась в его глаза. В вопросе были и намек, и любопытство, и что-то еще.
– Не до такой степени, чтобы рыдать! – с вызовом ответил Ло, испытывавший неловкость, что Тамаа видела его плачущим и слабым.
– Это радует. Не люблю вызывать жалость, – она гордо вскинула голову.
– Я тоже, – он приосанился.
– Хоть что-то нас объединяет, – усмехнулась Тамара, выдерживая цепкий взгляд Брата.
Оба почувствовали, что-то пошло не так.
– Ты ненавидишь меня?
Томка чуть сразу не выкрикнула: «Нет!», едва сдержалась.
– Нет, – задумчиво ответила она. – Скорее чувствую обиду. Страх перед будущим, ведь подобное может повториться. Вместо Бокасы может появиться кто-то другой. Я боюсь. Боюсь снова остаться одной, ведь такой меня никто не узнает. Не представляю, как объяснить Чиа, что я – это я. Даже ты сомневаешься в этом. Нам бы поговорить, но не сейчас. Нам нужно время, чтобы подумать.
Тамара взяла себя в руки и говорила спокойно и рассудительно. Долон молчал и слушал.
– У тебя голос изменился, - невпопад заметил он.
– И не только голос. Посмотри на меня. Ты любил Тамаа, ту, другую. А теперь перед тобой стою я – Тамара, – она вздохнула. – Не хочу говорить сейчас. Пойдем.
Она боялась расплакаться.
В комнате стало только хуже.
Поставив стул у окна, села и стала смотреть на ночное небо.Когда за дверью послышалась возня, испуганно обернулась. Оказалось, это Долон принес воды. Он стоял у двери и ждал, что она скажет.
– Заноси, если принес, – милостиво позволила Тома. – Но мне бы больше воды. Я грязная, как…
Под взглядом Долона запнулась.
– Неси еще…
Отмывалась долго и тщательно, а потом, обмотавшись простыней, начала перебирать вещи.
С каждой примеркой Томка зверела больше и теряла спокойствие. Все! Все не подходило! Хотя нет, серый балахон и тощими кружавчиками, подаренный Долоном, подошел. Тяжело вздохнув, Тома надела его.
С обувью было хуже.
Томка ругалась, не выбирая слов. А кто поймет здесь ее матерный? Под конец разошлась и даже топнула от расстройства ногой.
Раздался стук, и Тома затаилась.
«Меня нет! Идите дальше», - она подкралась на цыпочках к двери и прислушалась. Тихо.
«Ну, вот. Ушли!» - обрадовалась, но не тут-то было. Дверь начала осторожно открываться, и опять показалась голова Долона.
Увидев ее, он замер.
– Все настолько ужасно? – спросила Тома, смело глядя на него.
– Нет, но узковато.
– Выбирать не из чего. Могу в простыне ходить.
– Вернуть тебе ту безразмерную хламиду?! – с серьезной миной подколол Ло.
– Уйди от греха! А то ведь все выскажу! – заводилася расстроенная Томка.
– Скажи. Не держи в себе!
«Да он насмехается надо мной!» - разъярилась она.
Долон допускал, что Тамаа начнет ругаться, высказывать, да все что угодно, лишь бы разговорить ее, но не то, что произошло.
– Я красивая? – неожиданно спросила она.
– Да.
– Хорошо. Значит, не зря страдала. – Тамаа даже улыбнулась.
– Ты сможешь меня простить?
– За что?
Ло не ответил, тогда Томка продолжила:
– За все нет! Слишком тяжело далось, до конца жизни буду помнить! Но если уж быть честной, и ненавидеть тебя не за что. Если ты про жалость и отчаяние, то не все так просто. Я пережила страх, и теперь, когда ты тянешь руки, испытываю тревогу. Хотя когда я была там, в том зале, я решила, что если стану как он, уморю себя голодом. Так что, отчасти понять тебя могу. Что касается медальона: не ты его не срывал, и об этом не стоит говорить. А вот что касается обряда… - в ее глазах загорался гнев. – Как ты мог позволить им сотворить со мной такой?!
Долон видел, как Тамаа распалялась, выплескивая то, что держала в уме.
– Ты обещал меня защищать! Ты обманул меня! Не прощу!
Он наклонился к ней.
– Бокаса покусилась на жизнь Старших Братьев! На Иваю, меня, Кинтала, Клахема! Никто не собирался творить с тобой подобное! Я дал согласие на другой обряд, пройдя который, ты бы оказалась под защитой Ордена и стала свободной! Но она совершила нападение! Если бы я был свободен, а не спал, усыпленный порошком, я бы сдох, но не дал тронуть тебя пальцем! Пошел бы против всех, даже Отца. А стоило ли, если ты не веришь в меня? – шипел Ло, с гневом выплевывая каждое слово, - Как могла подумать, что я сорвал медальон?! Что я позволил бы с тобой сотворить такое?! Что я не защищал тебя?!