Critical Strike
Шрифт:
Наконец я могу спокойно смотреть этому в глаза.
Теперь мне надо встретиться с Джимми лично, и я боюсь.
Наверное, все-таки Александр.
– Александр, ты завтра вечером занят?
Александр сидел на кухне и курил. На шее у него красовался бордовый засос.
– Тебя где сутки носило? – спросил вождь. Он был не в духе.
– У девушки ночевал. А что случилось?
– Пошли, покажу.
Он отвел меня в комнату Бори.
В комнате было пусто. Ни его одежды, ни ноутбука, ни гитары, ни скрипки. Пропало все, даже нелепый сиреневый плюшевый медведь, висевший над постелью. Тяжелое
Вот и все, что он написал.
– Звонили?
– Сто раз. Он сменил номер, наверное. Мы выпили на день Валентина, я и Даце в большой комнате заснули, Ящик и Элли – в своей. А он ночью с концерта вернулся, все возился, гремел, но мне лень подойти было, только все Серафим бегал и пищал. А под утро – вот так, и записка. Я в Интернете искал, по знакомым – ничего. Не могу придумать, как его вернуть…
– И не надо, – тихо сказал я.
– Ты чего?! Я думал, ты поможешь, ритуал какой проведешь. Отыщешь его. Он же соплеменник наш, друг наш, наш музыкант, наш Борька!
– Ты хоть раз в жизни на его концерт ходил?
– Нет.
– А Ящик?
Мы переглянулись, отправились на кухню и дальше курили вместе.
Я не знаю, почему он ушел. Не знаю причину, не знаю, о чем он думал, но одно точно: он ушел из-за того, что я встретил его тогда ночью. Он был похож на меня – такой же слабый, неуверенный, потерянный. Мне всегда было с ним легче и проще, чем с Ящиком или с Александром. Я чувствовал себя с ним на равных, как с Серафимом.
Мне нравилось, как он играет, что он играет. Как переживает при этом.
Я был на его концерте однажды, сказал я Александру взглядом. Вождь не понял. Такое умела понимать только Маргарита.
– Так ты завтра вечером занят?
– Нет.
– Поедем со мной. Я встречаюсь с сумасшедшим Джимми.
Александр опустил сигарету в пепельницу. Перебрал пальцами бородку.
– Если ты хочешь.
И следующим вечером мы поехали.
Я взял с собой все, что мог: Серафима, Жезл Северного Сияния, бубен морского змея в один карман, дневник сумасшедшего Джимми в другой, оставшиеся ползаначки в кошелек переложил. Хотелось выстроить вокруг себя оборонительную линию из вещей, закрыться от страха. Александр же совершенно не волновался, он молча повернул ключ зажигания и довез меня до Гауяс, до своего любимого бара. Джимми не было, и мы ждали его в машине.
– Саш, – тихо позвал я. – Саш, я нервничаю.
– Успокойся.
– Если бы я умел…
– Я же не нервничаю.
Он достал керосин дринк и сделал пару глотков. По салону разошелся привычный сладковатый запах. Александр протянул баночку мне, и я залпом выпил ее до дна.
– Знаешь, как я стал вождем? Просто не нервничал. Не заморачивался на мелочах, не мучил себя какими-то чувствами лишними. Твердо шел вперед – и все. Люди мне верили.
– Думаешь, это правильно?
– Я думаю, это работает.
– Страна тоже до поры до времени работала, а теперь вот сидим шамана ждем…
У меня путались мысли, что-то корявое по мозгам скребло. Как будто раньше крутилась в голове каруселька чувств, разноцветных всяких эмоций, а теперь напряжение и страх перевесили все остальные, и каруселька завалилась набок, заклинилась. Серафим тявкнул:
я нервно теребил его хвост, и ему это не нравилось.– А вот и он, – сказал Александр.
Сумасшедший Джимми подошел к машине спереди, по проезжей части, залез на капот и прижал руку к стеклу. Я выпустил Серафима и как-то непроизвольно, не контролируя себя, протянул свою руку и прикоснулся ею к стеклу с внутренней стороны.
– Когда же ты наконец успокоишься? – закричал Александр, вылезая из машины. – А ну свали с капота, мерзавец!
Сумасшедший Джимми носил простую черную легкую куртку, джинсы и кроссовки. Шаман племени морского змея, сумасшедший Джимми, гениальный ученик Янис, очередной хахаль Нины Жан, он сидел на капоте машины вождя и хохотал.
Ответ всех ответов.
Исход всех исходов.
Бессмертный шаман.
– Эй, покажи уже наконец жезл! – Джимми с визгом забрался в салон. – Привет-привет, шаман Степан! Жив еще?
– Вот он, – растерянно пробормотал я, протягивая ему сумку.
Джимми с хохотом выскочил наружу.
– Как же я рад вас видеть, как же я рад, что все получилось! – хрипел он. – Ну давайте же выпьем пива! Что скажете?
Я выбрался из машины и на ватных ногах отправился в бар. Пытался повернуться, посмотреть на Джимми, но почему-то не хватило сил. Серафимка сжался у меня в кармане.
– Я за рулем, – тихо сказал мне вслед Александр. – Я лучше покурю.
– Кружку темного, – попросил я на латышском языке у бармена. Куда-то напрочь пропал мой русский акцент; я говорил на латышском так, будто знал его с глубокого детства.
Джимми вошел в бар с веселой улыбкой, взял себе пол-литра темного, поставил рядом со стулом сумку с жезлом и сел напротив. К этому моменту я уже успел выпить полкружки. Может, я быстро пил, а может, они долго говорили – это мне неизвестно, но в любом случае пиво придало мне немного уверенности.
– Зачем ты все это устроил? – спросил я.
– Я спасал страну, – ответил Джимми. – А ты? Ты!
Ткнул в меня пальцем.
– Я… Тоже.
– Вот в этом-то и дело. Заметил, как трудно собрать круг? А без круга никуда, в одиночку не справишься. Надо всем вместе. Три человека собрать – и то пару раз убиться надо.
– Какой еще круг?! Это я собираю круг.
– Неет, друг мой. – Джимми хлебнул пива. – Это я собирал круг. Я подготовил почву. Написал дневник, для тебя написал, медицинскими же терминами старался оперировать для тебя, врача будущего, чтобы ты понял. Чтобы ты сообразил, что к чему.
– Ты?..
– Ты! – еще раз ткнул пальцем Джимми. – Нина про тебя много рассказывала. Очень много. И я понял: ты! Ты мне подходишь. Ты поможешь справиться. Я собрал племя, написал дневник, умер. Все – только для того, чтобы ты присоединился к кругу. Ну и жезл. Я камлал – духи сказали, что мне самому никогда не собрать его. А ты, видишь, собрал! Ты!
– Так это все… все какое-то шоу, получается.
Я глотнул пива; оно было густое, и пил я жадно. Джимми тоже сделал два больших глотка, словно захлебываясь. Серафим тихо наблюдал за ним, сжавшись у меня на коленях.
– А нельзя было просто встретиться, еще тогда, осенью, встретиться и поговорить? Нельзя было все просто так рассказать?
– Если бы все было так легко. Ты бы отказался.
– Не отказался бы!
– И еще как отказался бы. Это сейчас ты все знаешь и понимаешь, а полгода назад – хмыкнул бы, пожал плечами и отказался бы.