Critical Strike

Ящик подарил Элли новое нижнее белье, и такого действительно еще ни у кого не было.

– Ты точно хочешь показаться? – спросил Ящик.

– Да пускай полюбуются, – улыбнулась Элли. – Я без комплексов.

Я выключил верхний свет, теперь светила только тусклая лампа под абажуром. Александр со своей Даце уселся на диване, Элли встала перед тотемом.

Ящик расстегнул ее платье, и оно упало на пол.

– Ооо, – тихо протянул я. – Вау…

Александр и Даце молчали. Даце, наверно, испытывала нечто вроде женской зависти, Александр же, видимо, задумался о том, что подарок от души все-таки лучше, чем дорогостоящий подарок.

Это невозможно описать словами, что он на ней вытатуировал. Какие-то хитросплетения сеточек и веревочек, кружева, бахрома, малюсенькие застежечки, паутинки и стебли цветов расползались по ее телу. Не было даже конкретной формы лифчика с трусиками, просто какой-то безумный, но, безусловно, удачный эксперимент. Элли повернулась, чтобы ее можно было рассмотреть полностью, и я готов спорить, что у всех присутствующих мужского пола безо всяких компромиссов произошла эрекция. Жалко, что Бори не было – он бы скорей всего сгорел со стыда.

Элли подобрала с пола платье и надела его.

– Ну, кто откроет вино? – поинтересовалась она.

Вино открыл Ящик, Ящик стал героем вечера. Выпили за то, чтобы красота спасла мир. Я глянул на часы и начал собираться.

– Ты куда? – удивился Александр. – Не посидишь с нами?

– Я к Марго, у нас с ней романтический вечер. Надо еще цветов купить, в центр съездить.

– У шамана появилась девушка, – коварно улыбнулась Элли. – Давай рассказывай.

– Маргариту помнишь? Приходила к нам на камлание.

– Не помню.

– Тогда это останется тайной, – объявил я, обувая ботинки. – Шаман поехал к некоей таинственной девушке! Серафимке покушать оставьте!

Серафимке на самом деле больше уже не надо было: он столько украл и съел с праздничного стола, что не мог даже подняться и бессильно валялся на столе возле хлебницы. Перед выходом я проверил Жезл Северного Сияния – он лежал в моем шкафу, в углу, спрятанный среди старых тряпок. После инцидента с компьютером Арниса я не торопился его использовать: опасался непредвиденных последствий, хотел все обдумать как следует и, самое главное, если Джимми действительно жив, поговорить с ним, разобраться во всем этом вместе.

Как найти Джимми?

Как найти человека, который умер, причем как минимум два раза? Позвонить на тот свет и навести справки? Единственное, что мне оставалось, – ждать, пока Джимми не найдет меня сам.

Подарок для Марго у меня уже был: я купил новый бубен – миниатюрный, женский, можно сказать. Ящик по моему заказу вытатуировал на нем великолепную бабочку. Оставалось только купить немного цветов.

Тоскливая, бесконечно тяжелая музыка где-то вдали. Я шагал по темному ночному переходу, и кто-то играл о грустном, о наболевшем. Музыкант стоял, прижавшись спиной к холодной стене, и в руках у него жила скрипка, жила кровью и стонами, плачем и серым осенним ливнем. Со скрипки на пол нотами стекали слезы. В раскрытом футляре лежало несколько латов и одна пятилатовая бумажка.

– Боря?!

Он опустил скрипку, испуганно посмотрел на меня.

– Ты давно таким образом на концерты ездишь? – растерянно спросил я.

– Я никогда не выступал на концертах, – тихо ответил Боря. – Не хотел, чтобы кто-то из вас узнал…

– Так в этом же нет ничего плохого…

– Тсссс, – перебил меня Боря. – Не надо.

Я сделал несколько шагов и остановился. Боря снова начал играть у меня за спиной. Я залез в карман и достал кошелек.

Боря играл.

На автобус есть проездной, а дома – ползаначки на черный день, подумалось мне, и я вернулся и высыпал в футляр все деньги, какие у меня были с собой, все металлические и все бумажные.

Он ничего не сказал, лишь еще печальнее заплакал своей скрипкой. Ее звук стоял у меня в ушах, когда я вышел из перехода, и все то время, пока я ждал на остановке, у меня в ушах тихо мучался Боря, мой соплеменник и друг, человек, про которого я, возможно, никогда ничего не знал.

Автобус пришел быстро.

Маргарита растерянно взяла букет.

Не нравится?

Нет, просто мне никогда никто не дарил цветы, ответила она глазами. Спасибо.

Это еще не все, вот главная часть подарка!

Я протянул ей бубен, и она просияла. Я все-таки угадал.

Она поставила цветы в пол-литровый бокал из-под пива, положила бубен перед компьютером и плюхнулась на меня. Она сверху, значит, я главный.

– Я тоже тебе кое-что сегодня подарю, – сказала Марго.

Что?

Она сбросила балахон, потом стянула джинсы и трусики. Села на меня и чуть наклонилась вперед. Я подарю тебе себя, Степа.

Ты даже не представляешь, как угадала с подарком, Марго, – я потянулся к выключателю. Тяжелые бархатные шторы были задернуты и стало настолько темно, что я больше не видел ее лица, а она – моего, и говорить без слов мы уже не могли, а говорить словами не хотелось и не нужно было. Она стянула с меня свитер и провела языком по груди: давай наконец поговорим телами, мой шаман.

Телами мы говорили без устали всю ночь.

Откровения

– Это было дано при инициации, – рассказывала Марго, уткнувшись в мою грудь. – Люди не помнят обо мне. Когда я ухожу, их память затирает мои следы. Они придумывают что-то вместо меня или просто напрочь забывают. Я для них не существую.

– Почему тогда я тебя помню?

– Я говорю: люди. Ты – шаман. К шаманам это не относится.

Я затянулся сигаретой.

– Потому ты одинока?

– И поэтому тоже. Я не могу укорениться среди людей, даже работать нормально не могу. Только если заказы в Интернете, одноразовые подработки. Ты знаешь, я не люблю людей.

– Но почему именно я? Почему именно я один из всех шаманов?

Ты мне понравился, глупый, ответила она взглядом. Бесконечно нежный, теплый добрый взгляд.

А бабочка? Это тоже при инициации?

Неа, это врожденный дефект. Ну… Ну Степа. Нуу… Ты устанешь ее целовать или нет? Она легонько отталкивает меня рукой.

Неа, не устану. Я ее буду любить.

Дурачок.

– Я люблю тебя.

Марго чмокает меня в лоб.

Стоп.

Так, стоп.

– Что такое? – Она приподнялась и посмотрела на меня. Я отошел к окну, приоткрыл шторы. Солнце стояло уже довольно высоко, небо было голубое, на небе был радужный даль, и снег понемногу таял. Где-то далеко началась весна.

– Нина…

Как Нина может о тебе помнить?

Марго подняла брови: ты не знал?

Нет. Не знал.

– Она шаманка. Но ты ей не говори, она не любит об этом…