Cлово президента

– Ясно, – отозвалась сверху Андреа Прайс. Она уже посылала специалистов из отдела технической безопасности проверить все металлодетекторы, через которые проходили сотрудники съемочной группы Эн-би-си, покидая Белый дом. Руководитель отдела заметил, что бывают случайности и крупные кассеты «Бета», которыми пользуются телевизионные компании, могут пострадать, но лично он сомневается в этом. Может быть, внезапное кратковременное повышение напряжения в электросети, высказала предположение Прайс. Исключено, ответил он, и напомнил с оскорбленным видом, что даже состав воздуха в Белом доме постоянно подвергается проверке его сотрудниками. Андреа подумала, не стоит ли обсудить эту проблему с главой президентской администрации, но это ни к чему бы не привело. Черт бы побрал этих репортеров, от них одни неприятности.

– Привет, Андреа, – поздоровалась Кэти, проходя мимо.

– Здравствуйте, доктор Райан. Ужин уже готов.

– Спасибо, – отозвалась «Хирург», направляясь к себе в спальню. Открыв дверь, она остановилась на пороге при виде платья на вешалке и драгоценностей, разложенных на туалетном столике. Недоуменно нахмурившись, Кэти сбросила туфли и переоделась в домашнее платье к ужину, как всегда думая о том, не ведется ли съемка скрытыми камерами.

Шеф– повар Белого дома Джордж Батлер намного превосходил ее в искусстве приготовления пищи. Он даже сумел улучшить фирменное блюдо Кэти -шпинатовый салат, добавив в соус, который она совершенствовала на протяжении нескольких лет, щепотку розмарина. По меньшей мере раз в неделю Кэти заходила к нему в кухню, давая непрошенные советы, а он в обмен научил ее пользоваться специальными кухонными приборами. Иногда она думала, что могла бы овладеть высшим искусством приготовления пищи, если бы не выбрала в качестве своей профессии медицину. Шеф-повар не говорил ей, что у нее немалые способности к этому, опасаясь произвести впечатление, будто он относится к ней свысока, – в конце концов, «Хирург» и есть хирург. За это время он узнал о любимых блюдах семьи Райанов, а приготовление еды для малышки, понял шеф-повар, было настоящим наслаждением, особенно когда девочка приходила к нему на кухню в сопровождении своего огромного телохранителя и принималась за поиски лакомств. Вместе с Доном Расселом пару раз в неделю она пила молоко с пирожными. «Песочница» стала любимицей обслуживающего персонала.

– Мамочка! – воскликнула Кэтлин, когда Кэти появилась в столовой.

– Здравствуй, милая. – «Песочнице» достался первый поцелуй и объятье, президенту – второй. Как всегда, старшие дети сопротивлялись «телячьим нежностям». – Джек, почему приготовлено мое вечернее платье?

– Нам придется вечером выступать по телевидению, – осторожно ответил «Фехтовальщик».

– Почему?

– Они запороли сделанную сегодня утром видеозапись моего интервью и попросили повторить его в прямом эфире – в девять вечера. Если не будешь возражать, мне хочется, чтобы ты была рядом.

– Что я буду там делать?

– Ты можешь говорить о чем угодно и поступать, как хочешь.

– Так что, мне придется встать и принести вам поднос с пирожными в прямом эфире?

– Джордж делает самые вкусные пирожные в мире! – вмешалась в разговор «Песочница». Все рассмеялись, и напряжение спало.

– Если не хочешь, можешь не идти. Это не обязательно. Просто Арни считает, что так было бы лучше.

– Отлично, – заметила Кэти. Наклонив голову, она пристально посмотрела на мужа. Иногда она пыталась понять, где находятся нитки, за которые дергает Арни, заставляя Джека поступать так, как он считает нужным.

***

Бондаренко работал до позднего часа – или до раннего, в зависимости от точки отсчета. Он сидел у себя в кабинете за письменным столом по двадцать часов в сутки и, после того как стал генералом, понял, что жизнь полковника намного лучше. Будучи полковником, он совершал утром пробежки и даже спал с женой. А теперь – ну что ж, Бондаренко всегда стремился к продвижению по службе, был честолюбивым офицером, иначе зачем офицеру-связисту отправляться в афганские горы в составе спецназа? Его способности были общепризнанными, но пребывание в ранге полковника едва не стало концом его карьеры, потому что он был назначен работать вместе с другим полковником, помощником министра обороны, а тот полковник оказался американским шпионом. Это обстоятельство по-прежнему озадачивало Бондаренко. Михаил Филитов, трижды Герой Советского Союза, ветеран Великой Отечественной войны – и шпион? Это потрясло его веру в советскую систему, господствовавшую в стране, но затем система рухнула, а страна распалась. Советский Союз, который вырастил его, сделал офицером и воспитал как военачальника, умер холодной декабрьской ночью, а на смену ему пришла другая страна, меньшая по размерам, служить которой было более…, привычно, что ли. Для Бондаренко проще было любить мать-Россию, чем колоссальную многоязычную империю. Теперь создалась ситуация, при которой все приемные дети ушли из дома, остались только родные, и потому семья стала более счастливой.

