Цивилизатор в СССР 1982

— Всё же после съезда ЦК решит… — отшутился, не опровергая сказанное, он.

Мысли Романова не раз возвращались к тому, что в череде смен руководителей (за исключением Ленина) страны наблюдалась странная закономерность, которую «тогда» повторил уже ныне покойный Горбачёв.

Хрущев ниспровергал культ личности Сталина.

Нынешний генсек — волюнтаризм Хрущёва.

Горбачев, судя по рассказам «Свидетеля», занялся тем, что было обозначено «застоем» Брежнева.

Меньше всего Романова хотел повторения подобного.

Дешёвая популярность, на волне критики…

Докритиковались «тогда»… страну выплеснули.

Что ещё за шпиона упомянул Брежнев? Вроде не у нас, раз Андропов коллег его польских помянул…

* * *

Григорий Васильевич не знал, что Алиев был не единственным, кто имел верные догадки.

Сразу после Олимпиады, перед отлётом в Крым, Брежнев, во время обсуждения рабочих партийных вопросов с Иваном Васильевичем Капитоновым, заметил тому:

— … Видишь это кресло? — спросил он у «заведовавшего кадрами» (и бывшим завотделом организационно-партийной работы ЦК КПСС) Капитонова, указывая на своё рабочее место. — … После съезда в нём будет сидеть Романов. Все кадровые вопросы решай с учётом этого… не болтай пока.

Глава 9

Брежнев, Устинов или Оборона против наступления. Часть II

10 сентября 1980. СССР. Москва. Кремль. Под крышей Сената. «Объект Высота». «Ореховая комната». Брежнев Л. И., Устинов Д. Ф.

— … Значит, не один наш… Поляков… — буквально выплюнул фамилию предателя министр обороны.

— У поляков немногим пониже уровнем, но тоже свой «Поляков»… с#кой оказался — раздражённо скаламбурил генсек и передал прочитать Устинову машинописный «листочек от Андропова» — … едва мы пообщались, вскоре Юра вернулся и говорит — … польские товарищи эту гниду оприходовали, с поличным взяли. Но вреда предатель явно столько нанёс, что мама не горюй! И того, что шкет про Ричарда этого вспомнил, хватает чтобы того расстрелять…

Дмитрий Фёдорович впился глазами в текст, подготовленный сотрудником спецгруппы на основе прослушивания диктофонной записи беседы Андропова со «Свидетелем» и содержавший выплывшее во время разговора «Про 24-й и о Польше» его новое воспоминание:

«В генштабе у поляков тоже шпион-инициативник. Ричард его имя точно! Фамилия вроде на… -ский заканчивается. В начале 80-х ЦРУ ему помогло сбежать. Давно, лет десять, на них работает. Передал десятки тысяч документов — от сведений по военной технике, до разных военных планов…»

На листе, видимо в дополнение, на основании уже уточнённых данных, после точного установления личности того, о ком вспоминал вернувшийся из будущего в собственное детство, была рукописная приписка Андропова:

«Рышард Куклинский, полковник, оперативное управление Генерального штаба Войска Польского!»

* * *

Устинов Д. Ф.

Когда-то давно у Дмитрия Фёдоровича сложились очень хорошие, практически дружеские отношения с будущим генсеком. Это случилось еще тогда, в конце 40-х, когда Брежнев являлся секретарем обкома в Днепропетровске, в котором достраивался автомобильный завод, ставший впоследствии будущим знаменитым «Южмашем».

