cнарк снарк: Чагинск. Книга 1

– Ее открыли для нас! – сказал Хазин. – Для тебя, для меня, для Зинаиды Захаровны! О, эти целебные грязи… Теодор, а ты в курсе, что наш Витенька большой спец по грязелечебницам? Он уже пятнадцать грязелечебниц раскрутил…

Хазин посвистел.

– До космических уровней! Возможно, он единственный триггер грязелечебниц в Центральном федеральном округе. Куда он ни приезжает, там немедленно открывается солидная грязелечебница и марциальный бувет…

– Заткнись, – попросил я.

– Зачем мы туда? – не понимал Роман. – Прием у губернатора уже был…

– У врио, – поправил Федор. – А там будет…

– Дансинг! – воскликнул Хазин.

– Барбекю и напитки, – сказал Федор.

– …Потом банкет у мэра, – продолжал Роман. – Иногда еще банкет бывает у главврача…

– И в гильдии зоотехников! – перебил Хазин. – Но это под утро, ближе к рассвету. Но зато песни какие душевные…

– У зоотехников пока приема нет, – усмехнулся Федор. – Но, может, проведут.

– Лучше у библиотекарей! Люблю, чтобы культурно!

– Зачем четыре банкета друг за другом? – Роман потряс головой. – Я не понимаю…

– Шмуля, «Табель о рангах» перечитай, – посоветовал Хазин. – Нельзя нарушать куртуазность поведения, правда, карабинейро?

Федор закурил в окно.

– Давайте споем в дороге, – предложил Хазин. – Я знаю одну чудесную песню…

– «Чесоточка»! – перебил Роман. – Споем «Чесоточку»!

Но спеть не успели, Федор свернул в сосновую рощу, и мы приехали. Грязелечебница не выглядела отреставрированной. Хотя я никогда не видел старых грязелечебниц севера России, но эта походила на несколько обычных длинных бараков, покрашенных белой краской. Чуть на отшибе стояла котельная, а между котельной и корпусами – деревянная с виду башня, похожая на водонапорную.

– Прямо как в Солигаличе, – сказал Шмуля.

– Это грязевая башня, – пояснил Хазин. – Тут зреет грязь.

– Вылезайте, – сказал Федор. – Там все готово. Вылезайте!

– Я тут полежу, – попытался отбрыкаться Роман. – Мне нехорошо…

– Там тебе полегчает, – пообещал Федор. – Витя, проследи!

Я выбрался из машины. И Хазин. Роман с трудом вышел. Под мышкой лира, под другой шашка.

– Нам в столовую, – махнул я рукой.

Я оглянулся. Федор пренебрежительно парковал «шестерку» у грязевой башни, расстояние не держал, тыкался бампером в кирпичный фундамент, правым бортом ломал кусты сирени.

– Федя, не надо ломать! – крикнул Хазин.

– Прямо идите!

Мы шли прямо под тоскливые музыки Шмули по направлению к столовой.

– В детстве так жить мечтал, – болтал Хазин. – Чтобы до утра с бандурой и шашкой… у главного энергетика… Зачем я на исторический поступал, надо было на бандуриста… Гуди, гудок!

– Гудок – это немного другое, – возразил Роман.

– Это не бандура, это лира, – поправил я. – Колесная лира…

– Лира с ручкой, хочу такую. Продам талант, заплачут разведенки… Крутись, ручка, пляши, жучка… Рыбу забыли!

Хазин сбегал за дельфином, мы подождали.

– Эта сволочь всю машину мне раскурочила… я ему счет… Гуди, гудец…

– Рома еще шашкой крутить умеет, – напомнил я.

– Этот Рома никакой не Рома, а сущий Шмуля, – сообщил Хазин громким шепотом в глаз дельфина. – Шму-ууля… Я ашкеназа за семь километров чую… За семь сорок… Короче, только пуля козака во степи сотрет…

– Я не Шмуля, – сказал Рома. – Я Рома. Ро-ма…

Мы приближались к столовой, шли по тропинке. Роман крутил мелодию, Хазин пинал шишки, я запнулся за корни. Приземистый корпус белел среди сосен, вокруг расставлены столы и мангалы, вкусно пахло жареным мясом и маринованным луком, в воздухе висел дым. Сосновый бор вокруг. Или кедровый.

– А мы вовремя, – сказал Хазин. – Я давно мечтал поучаствовать в барбекю. Это отдельная культура…

– А я нет, – возразил Роман.

– А мы с Витенькой да, мы с утра по-человечески не жравши, у врио одни фляки синие… А нам надо писать книгу. Шмуля, а если вот мы сейчас на тропинке встретим Пашу Воркутэна, а он тебе в морду плюнет, ты что делать будешь?

Роман растерялся.

– Я же говорю – Шмуля ты и есть, – подтвердил Хазин. – Настоящий козак Воркутэна бы как Тузик грелку, а ты калькулируешь…

Роман задумался.

Из-за корпуса столовой выехал синий пикап Светлова. Алексей Степанович легко припарковался между соснами, вышел из машины, снял пиджак, забросил в салон и, разминая пальцы, направился к нам.

– Начальство в гости… – сказал Хазин. – Такая лалула…

– Это он, – пробормотал Шмуля.

– Кто – он? – спросил Хазин.

– Этот… длинный, из НЭКСТРАНа…

– Как ты смеешь так говорить про нашего благодетеля?! – возмутился Хазин. – Не длинный, но протяженный!

– Я сам себе благодетель… – ответил Роман. – Я сам протяжен…

Силы у Романа иссякли, он больше не смог крутить колесико лиры, музыка стихла. Светлов приблизился.

– Привет-привет! – Алексей Степанович бодро пожал руки мне и Хазину.

Роман, похоже, хотел от рукопожатия увернуться, но энергичный Алексей Степанович пожал руку и ему.

– А это кто? Вилли?

– Это Ихтиандр, сын погибели, – сказал Хазин.

– Очень приятно, – Светлов пожал дельфину плавник. – Вы выбрали столик?

– Нет, – ответил я.

– Я думаю, вон там неплохо, – Светлов показал пальцем и пошагал к столику под сосной, недалеко от крыльца.

Мы плелись за ним. Роман, кажется, опьянел сильнее и запинался за корни.

– Как дела у вас? – спросил Светлов. – Продвигается работа?

– Работаем, – ответил Хазин. – Сегодня интересный день, много материала собрали. Я сфотографировал весь город, ну, кроме банкета, там запретили почему-то, у нас тут есть один друг, знаете, из опричников, этакий малюта…

Хазин ответил как трезвый. Как всякий опытный пьяница, он умел быстро трезветь и пьянеть в зависимости от неотложности обстоятельств.

– Да, сегодня много материала, – согласился Светлов. – Я распоряжусь, чтобы больше не запрещали.

– Спасибо, Алексей Степанович, вы просто Решилье!

Роман качнулся, я упустил, и Роман немного упал на Светлова. Тот поймал его и удержал на ногах.

– А я тебя все-таки знаю… – прошептал Шмуля. – Я тебя помню…

– Я тебя тоже, – улыбнулся Светлов. – Присаживайтесь.