Более счастливой, зато и более бедной. Почему он не обратил внимания на это раньше? Вооруженные силы воспитавшей его страны были самыми большими в мире и производили наибольшее впечатление – по крайней мере так он считал прежде, – подавляли массой солдат и колоссальным вооружением, гордились тем, что уничтожили немецких оккупантов в ходе самой жестокой войны. Но те же вооруженные силы нашли свой конец в Афганистане или, по крайней мере, утратили там боевой дух и уверенность, подобно тому как это случилось с американцами во Вьетнаме. Но американцы сумели снова обрести их, а в его армии этот процесс еще не начался.

Сколько напрасно потраченных денег, выброшенных на ветер, для удовлетворения нужд отколовшихся провинций, этих неблагодарных пасынков, которых Советский Союз поддерживал на протяжении десятилетий. А теперь они ушли, забрав с собой огромные богатства, а в некоторых случаях вступили в союз с другими странами, чтобы, опасался Бондаренко, вместе с ними превратиться в противников. Вот уж неблагодарные приемные дети, подумал генерал.

Головко прав. Если мы хотим остановить эту опасность, делать это нужно в самом начале. Ведь даже с горсткой чеченских бандитов не удалось справиться.

Сейчас он занимал должность начальника оперативного управления, а еще через пять лет станет во главе армии. Бондаренко не сомневался в этом. Он был лучшим русским генералом среди военачальников своего возраста и сумел блестяще проявить себя во время военных операций, чем привлек внимание высокопоставленных политических деятелей, что всегда являлось решающим фактором в продвижении к высшим должностям. Он успеет занять эту должность, чтобы возглавить последнюю решающую битву России. А может быть, и нет. Через пять лет, если его обеспечат финансированием и предоставят свободу в преобразовании армии, изменении военной доктрины и подготовки кадров, он сумеет превратить русскую армию в такую силу, какой она еще никогда не была. Без всяких угрызений совести он использует американскую модель, подобно тому как американцы без угрызений совести использовали советскую военную стратегию в войне в Персидском заливе. Но для этого ему нужно несколько относительно мирных лет. Если частям его армии придется то и дело принимать участие в военных конфликтах по южному периметру страны, у него не будет ни времени, ни денег на перестройку вооруженных сил.

Так как же поступить? Он – начальник оперативного управления Генерального штаба. Он должен знать ответы на все вопросы. В этом и заключается его работа. Но Бондаренко не мог найти этих ответов. Туркменистан явился началом процесса. Если его не остановить, все рухнет, как карточный домик. Слева на столе лежал список дивизий и бригад, находящихся в его распоряжении, а также предполагаемый уровень их боеготовности. Справа лежала карта. Согласовать первое и второе было трудно.

– У вас такие хорошие волосы, – сказала Мэри Эббот.

– Сегодня у меня не было хирургических операций, – объяснила Кэти. – Шапочка вредит прическе.

– Сколько времени вы ее не меняли?

– Со дня нашей свадьбы с Джеком.

– И у вас не было желания изменить? – удивилась миссис Эббот.

Кэти отрицательно покачала головой. Ей казалось, что с такой прической она походит на актрису Сузанн Йорк – ей нравилась эта актриса в том фильме, который Кэти смотрела в колледже. То же самое относилось и к Джеку. Он никогда не менял свою прическу, а в тех случаях, когда у него не было времени постричься, кто-то в Белом доме обращал на это внимание, и ему подравнивали волосы каждые две недели. Персонал Белого дома ухаживал за ним намного лучше, чем она. Они, наверно, просто составляли график и придерживались его, вместо того чтобы обращаться с вопросами, как это делала она. Куда более эффективная система, одобрительно подумала Кэти.

Сейчас она нервничала гораздо больше, чем это было заметно со стороны, больше, чем в первый день учебы на медицинском факультете, и даже больше, чем во время первой хирургической операции, когда ей приходилось закрывать глаза и внутренне кричать на себя, чтобы остановить дрожь в руках. Но тогда по крайней мере к ее словам прислушивались и будут прислушиваться теперь. О'кей, подумала Кэти, в этом ключ к решению проблемы. Это хирургическая операция, она – хирург, а хирург всегда контролирует происходящее.