Во второй половине 50-х тот становится секретарём ЦК КПСС по оборонной промышленности — её куратором от партии, что ещё более усилило их прежние контакты. На новом для себя месте Брежнев быстро втянулся в малознакомые ранее обязанности, очень оригинально повысив свой уровень — постоянно приглашая к себе как заведующего отделом оборонной промышленности ЦК, специалистов из этого отдела так и непосредственно министров и ведущих конструкторов военной техники., заставляя тех аргументировать буквально каждую фразу в готовившихся для ЦК постановлениях по оборонной тематике, которые готовились к голосования на Политбюро. Вникал в аргументацию и суть вопросов, лично знакомился со специалистами. И вник! Да и говорил он тогда (хоть и по делу) очень ярко, практически «без бумажки» и зажигательно, находя подход к любой аудитории. Нынче проблески «прежнего Ильича» бывали редко, в узком кругу своих старых соратников. И ненадолго. Брежнев сейчас сильно сдал. Хотя сам Устинов (до откровений с известными датами «Свидетеля») считал, что «Лёня должен сидеть наверху до последнего». А сейчас, решение «по Романову», фактически подтолкнул сам генсек, лично осознавший, что «пора на пенсию».

А тогда… когда они оба были в Москве, то их встречи по работе происходили практически ежедневно — по два-три часа. Да и отношения были замечательными. Помимо работы обсуждали всё, что происходит в стране и международное дела.

Затем Лёня ушел выше — стал кандидатом в члены Президиума (уже вскоре официально переименованного в Политбюро) ЦК КПСС, а затем и членом Политбюро и через несколько лет, в 1965-м, Дмитрий Федорович по протекции Брежнева переместился на прежнее место того самого — секретарем ЦК по оборонной промышленности и кандидатом в члены Политбюро.

Но в 1966 году, после поездки советской делегации во Вьетнам, их отношения надолго испортились. Из-за каких-то личных подозрений Лёни, в общем-то!

Шелепин — член политбюро, секретарь ЦК и глава комитета партийно-государственного контроля, возглавлявший делегацию, очень удачно провёл визит, закрепив начавшие формироваться годом ранее практически союзные отношения (СССР к тому времени уже с десяток лет помогавший экономически Вьетнаму, с мая 1965-го отправлял туда военных советников и укомплектованные советскими военнослужащими расчёты для поставленных ЗРК, а также направлял другие виды военной техники). Дмитрий Фёдорович остался под большим впечатлением от работы Шелепина, что было подмечено Брежневым, крайне настороженно относившимся к тому и видевшим в Александре Николаевиче конкурента на место в Кремле. Шелепин вскоре потерял посты, а Устинова Брежнев несколько лет практически не подпускал близко к себе, приговаривая «Вы — не политик! Вы — хозяйственник!»

Да и споры многочисленные по обороне страны были нередки…

Как тогда, при решении вопроса с выбором постановки на серийное производство типа межконтинентальных ракет третьего поколения — Челомеевских или Янгеля. Переругались между собой в Совете Обороны СССР и среди приглашённых специалистов тогда все, а Устинову снова прилетело от Брежнева:

«В какое положение вы меня ставите? Вы что, не могли сами этот вопрос согласовать?».

Ситуацию тогда успокоил умерший пару лет назад Президент Академии наук Келдыш, заявивший, что весь спор из-за того, что у нас не решен вопрос применения и доктрины использования МБР. Ракета Челомея была ориентирована на упреждающий удар, а Янгелевская сделана в расчёте на ответный удар. Или ответно-встречный. Но для этого необходимо было определить — кто, после сообщения о взлете вражеских ракет за секунды будет принимать решение о нанесении встречного удара? Или даже ранее, упреждающего.

После чего и появились советские «ядерные чемоданчики» и доктрину прописали на бумаге…

… А в серию пустили оба типа ракет! Пусть и дорого было очень.

Раз уж СССР политику проводил в расчёте на весь мир, то и траты были соответствующие.

Больное место… в свете некоторых дилетантских рассуждений на основе такого же обывательского восприятия опыта будущих десятилетий от «Свидетеля», тем не менее знавшего даже о «командной ракете» 15П011 и, в целом неоднократно намекавшего, что, помимо ракет, политика одновременного дублирования в производстве многих видов вооружения, как с теми же тремя типами основных танков (Т-64, Т-72, Т-80), бывших в серии сейчас, безмерно расточительна.